Александр Забусов - Кривич

— У-у-у-у!

Разнесся протяжный, не то вой, не то стон по округе.

— Ясно! — подвел итог Горбыль, выслушав пешую разведку. — В лес нам соваться не стоит, скоро ночь на двор придет. А, посему, Жвар отгони лошадей подальше, припрячь, может не сыщут. Сам вернешься в деревню. Ну, а вы, козыри дивные, забирайте все оружие, какое есть, выдвигаемся в деревню. Разместимся в двух избах по соседству, готовимся к встрече с серыми разбойниками. Могу, так сказать, поднять настроение перед схваткой. Либо мы их всех угандошим, либо нас даже вперед ногами ни одна б…дь не вынесет, будем в этой деревне землю унавоживать.

Ближе к ночи, Сашка приказал поджечь соседние избы и сараи. Пока разгорится, наступит ночь, а в темноте враг может подобраться и порезать всех как овец в отаре. Высушенные временем деревянные постройки хорошо разгорелись, давая не только свет, но и прогревали воздух. Двери изб закрыли и заблокировали, как могли. Проемы окон изнутри и снаружи забили досками с большими щелями для удобства стрельбы. Проверили ходы на чердаки, куда можно было отступить, если будут «поджаривать». Разделились на две пятерки, плюс в одной сотник. Ожидали. Вторые сутки не спали, а спать хотелось неимоверно, поддерживало лишь напряжение неотвратимого близкого боя. Тишина и молчание напрягало еще больше, чем близость смерти. Чего ее бояться — дважды все равно не умирают. Отсвет пожаров поддержала бледным светом круглая, полная луна. Наконец, со стороны леса прозвучал надрывный волчий вой, ответом которому был протяжный клич десяток волчих глоток.

— У-у-у-у-у! У-у-у-а-у!

— Начинается. Готовность ноль!

В тихой ночи, по деревне разносился мягкий топот волчьих лап, отсветы горящих изб и хозяйственных построек проявили тени бегущей стаи. Рык, хрипы и нетерпеливое повизгивание, казалось раздавалось повсюду. Со стороны слепой стены послышалось мощное шуршание, как будто кто-то лопатой отбрасывал мелкий гравий от дома.

— Подкоп, что-ли роют?

— Да сколько же их тут?

Волки хаотично разбегались у домов, своим поведением напоминали натуральных лесных хищников. При появлении в пределах охотничьих угодий стаи неизвестной добычи, волки никогда не нападают сразу, присматриваются с кем их свел господин случай, какую опасность добыча таит, а уж разведав все, бросаются в атаку. Валят, рвут, грызут. Поведение волкодлаков было таким-же.

— А ну парни, поработайте-ка арбалетами, — вглядываясь через щели, негромко молвил Горбыль. — Только не все сразу, а по одному, не торопясь, через промежутки времени. Пусть думают, что в избе один человек сидит.

Хвощ, выцеливая из окна молодого волчару, припавшего брюхом к земле, выпустил болт, пробив тому череп в районе лобной кости. От еще живого, сучащего ногами зверя, в стороны порскнули серые товарищи, уходя из сектора обстрела, чтоб стрелок из окна не мог достать их. Было странно, но волкодлак с пробитым черепом был еще жив. Мал всадил в него еще один болт, чтоб наверняка упокоить хищника. Все из темноты избы увидали, как на месте волка лежала молодая девушка с обкромсанными на голове волосами.

— Карна, — выдохнул кто-то.

Да, перед окнами лежала наказанная за что-то девица. Кто-то при жизни обрезал ей волосы в наказание свершенного проступка.

— Молодая, какая!

— Я те дам, молодая, — зашипел Горбыль. — Небось, крови отведать успела. Не расслабляться, лови в прицел следующего.

В дверь с разбега приложился кто-то весом с носорога, не меньше. Дверь слегка подвинулась, оставив щель в палец шириной. Еще удар, еще подвинулась. Сашка навалился спиной на припертую к двери столешницу, уперся ногами в доски пола и следующий удар чувствительно ощутил на весь свой корпус. Подбежавший Ощера, сунул цевье самострела к щели, разрядил его в образовавшуюся дверную прореху.

— У-у-у-у!

Взвыл оборотень за дверью, при этом в дверь забухали еще ожесточеннее и чаще, видимо заработал не один волкодлак. Шум ковыряний за слепой стеной усилился тоже, сопение слышалось уже под досками пола.

— Все на чердак! Разбирайте дранку, стреляйте сверху, — приказал сотник.

По скрипучей лестнице, вся пятерка, привыкшая, безоговорочно подчинятся своему батьке, полезла на горище, оттуда послышались удары и звуки сбрасываемой на землю щепы. Все пятеро повылезав через образованные дыры на двускатную крышу, выцеливали метавшихся у изб серых, обстреливали их болтами. Глаза волкодлаков красными угольками светились из тьмы ночи. Сильные, подвижные оборотни, представляли собой трудные мишени. Много болтов юнцы потратили впустую. Вокруг изб валялось всего шесть тел, посмертно обернувшихся из волков людей. Защитники второй избы-крепости, углядев из окон своих товарищей на крыше, тоже посбивав дранку, повылезали наверх, стали стрелять оттуда. Для кривичей бой превращался в вялотекущую развлекуху, для оборотней, наблюдавших за бойцами из укрытий, и прячущихся под стенами — в созерцание пустой траты болтов чужаками.

Горбыль уже пожалел, что заставил бойцов втащить лестницу на чердак. Рытье нор под полом избы уже раздавалось с трех сторон. Стоя посреди избы, с саблей в одной руке и щитом в другой, он гадал, с какой стороны на него набросятся первые волкодлаки. Факелы, закрепленные на стенах, чадя, хорошо освещали горницу. Первыми в избу проникли копатели из-под слепой стены. Подгнивший пол вдруг встопорщился, трухлявые куски досок разлетелись во все стороны, поднимая тучи пыли. В горницу свечой ворвался матерый оборотень. Сашка не упустил момент, на взлете развалил его клинком от самой шеи, через позвоночник и ребра, почти располовинил на две части. За первым в помещение прорвался второй. Откатившись в сторону, ушел из-под удара. По виду походил на молодого, годовалого волка. А из норы, уже лезла голова очередного выродка, которому Горбыль, в горячке походя, снес саблей пол черепа. Выпачкивая сапог в кровь и мозги, втоптал убиенного обратно в нору, тем самым пломбируя прокопанный ход. Вовремя обернулся к верткому хитрецу, в любой момент готовому броситься на спину потенциальной жертве. Потеснил того в угол, не давая напасть, перешел в боевой режим оборотня-берсерка, замечая как исполосованная шкура на волке мгновенно затягивается, не оставляя шрамов.

— О-о, какой ты северный олень! — удивился Сашка.

При прыжке принял на щит тушу и вгоняя в пасть острие клинка, вышедшее из затылка, спинным мозгом почувствовал, что уже из другой дыры, образовавшейся у печи, лезут оборотни, почему-то чихая, кашляя, с закрытыми глазами отползая в сторону, давая время перевезти дух. Сашка заметил как в голову очередного, показавшегося из дыры волка, из печи полетела добрая горсть старой сажи. Он ударом отделил ему голову от туловища, прикончил тех, которые уже были в избе.