Стивен Эриксон - Дом Цепей (litres)

Снаружи послышался шум, затем внутрь ворвался юный виканец.

— Адъюнкт! Ша’ик спустилась в долину! Она вызывает вас на бой!

После долгой паузы Тавор кивнула:

— Хорошо. Последний приказ отменяется, капитан. Вы оба свободны.

Адъюнкт отвернулась и вновь занялась доспехами.

Кенеб жестом пропустил вперёд юношу, затем вышел сам.

За пологом шатра капитан остановился в нерешительности.

Гэмет ведь так бы и поступил… верно?

— Она с ней сразится? — спросил виканец.

Кенеб покосился на юношу.

— Да. Возвращайся к Темулу, парень. Так или иначе, нам сегодня предстоит битва.

Юнец побежал прочь, а капитан смотрел ему вслед.

Затем повернулся к скромному шатру, расположившемуся в двадцати шагах слева. У входа не дежурили солдаты. Кенеб замер перед входом.

— Госпожа Ян’тарь, вы здесь?

На пороге возникла фигура. В толстой коже — в лёгком доспехе, поражённо осознал Кенеб, — и с длинным мечом у бедра.

— Адъюнкт желает начать утреннюю тренировку?

Кенеб встретил взгляд спокойных глаз, цвет которых и дал женщине такое имя. Бездонный взгляд. Он внутренне встряхнулся.

— Гэмет умер прошлой ночью. Я только что сообщил адъюнкту.

Взор женщины метнулся к штабному шатру.

— Ясно.

— А в долине между двумя армиями сейчас стоит Ша’ик… и ждёт. Мне показалось, госпожа, что адъюнкту может прийтись кстати помощь с доспехами.

К его удивлению, женщина повернулась и направилась обратно в свой шатёр.

— Не сегодня, капитан. Я понимаю ваш порыв… но нет. Не сегодня. Доброго вам дня, сэр.

И Ян’тарь скрылась внутри.

Кенеб замер неподвижно — настолько он был потрясён.

Ладно, признаю, я не понимаю женщин.

Он снова повернулся к штабному шатру, как раз вовремя, чтобы увидеть, как оттуда вышла адъюнкт, затягивая ремешки на перчатках. На голове покоился шлем с прикреплёнными нащёчниками. Забрало не прикрывало глаз — многие бойцы считали, что прорези слишком ограничивают обзор. Тавор остановилась, на миг подняла взгляд к утреннему небу, а затем зашагала вперёд.

Капитан дал ей отойти на некоторое расстояние, затем двинулся следом.

Л’орик пробирался через сплетённые тени, задевал локтями скелетоподобные ветви, спотыкался о шишковатые корни. Этого он не ожидал. Должна ведь была открыться дорога, тропа через этот чёрный лес.

Треклятая богиня была здесь. Рядом. Наверняка — нужно только найти её след.

Влажный, холодный воздух, покосившиеся стволы — будто землетрясение только что перекосило землю. Наверху деревья скрипели на сильном ветру. И повсюду призраки, заблудшие тени — они бросались к Высшему магу, а затем отскакивали прочь. Вставали из рыхлой почвы, как привидения, шипели над головой, пока он ковылял по лесу.

А затем за деревьями блеснул огонь.

Задыхаясь, Л’орик побежал на свет.

Это была она. Пламя подтвердило его подозрения. Имасска, обрывки цепей Телланна, отсечённая от Обряда… о, ей не место здесь, совсем не место.

Хтонические духи окружили её пылающее тело — наросты могущества, которое она присвоила за тысячи лет. Ненависть и злоба превратили их в жестоких, омерзительных созданий.

Руки и ноги имасски потемнели от болотной воды и плесени. Мох покрывал торс спутанным, длинным мехом. С головы свисали длинные пряди седых волос, сбившиеся в колтуны от запутавшегося в них репейника. Из обожжённых глазниц вырывались языки живого пламени. Костяные скулы — выбеленные, потрескавшиеся от жара.

Беззубая. Тяжёлая нижняя челюсть висит — еле держится на полосках иссохших мускулов и сухожилий.

Богиня выла, испускала дрожащий, жуткий крик, который не прерывался от необходимости вздохнуть, и Л’орику показалось, что она с чем-то борется.

Маг подобрался ближе.

Она попала в сеть лоз, извилистые ростки опутали руки и ноги, змеями обвили торс и шею. Л’орик удивился, что не заметил их раньше, затем понял, что лозы мерцают — сейчас возникли там, потом здесь, а прежние — исчезли. И все они постепенно превращались…

В цепи.

Внезапно одна разорвалась. Богиня завыла, удвоила усилия.

Треснула ещё одна, хлестнула по стволу дерева.

Л’орик подобрался ещё ближе.

— Богиня! Услышь меня! Ша’ик — она недостаточно сильна для тебя!

— Моя! Моя! Моя девочка! Моя! Я её украла у этой сучки! Моя!

Высший маг нахмурился. У кого? У какой «сучки»?

— Богиня, молю, выслушай! Я предлагаю себя! Понимаешь?

Лопнула ещё одна цепь.

Другой голос тихо произнёс за спиной Л’орика:

— Лезут не в своё дело.

Чародей резко развернулся, но слишком поздно — широкий нож уже вошёл ему между рёбер, рассёк плоть по пути к сердцу.

Точнее, к тому месту, где было бы сердце, будь Л’орик человеком.

Зазубренный кончик клинка прошёл мимо, скользнул в сторону прямо перед глубоко упрятанным органом и впился в грудину.

Л’орик застонал и осел на землю.

Убийца выдернул нож, присел и задрал Л’орику голову, ухватив за подбородок. Замахнулся.

— Да брось этого дурака! — прошипел другой голос. — Она рвёт цепи!

Л’орик видел, как убийца заворчал, а затем двинулся прочь.

Высший маг чувствовал, как грудь его заполняется кровью. Медленно перевернулся на бок, ощутил тёплый ток из раны. Так он ясно видел богиню…

…и убийц, которые подкрадывались к ней.

Чародейство струилось по их ножам, плетенье магии смерти.

Богиня закричала, когда первый нож вонзился ей в спину.

Л’орик смотрел, как её убивают. Долго, жестоко, мучительно. Персты Корболо Дома, избранные убийцы, поджидали в засаде там, куда привёл их Фебрил — никто другой не смог бы сюда проникнуть, — вооружённые чародейскими заклятьями, которые сплели Камист Релой, Хэнарас и Файелль. Богиня отбивалась с невообразимой яростью, и вскоре трое из четверых убийц были мертвы — она разорвала их, четвертовала. Но теперь богиню плотно опутали цепи, потащили вниз, и Л’орик увидел, как гаснет пламя в её глазницах, увидел, как духи оторвались, улетели прочь, внезапно освобождённые. Последний убийца метнулся к ней, с размаху всадил свой нож. Прямо в темечко. Чёрная вспышка, взрыв, который отбросил убийцу назад. Череп и клинок разлетелись на куски, которые рассекли лицо и грудь Перста. Ослеплённый, он с воплем отшатнулся, споткнулся о корень и с глухим стуком рухнул на землю.

Л’орик слышал его стоны.

Цепи змеились по телу павшей богини, пока от него ничего не осталось — лишь поблёскивала груда чёрных железных звеньев.

Ветер, терзавший прежде верхушки деревьев, вдруг улёгся, и в лесу воцарилась тишина.

Все они хотели заполучить этот осколок Пути. Изодранное сокровище. Но Тоблакай убил Фебрила. Он убил двух Дераготов.

Он убил Бидитала.