Варвара Шихарева - Леовичка

С уходом Владетеля и его гостей толкотня на площади немного уменьшилась, а слуги занялись привычными делами — обихаживали усталых коней, успокаивали собак, среди которых были как длинноногие, изящные борзые, так и тупомордые, массивные псы, выведенные для травли кабанов и медведей, да сгружали у колодца привезённую добычу, которую ещё предстояло разделать. Уже вскоре на площади распростёрлись матёрый секач, благородные олени, косуля…

А потом в площадную пыль грохнулась туша огромного косматого медведя. Мне понадобилась лишь пара мгновений, чтобы признать в нём Ирко… Не думая о последствиях, я шагнула к распластанному на земле телу, медленно опустилась около него на колени и почти беззвучно простонала:

— Ирко…

Тёмный мех бэра был мокрым от крови, по-прежнему вытекающей из многочисленных ран, а само тело ещё хранило остатки тепла… Я запустила мелко задрожавшие, в одночасье ставшие словно бы чужими пальцы в грязную от крови шерсть и, склонив голову, снова прошептала, с каждым мгновением всё яснее сознавая, что мой зов уже не услышат:

— Ирко…

— …Я спрашиваю, почему ты убиваешься над зверем так, словно он брат тебе? — раздалось возле меня, и я, поняв, что обращённый ко мне вопрос был уже не первым, обернулась… Передо мною стоял сошедший с фрески Мечник, вот только не поздновато ли Покровитель воинов решил внять обращённым к нему когда-то мольбам?.. Глядя на это видение, я невольно нахмурилась и лишь потом сообразила, что вместо полагающейся ему алой куртки Мечник был одет в ярко-синюю, украшенную серебристой тесьмою: я вновь ошиблась, приняв Ставгара за Покровителя Ратей!.. Так и не произнеся ни слова в ответ, я, отведя взгляд, уже собиралась отвернуться от своего недоброй памяти знакомца, как меня остановило его короткое: «Вещунья!..»

Словно бы опасаясь того, что у меня могут забрать Ирко, я ещё глубже погрузила пальцы в медвежью шерсть, собирая её горстями, и вновь посмотрела на Ставгара, невольно отмечая, что он переменился. Из черт Бжестрова исчезла юношеская мягкость, взгляд стал глубже и строже, в поставе головы и во всей манере держаться уже ясно чувствовалась привычка повелевать… Теперь Ставгар был не просто похож на Мечника — он действительно казался его ожившим изображением…

Тем временем Бжестров, так и не оставив попытки меня разговорить, улыбнулся мне, точно старой приятельнице.

— Значит, ты здесь живёшь? Я почти каждый год приезжаю на осеннюю охоту к Славраду, но никогда не думал о том, что ты так близко…

Эта его улыбка резанула меня по сердцу точно нож. Я отвернулась от Бжестрова и поднесла к глазам вымазанную ирковой кровью руку. Сжала в кулак по-прежнему дрожащие пальцы… Глухо спросила:

— Это ты… Ты убил?..

— Что? — Удивлённый моим вопросом Ставгар шагнул ещё ближе. Вздохнул.

— Нет. Не я… Этот медведь меня одним ударом на землю сшиб, а Збанека в кусты отшвырнул. Потом его собаками травили, но он половину своры уложил. Пока Радинар его на копьё не взял…

— Собаками, значит… — Горячие слёзы обожгли глаза. Предки, ну куда же вы смотрите!.. Почему допустили такую жестокую, несправедливую смерть!.. Зачем отдали на злую потеху!.. Горюя, я положила голову Ирко к себе на колени и, склонившись, уткнулась лицом в бурый мех… Ирко, хороший мой, как же так!..

— Что с тобой, Вещунья?.. — Теперь Ставгар стоял так близко, что почти касался меня. — Это всего лишь дикий… — И тут он внезапно запнулся на полуслове и изумлённо прошептал: — Великая Семёрка, что это?!!

Я не ответила ему, хотя и почувствовала происходящие под моими пальцами изменения. Когда тело Ирко покинула последняя кроха тепла, оно стало перекидываться обратно. Исчезала, словно бы истаивала, шерсть; втягивались вовнутрь клыки и когти; становились на место кости… Я подняла голову и посмотрела на истерзанное собаками тело мужа — в человечьем облике его раны казались ещё более страшными и кровавыми… Сдержав готовое сорваться с губ рыдание, я поцеловала Ирко в лоб и, проведя пальцами по лицу, закрыла его золотисто-медовые глаза, в которых теперь навеки застыла боль…

— Ой, людоньки! Гляньте! Это ж Ирко! — Тонкий женский вскрик разорвал воцарившуюся вокруг тишину, а я посмотрела на сгрудившихся на площади полянцев.

— Точно, Ирко! — подтвердил слова кумушки низкий мужской бас и тут же с ненавистью добавил: — Заколдовала, ведьма!

— Да что ты несёшь, Прошко! Он бэром и был!.. И Эрка такая же, если не хуже! — Это был уже голос Радко. В ответ ему тут же раздались согласные выклики, и я отчётливо поняла, что сейчас доживаю последние минуты. Застывшие у колодца слуги Владетеля, хоть и держат оружие наготове, всё равно не вмешаются в судьбу какой-то селянки. Значит, ещё чуть-чуть — и озверевшая от страха и ненависти толпа разорвёт меня на куски, а потом на площади запылает костёр, в который полянцы швырнут окровавленные тела, проклиная на все лады злодеев-перевёртышей… Что ж, пусть так… На мгновение овладевший мною леденящий душу страх прошёл, и я немного откинулась назад и сжала зубы, пытаясь придать лицу спокойное выражение: от Ирко я не отрекусь и теперь — ни словом, ни делом!.. Не дождаться поселянам ни моих слёз, ни оправданий, ни мольбы о пощаде — благо Мали под защитой Марека и Перлы, а они мою кровиночку, верю, не выдадут!..

И тут всё ещё стоящий за моей спиной Ставгар неожиданно шагнул вперёд.

— Тихо! — Заслышав его властный голос, толпа ненадолго примолкла, а Ставгар продолжил говорить спокойным, уверенным тоном: — Ума вы все, что ли, лишились — самосуд при Владетеле устраивать? Кнута захотели?.. Скажите ясно, в чём вы обвиняете эту женщину и по какой причине?

Заслышав о грозящих им неприятностях, полянцы смешались, но ненадолго. Первым заговорил уже вернувший себе уверенность Радко.

— Да что Эрку обвинять, если и так всё ясно. Ведьма она, с чёрным колдовством связанная, потому как сошлась с бэром и, видно, не раз сама перекидывалась!

— Верно! — гаркнул ему вслед из толпы Ласло Гордек. — А уж как они невинным вредили, и сказать страшно: вот у меня о прошлом году четырёх коз задрали! Кто мне теперь убыток вернёт?!

— Что твои козы? Так, растереть да выплюнуть! А мне она хорошего коня спортила… — перебил его Радко, и я невольно перевела на него взгляд. Потом вновь посмотрела на толпу, с каждым мгновением ощущая растущее внутри отвращение… Мрази! Мелкие, жадные и подлые, готовые очернить и соврать за пару медяков и вовсю прикидывающиеся страдальцами!.. А ведь если бы не Радко с компанией, с Ирко не приключилась бы вся эта беда!.. Между тем Радко продолжал заливаться соловьём:

-..Да и Лушек, похоже, тоже не без её помощи помер. Это всё от того, что глаз у неё злой, беду сулящий! Пусть Владетель избавит нас от этого лиха, пока она людям ещё какую напасть не учинила!