Максим Сиряченко - Чумные

— Извини, времени мало. Когда вернусь, проведу с тобой целый день, хорошо?

— Хорошо.

— Нужно еще меч забрать из дома, а у тебя своя работа. Я, пожалуй, пойду прямо сейчас.

— Да, понимаю. Нил?

— Да?

— Что бы ни случилось, возвращайся живым. Прощай. — Проводила его Ванесса и вдруг поняла, что чувствует возлюбленная солдата, идущего на страшную и бессмысленную войну.

— Прощай.

Он не столкнулся со священником у двери. Тот уже стоял за углом дома и ждал, пока юноша отдалится достаточно, чтобы можно было выйти, не опасаясь быть замеченным. Мартина просто переполняло счастье. Все происходило в точности, как он себе представлял. Ванесса, конечно, ведьма, и сменить любовника ей ничего не стоит, однако привязанность к Нилу очевидна. Его доверие для нее было важно, а для сохранения этого доверия необходимо спасти отца любовника. Сама Ванесса не полезет в рассадник чумы — если она вернется нетронутой, на нее падут подозрения. Разумеется, на отца юноши ей наплевать, но раз Нил непременно собрался его спасти, то ведьма даст ему защитный талисман, тот, что будет отгонять чумных. Волосы Ванессы были этим талисманом, священник был уверен. Все знают, что ведьмы используют волосы для обрядов и наведения порчи, все знают, что в волосах есть магическая сила, и потому их ни в коем случае нельзя мыть или мочить. Иначе нечисть из воды проникнет в голову и там поселится. Даже малые дети это знают. И потому волосы ведьмы, да еще заговоренные, точно отгонят безумцев, потому как талисман из волос силен.

В приподнятом настроении Мартин отправился в храм, в свою келью. Да, он был в действительно хорошем расположении духа, несмотря на то, что план задействовать толпу провалился. На его лице щербатой трещиной появилась улыбка. Конечно, теперь он точно знает, что девушка ведьма и способна подчинять себе безумцев, иначе она не дала бы юноше талисман. И потому нужно оставить план с толпой и подготовить монахов из храма к тайной экзекуции над ведьмой. Времена инквизиции давно прошли, но поддать смолы в костер священник еще мог. Мог и собирался жечь.

Провал в скале и трещина в надгробье на лице священника щерились зубами все счастливее. Давно Мартин не чувствовал себя таким живым, таким полезным, таким умным и несущим волю Богини в этот мир.

Он и не подозревал, к каким последствиям приведет один посаженный на шиворот охотнику скорпион.

Сказать, что Ванесса была взволнованна все это время, было бы явным приуменьшением. Ее сердце билось быстро, как если бы оно вдруг решилось состарить девушку на год за какой-то час. Ванесса пыталась занять себя работой, но трупы не подходили из-за простоты заключений и потому, что вселяли страшные мысли. Чтение книг не дало никакого результата, все ее мысли были только о Ниле. Раньше этот метод всегда помогал. Отчаявшись что-либо с собой сделать, Ванесса прошла в лабораторию и попробовала занять себя изготовлением препарата. В итоге посреди процесса она забыла, какой препарат начала варить, и продолжила варить другой. Третьим ингредиентом вовсе был добавлен порошок, изготовленный Филиппом из трех перетертых минералов. На чаше и ним была надпись, из чего и в каких пропорциях составлен порошок, Ванесса заметила его только после того, как по ошибке высыпала содержимое в приемник машины. Расстроившись, девушка все же решила переписать пропорцию на отдельный лист бумаги, который был вложен в ее работу по спагирии.

Итогом стала едкая желто-бурая жидкость, от одного запаха которой болела голова, ноздри жгло как огнем, а во рту появлялся вкус крови. Девушка поспешно слила полученную огненную геенну во флакон, заткнула пробкой и замотала в холст. Затем, все же немного подумав, вспомнила весь процесс и записала рецепт.

Это заняло ее немногим больше, чем на три часа. День сменился ночью, а Нил все не возвращался. Ванесса так наделась, что он вернется до полуночи, но ее надеждам не суждено было сбыться. Ночью она не спала. Филиппа тоже не было, прибежал юнга с корабля и сообщил, что ее приемный отец (он сказал «господин лекарь», но слова прозвучали для нее именно так) останется на ночь в патруле и вернется только поздним утром. Ванесса выслушала его с взволнованным, отсутствующим взглядом. Юнга добавил, что господин лекарь просил не волноваться. Девушка тупо кивнула в ответ.

Остаток ночи, большую ее часть, она провела в постели, пытаясь уснуть, или на ногах, пытаясь не заснуть. Она была словно между двумя мирами. Между сном и явью, между своим волнением и действительностью. Девушка ощущала себя неупокоенной душой грешницы, тело которой давно сгнило и пропало, осталась только душа, терзаемая минувшим прошлым и удерживаемая в мире непонятно чем. Ей хотелось то ли расплакаться, то ли убить кого-то, повинного во всех ее бедах, то ли просто лечь спать. В голову пришла мысль, что горе и волнение можно «заесть». После позднего ужина всухомятку Ванесса забылась прерывистым и коротким сном.

Когда она проснулась, наступило раннее утро. Не раздумывая, девушка взяла со стола огромные длинные ножницы Филиппа и пошла в северную часть города.

Ванесса вошла в карантинную часть поселения через полчаса. Ей было страшно. Особенно страх был силен, когда нужно было обходить чумных. Особого труда это не составляло: ночью прошел обильный дождь, на земле было множество ручейков и лужиц. Безумцы «паслись», собирали влагу губами, кто-то жадно и быстро переходил от одной лужицы к другой, а кто-то еле ползал. Их судьба Ванессу не волновала. Она молча молилась Дее, чтобы дождь застал Нила в пути. Ведь тогда чумные были бы заняты дождем, а не юношей.

Она обходила одну улочку за другой, по пути заглядывая в пространства между домами. Какое-то время Ванесса надеялась пересечься с Филиппом, но патрули были только на окраине. Кроме того, может быть, вспыхнул новый очаг заражения, и лекарь обходил все дома вокруг него. Такое, по его словам, часто случалось в городах и селах во время эпидемий. Ванесса шла быстро, ей хотелось побежать, сердце колотилось от сильного испуга и не думало замедляться. Однако бежать было нельзя. Пешим ходом она не наткнется на чумного и не пропустит что-то важное. Так и случилось. Самое важное девушка увидела через час после того, как вышла из дома. Чтобы обойти весь район, потребовалась едва ли треть часа, и волнение с чувством бессилия от долгих поисков начали выбивать ее из колеи. Вместе с навязчивой мыслью о смерти любимого пришло отчаяние.

Спустя час безумных скитаний среди безумцев девушка заглянула в очередную улочку между домами. Увиденное ее добило. На земле лежал юноша в крестьянских плотных штанах и рубахе, рядом с ним рыл землю острием короткий меч с бронзовым яблоком. Одежду и землю вокруг покрывала засохшая и смешавшаяся с грязью кровь. Тело было изуродовано до неузнаваемости: на юношу набросилась целая стая безумцев. В кулаке левой руки у него был зажат отрезанный локон цвета воронова крыла, волосы слиплись от загустевшей крови. Ванесса несколько мгновений стояла и невидящим взглядом смотрела на тело. Она не желала верить в то, что видит, однако реальность безжалостно прорывалась через ее простую защиту, построенную на односложном отрицании. Она, как горная лавина, как силовой молот в кузницах Задушшела, разбила последние иллюзии и надежды, ворвалась внутрь девушки и вымела оттуда все светлое и доброе в одно мгновение. Ванесса почувствовала, как почернел мир внутри нее, как ее душа налилась тьмой и горем. А потом пришла боль. Сил сдерживать слез и стонов не было. Ничего не видя, девушка побежала прочь из переулка и из зараженного района. Она бежала в сторону храма, в место, где ее никто не мог найти. Ванесса даже не вспомнила, что ее ждет работа дома, что, может, у двери ее ждут больные, которым нужна ее помощь. Были только чернота, холод, безразличие ко всему и всем. И боль, целый океан боли. Из-за творящегося в ее душе она даже не заметила, как выронила ножницы, инструмент, который был у Филиппа в единственном экземпляре.