Варвара Шихарева - Леовичка

— Что ж, оставайся… Сейчас тебе лучше прилечь, так что я постелю тебе в боковой светёлке, но сидеть подле, прости, не смогу. Дел много…

Бжестров, словно бы вновь утратив дар речи, лишь кивнул… Что ж… Мне это только на руку!

Устроив Ставгара, я, прихватив с собою Мали, вернулась к оставленным мною из-за непрошеных гостей грядкам и остаток дня крутилась точно белка в колесе. Пасека, скотина, куры… А ещё надо дочке уделить внимание, да и ужин сготовить…

Ставгар же провёл в постели от силы часа два — выйдя из курятника, я застала его сидящим на завалинке у входа в дом. Он явно маялся, не зная, чем себя занять, но я и не подумала к нему подойти, бросив лишь короткий взгляд в его сторону, а некоторое время спустя и вовсе прогнала, когда он решил помочь мне, натаскав воды из колодца. С раной на боку — самое милое дело!..

Бжестров ответил на мою сердитость лишь молчаливым изумлением, а потом ретировался обихаживать своего коня. Я же, глядя ему вслед, только плечами пожала да понадеялась, что моя отчитка пригасит его желания…

Как выяснилось, надеялась я на это зря. К вечеру Бжестров так и не изменил своего решения, собравшись ночевать у меня. За ужином молчал, а в то время, когда я меняла повязку и прикладывала к ране свежую мазь, опять сидел столбом с проступающими на скулах алыми пятнами…

Я же, вновь напоив его снимающим боль отваром, ушла укладывать Мали: устроив дочку на своей постели, легла рядом с ней… Дочка уснула на удивление быстро — как раз на середине сказки, и я, огладив её волосы, подоткнула одеяло и сама зарылась лицом в подушку. Бжестров не спал — ходил по большой комнате туда-сюда, и я, вслушиваясь в его осторожные шаги, незаметно уснула…

— Ма-а-ма… — Всхлип дочери мгновенно прогнал сковавший меня сон. Оказалось, что Мали пригрезилось что-то нехорошее. Изредка такое случалось, и я, прижав к себе малышку, стала её успокаивать. Мали же, всхлипнув пару раз, потребовала от меня окончание так и недослушанной ею сказки.

Что было делать? Взбив повыше подушку, я устроилась поудобнее и начала свою историю сызнова. Мали, ловя каждое моё слово, притихла, посапывая у меня под боком, и я уже было подумала, что она вскоре опять уснёт, вновь не дослушав окончания полюбившейся ей истории, как дверь тихо скрипнула и в светёлку зашёл Ставгар.

— Чего тебе? — Одарив его отнюдь не дружественным взглядом, я подтянула одеяло повыше, закрывая им грудь и плечи, а Бжестров, словно бы так и надо было, устроился у стены, сев прямо на пол. Улыбнулся:

— Не спится… А ты, Эрка, оказывается, не только травница, но и сказочница. Я уже полчаса тебя под дверью слушаю, но ты говоришь очень тихо — всего не разобрать…

Я на эту наглость только и смогла, что слабо усмехнуться:

— А не поздновато ли тебе, Высокий, детские сказки слушать?..

Увы, улыбка Ставгара, несмотря на мою колкость, стала только шире:

— Думаю, нет. Тем более что таких историй я даже в детстве не слышал!..

— Ма-ам? — Это уже подала голос Мали, и я, вздохнув, продолжила прерванный было рассказ. Да и что мне, по сути, ещё оставалось делать?

То ли сама Малика решила прийти мне на подмогу, то ли сыграли свою роль входящие в болеутоляющее зелье травы — тем более что на ночь я дала Ставгару более сильную настойку, в которую входили хмель, пустырник и немного макового семени, — но после того как я, закончив свою историю, вновь взглянула на сидящего у стены Бжестрова, то обнаружила, что он спит, уронив голову на грудь… Ещё не до конца веря такой удаче, я с минуту вслушивалась в его мерное дыхание, а потом осторожно выбралась из постели и, захватив одно из одеял, накинула его на Ставгара. В доме, конечно, тепло, но пол всё равно не лучшее место для спанья, а если Бжестрова ненароком протянет, то тогда мне от него точно не избавиться!.. Тихо хмыкнув, я вернулась в кровать и, обняв посапывающую Мали, сама закрыла глаза — от ночи мне остался крошечный урывок, а новый день нёс с собою и новые хлопоты…

Несмотря на беспокойную ночь, проснулась я, как только начало сереть. Привычно вскочила с кровати… И едва не упала, споткнувшись обо что-то твёрдое!.. Сдавленно зашипела и лишь потом сообразила, что преградой оказались ставгаровские сапоги: во сне он благополучно сполз вниз, и теперь его вытянутые ноги покоились аккурат на половике перед кроватью. Ни моё прикосновение, ни злое шипение его не разбудили — перевернувшийся на здоровый бок, взъерошенный, обнимающий кусок одеяла наподобие девичьего стана, Бжестров продолжал мирно спать. Картинка выходила презабавная, и я, мысленно пожалев, что Владетель не может это увидеть, наскоро оделась, плеснула в лицо пригоршню воды и, причесавшись, убежала к курам и скотине…

Я как раз закончила доить Зорьку, когда сочащиеся через открытую дверь солнечные лучи перегородила какая-то тень. Обернувшись, я увидела Бжестрова. Вид у него был немного помятый, но вот выражение лица мне не понравилось — какое-то слишком уж решительное.

— Утро доброе… — тихо сказал Ставгар, и я, бросив ему в ответ:

— И тебе доброе, — взяла ведро и попыталась проскользнуть мимо Ставгара во двор, но он преградил мне дорогу.

— Погоди, Эрка! Мне поговорить с тобою надо!

— Неужели?! — Я что было силы сжала ручку ведра. Предки свидетели: если Ставгар сейчас озвучит свои желания, то схлопочет бадейкой по голове, и никакой Владетель ему не поможет!.. Но Бжестров, точно прочтя мои мысли, тоже ухватился за злополучную ручку.

— Надо, Эрка. Давай во дворе присядем… — Коротко взглянув на его серьёзное и словно бы осунувшееся в эти мгновения лицо, я согласно кивнула и разжала пальцы. Во дворе так во дворе… Ставгар же, заполучив ведро, направился к дому. Устроился на завалинке, поставив злополучную бадейку перед собой… И, дождавшись, когда я присяду рядом, заговорил, глядя куда-то вдаль.

— Ты ведь тогда на ярмарке мне судьбу нагадала: не знаю, хотела ты этого или нет, но после всё по твоему слову вышло. Первый бой — и сразу же первая победа, и дальше всё так же гладко, словно по маслу. Даже ранений серьёзных не было. Славрад шутил: «Заговорили, не иначе», а я тебя вспоминал — твоё лицо, то, как ты хмурилась, когда из лука стреляла… Встретиться хотел… В глаза заглянуть, улыбку твою ещё раз увидеть… — Ставгар перевёл дыхание, опустил голову и с неожиданной яростью выдохнул: — Кабы знал, какая это встреча будет, предпочёл бы век тебя не знать!.. Я ведь не хотел вреда — ни тебе, ни мужу твоему, а вышло так, что я среди его убийц оказался!..

Произнеся это признание, он замолчал. Я посмотрела на него, отметив и сведённые к переносью брови, и сжатые так, что костяшки побелели, кулаки… Было видно, что он с трудом сдерживается, и я попыталась его успокоить. Тихо произнесла: