Григорий Шаргородский - Острие ужаса

— Боюсь, у меня большие неприятности, и ты тоже можешь пострадать.

— Это все из-за моей просьбы помочь другу тети?

— Нет. — Улыбнувшись с максимальной искренностью, я погладил девушку по волосам. Не хватало еще, чтобы она всю жизнь винила себя в моей смерти. — Это моя работа и мой прокол. Но из-за этого прокола можешь пострадать ты. Скажи, как быстро ты сможешь улететь из города?

— Но у меня дела и…

— Рина, — разозлился я, понимая, что немного перестарался с успокоением ее совести. — Ты уже слышала, как погиб Эрий Томах?

— Никто ничего не знает, но говорят, что это какая-то жуткая история.

— Ты даже не представляешь, насколько жуткая. Милая, когда-нибудь, лежа в теплой кровати и слушая дождь за окном, я расскажу тебе эту историю. Но сейчас мне очень нужно, чтобы ты развязала мне руки.

— Ты хочешь меня бросить?

Твою же Санта-Барбару! Вроде и умная девочка, а несет такую ересь. Впрочем, в такой ситуации логика и здравомыслие могут покинуть даже профессора философии.

— Нет, дорогая, конечно нет, но мне хочется делать свое дело, не оглядываясь назад и не отвлекаясь на мысли о твоей безопасности.

Рина все же оправдала мои надежды на ее разумность. Она нахмурилась и кивнула:

— Хорошо, завтра же утром улечу с проверкой одного нашего филиала. Сколько мне нужно отсутствовать?

— Как можно дольше.

— Могу обещать только десять дней.

Ну хотя бы так. Я не знал, что говорить дальше, но, к счастью, меня спас Лакис. Орк вошел в столовую с видом распорядителя Колизея, сообщающего гладиатору о выходе на заведомо безнадежный бой:

— Ром, там прибежал Талий. Говорит, что это очень важно.

Кивнув орку, я перевел взгляд на Рину.

Моя девушка горько улыбнулась и положила обе ладошки на мои щеки.

— Рома, мой покойный отец говорил, что нет таких потерь, которые нельзя пережить. Второй раз в своей жизни я осознаю, что он не прав. Пожалуйста, встреть меня у трапа паролета живым и здоровым.

— Хорошо, — кивнул я, понимая, что абсолютно не верю в исполнение своего обещания. — Через десять дней мы увидимся в воздушном порту.

Подарив мне долгий поцелуй, Рина резко отстранилась и быстро вышла из столовой.

Не давая мне передышки, Лакис втащил внутрь взъерошенного репортера. Один взгляд на эту компанию вызвал во мне убежденность, что события стремительно закручиваются в тугую спираль, которая в любое мгновение может развернуться очень опасным вихрем.

— Давай, акула пера, жги, — встретил я репортера показным энтузиазмом.

— Что? — Юноша вмиг растерял свой настрой.

— Выкладывай, что узнал.

— Про самого мага не очень много. У него два десятка учеников, но держит он их в черном теле. Обычно ученики магистров живут и столуются во дворцах своих учителей, а эти вынуждены ютиться в наемных квартирах. Но терпят, иной возможности пробиться наверх у них нет. Из академии дорога либо в ученики магистров, либо мастерить дешевые артефакты.

— Ты уходишь в сторону от главной темы, — одернул я писаку.

— Извините. В общем, во дворце дин Ворса, кроме него, никто не живет.

— Самого мага хватит с головой, — раздраженно высказался я.

— И в этом месте мы подходим к самой главной новости, ради которой я прибежал так поздно, — театрально прищурился репортер.

— Не тяни.

— Сейчас дворец пуст, потому что Глен дин Ворс позавчера покинул Вадарак-ду. Он отправился на заседание совета магов Содружества. — Возбуждение Талия было вполне оправданным. Ведь он верно угадал причину, по которой мне нужна информация о маге.

— Не понял, — тупо уставился я на сияющего репортера, который тут же увял, расстроенный такой реакцией на его слова. — В смысле уехал?

— Нет, улетел, — машинально ответил Талий.

— Ты уверен?

— Д-да, — выдавил из себя репортер. — Мой друг Велисар ведет колонку магической жизни и постоянно таскается за академиками. Однажды его чуть не сожгли прямо под окном любовницы молодого мага.

— Не отвлекайся, — опять вернул я репортера в нужное русло разговора. — Не может такого быть, чтобы прошлой ночью дин Ворса не было в городе.

— Его не было. Это точно.

Я задумался.

Ну и что теперь делать? Может, светляк ошибся и магистр не имеет к убийству моего клиента никакого отношения, но напарница тоже привела меня именно к этому дворцу. С другой стороны, Этна-Ольха уже лет десять как не в себе, а о невиновности магистра говорит железное алиби, хотя…

Неожиданная мысль заставила меня внимательно посмотреть на репортера.

— Талий, а ты, случайно, не поинтересовался у своего друга, куда и когда за последнее время летал наш маг?

— Конечно. — Медленно, как кролик под взглядом удава репортер полез во внутренний карман сюртука за записной книжкой.

Вчитавшись в записи, Талий выдал несколько дат. Получалась интересная схемка. Со слов Эрия, его первый деловой партнер погиб двадцать семь дней назад. А второго прикончили в другом городе двенадцать дней спустя. Все сходилось. Из меня детектив как из горняка балерина, но даже моих убогих дедуктивных способностей хватало, чтобы понять — три железных алиби вкупе дают их полное отсутствие.

— Так, Талий, теперь самый важный вопрос.

От усердия репортер напрягся, как бегун перед стартом.

— Ты знаешь, когда магистр возвращается домой?

— Да, — едва дождавшись конца вопроса, ответил журналист, — завтра вечером прилетает паролет академии, и на нем вернутся летавшие на совет магистры.

— А личного паролета у дин Ворса нет?

— Нет, — с непрошибаемой уверенностью ответил Талий.

— И наконец, после самого важного вопроса самое важное задание.

— Я готов на все…

— Это хорошо, — по-доброму улыбнулся я. — Так вот, в ближайшие десять дней ты забиваешься в самую узкую щель из всех возможных и очень тихо сидишь там. Даже дышишь через раз. Ты задавал слишком опасные вопросы и можешь пострадать.

— Мои друзья… — попытался возразить юноша.

— Твои друзья сдадут тебя, как только маг начнет наматывать клубки из их внутренностей.

От яркой картинки, нарисованной богатой фантазией, Талий испуганно икнул, но неугомонная натура репортера взяла верх:

— Я сделаю это из уважения к вам, но, если все закончится хорошо, вы ведь расскажете мне, что здесь происходит?

— Если все закончится хорошо, я расскажу тебе такую историю, от которой и ты, и те, кто прочтут твою статью, месяц не сможете спокойно спать.

Глаза репортера загорелись, как магические лампы.

Да уж — он безнадежен.

— Все, беги отсюда и помни: десять дней.

— Конечно! — крикнул Талий и пулей вылетел из столовой.

А я посмотрел на часы и увидел, что до прилета магистра времени много, а вот до конца этой ночи слишком мало.