Александр Забусов - Кривич

Оба помолчали, не сговариваясь уходя от поднятой темы, не ко времени выплеснувшейся наружу.

— Хм! А, хочешь, верну тебя обратно? Такая возможность у меня имеется.

— Не надо.

— Чем заниматься будешь?

— Выполнять приказ, его никто не отменял.

— Ну-ну! Куда направишься?

— К Романовым родичам. Потом на север, в Новгород, а там уж и обратно. Если не против, вон, Веретеня с собой возьму.

— Бери. Чую, просьба ко мне имеется. Проси.

— Там во дворе, в суме походной, лапоть всунут, и ветка с шишкой еловой. Пришлось с погоста домового с дворовым забирать. Помощь они мне оказали. Таскать с собой неизвестно куда не рационально. Помоги пристроить домашнюю нежить. Можно сказать, погорельцев, без хозяев оставшихся.

— Добро. Заберу с собой и пристрою. Еще что?

— Да вроде бы все. С остальным сами справимся.

— Тогда вот тебе еще от меня…

Велес привстав, опустил широкую ладонь на плечо Ищенко.

— Прощевай, боярин. Глядишь, и свидимся еще вскоре.

— Легких дорог тебе Велес Корович. Спасибо за приют.

Легкий сквознячок прошелся по горнице, пламя светильника на секунду погасло, затем вспыхнуло вновь, более ярко осветив помещение. Велес исчез, на лавке у окна посапывал Веретень, улыбался во сне, видно снились молодому парню веселые сны. Андрей почувствовал, что изменилось в нем что-то. Прислушался к своим ощущениям. Что-то было не так! Понял. Перестали болеть раны, не тревожила головная боль. Заголив рукав и сорвав с предплечья повязку с лечебными травами, увидел заживший шрам оставленный стрелой кочевника, по виду давнишний, будто ему десяток лет, не меньше. Вот так чудеса-а! От выпитого хмеля приятно шумело в здоровой голове, а глаза слипались, требуя сна. Не заметил, как и уснул.

Давно осталось за плечами приволье пограничья, дубравы и перелески, возделанные смердами поля и их веси, веселые светлые леса. Уже через пять дней пути в природе стала заметна перемена. Лес, бывший и без того густым, надвинулся на путешественников темной громадой, сходился над узким летником непроглядным шатром, стал сумрачным, а воздух в нем как-то потяжелел, запах сладковатой прелью мхов и прошлогодних листьев. Теперь даже деревни у дорог встречались редко, и только тропы, уходящие от них в чащобу, говорили всадникам о том, что где-то совсем рядом живут люди, которые не спешат появиться на глаза чужакам. Халупы и полуземлянки на пограничных землях, сменились во встреченных селах, рубленными четырехстенными избами. Редко за частоколами высокой изгороди возвышались боярские терема, на взгляд Ищенко, очень отличавшиеся от известных ему по рисункам из книг и по фильмам о средневековой Руси.

Приходилось ночевать в селах, а чаще всего просто в лесу у костра. За все время, постоялый двор повстречался лишь раз, да и то, на Черниговском тракте, который они пересекли, взяв направление на северо-восток. Печенежские бандиты, судя по всему в эти места наведаться еще не успели. То ли лес их смущал, то ли дальность расстояния от Дикого поля — не понятно. Если раньше Судислав, а потом и Роман, выступали в роли проводников при проходе по территориям княжеств, то теперь приходилось Андрею самому напрягать извилины, вспоминать примерное расположение земель и населенных пунктов из воспоминаний карт европейской части СССР. Вроде бы пока что общее направление он выбирал верно. Ну и конечно, как известно каждому россиянину: «Язык до Киева доведет». Спрашивали. А куда денешься? По дороге встречали купеческие повозки, составленные в поезда. Издали приметив двух всадников, бородачи настораживались, но разобравшись, охотно шли на контакт, рассказывали новости, давали советы по направлению движения, остановкам, и пути следования.

Так, не торопливо, без приключений, Андрей с Веретенем и добрались до места своего назначения. Казалось, ничего не изменилось кроме погоды, но под ногами лошадей уже было княжество Ростовское. На дворе листопад, то бишь, месяц октябрь прорезался. В этом году средина осени расплескала раннее ненастье, пригнала с севера холода и дождь.

У небольшой деревушки, хозяйств на пять, повернули правее, встав на двухколейную тропу, оставив летник, вроде бы как шедший к Ростову, превратившийся в широкую дорогу, в стороне. Жители этой деревеньки и подсказали им, что вотчина луканинских бояр совсем неподалеку будет.

«Откуда путь держите? Из земель пограничных Дикому полю? Эк, вас занесло! Небось развилку проскочили где-то. Тут проехать то осталось пару десятков верст, не боле! Только вам в сторону тракта возвращаться придется. Луканино, оно на основном тракте и стоит. Ежели не сворачивать с сей тропы, то через Листвянку, Поречье, на тракт и выедете, уже по нему к околице Луканино и подъедите», — жестикулируя руками, скороговоркой съедая окончания слов, объяснил смерд, житель деревушки, у подворья которого остановили лошадей путешественники.

Еще два десятка верст! Лошади подустали, а время вот-вот подползет к полудню. Ненастный день создавал и настроение соответствующее. В такую погоду хороший хозяин и собаку из дому не выгонит, поэтому лесная догога была пустынной, сыро, вогко, под деревьями сумрачно. Одно радовало — конец пути не за горами. Что их ожидает в Луканино?

В полной темноте, такой, что ни черта толком и не увидишь, добрались наконец до конечного пункта своего путешествия. Еще на подъезде к нему Андрей стянул с себя бронь и упрятал ее в кожаную сумку.

Деревья вдоль летника расступились, открывая широкую дорогу. Свернули, и в потемках им открылись очертания населенного пункта. За околицей, в моросящей пелене и темени, едва просматривались заборы дворов с крышами домов за ними. Лошади встали, удерживаемые поводом, всадники осмотелись, услыхав собачий лай в большой деревне.

— Кажись, добрались, а-а, боярич? — подал голос Веретень.

— Добрались. Но-о! — Ищенко пятками тронул бока своей лошадки, заставил ее двигаться к жилью.

Сама дорога проходила между домами села. Именно села с церковью, надо сказать с виду довольно большого и зажиточного. Из каждого подворья их облаивали дворовые псы, слышалось мычание и блеяние скотины. Кое-где над калитками виднелись головы местных колхозников, взглядами провожавших всадников, непонятно как оказавшихся в этих местах. Боярской усадьбы за селом не оказалось, дорога вильнув за околицей влево, отпочковалась от основной магистрали, за углом леса аппендицитом уперлась в периметр выстроенных в ряд, вкопанных в землю заостренных карандашей с пятном двустворчатых ворот посредине и в темноте контуром высокого строения со светом в узких окнах. Подъехав к воротам, пришлось стучать в них, и только через какой-то промежуток времени, услыхав мужской голос: