Елена Звездная - Хозяйка «Логова»

— Расскажешь? — Мадам Дори в волнении теребила в руках кружевной платочек. В глазах светилась затаенная надежда, а подбородок чуть заметно подрагивал.

— О чем? — спросила, не понимая вопроса.

— О сыне, конечно же! И зови меня Эванжелиной.

Потянувшись за мешочком с кофейными зернами, я так и застыла перед открытым шкафчиком. Неужели Инваго использовал вариант с моей беременностью, призванный возвратить потеряшку? Только не это!

Несмотря на эффект успокоительного, горло перехватило словно бы обручем, во рту пересохло, а на спине проступил холодный пот. Я ошалело посмотрела на тростиночку, и та ответила мне недоумевающим взглядом. Затем перевела его на мадам Дори, снова на меня и только лишь на третьем повторе этих переглядок сообразила и внесла ясность:

— Так… м-м-м… Энжи имеет в виду своего сына Талла.

Секундное замешательство, и я позволяю себе облегченный выдох, но преждевременный.

— А ты о чем подумала? — тут же поинтересовалась свекровушка, и глаза ее сверкнули догадкой. — Ты на сносях?! Да, я права? Какое счастье, какая радость… — и, обернувшись к девице, которая не девица, а очень даже демон: — Вот видишь, Хран, святая Иллирия услышала наши мольбы!

Наши? Это что же, они вдвоем молились за продолжение рода? Значит, этот вариант все-таки будет использован?

От ужаса голос сел, я отчаянно замотала головой, но моему жесту не придали большого значения. Мадам Дори, как истинная тарийка, не видящая преград на своем пути, перепрыгнула через разделяющую нас скамью и оказалась рядом.

— Можно прикоснуться? — С этими словами она посмотрела на мой пояс, нахмурилась: — Понимаю, срок может быть очень мал, но, право слово, зачем ты носишь такой тяжелый жесткий пояс, да еще с иглами и клинком! Это же может навредить…

— Нет-нет, простите, я не… — Я наконец-то совладала с голосом, но не успела договорить, в кухню степенно вошла заинтересованная громкими возгласами свекресса.

— Кому навредить?

— Ребенку! — радостно возвестила Эванжелина, и надменная тарийка, что невзлюбила меня с первых мгновений знакомства, стремительно побледнела, а затем упала в обморок.

— Что ж, это недоразумение не было бесполезным, — с ехидной улыбочкой заметила тростиночка, — сэкономили на коньяке.

— Так, значит, ты… — свекровушка перевела затухающий взгляд с меня на хранителя, спросила тихо: — Она не тяжела?

— Будь так, я бы предупредила, — ответила Хран, потерла ладошки и улыбнулась мне и куда-то за мое плечо. Косоглазие? Эванжелина тоже с недоумением проследила за ужимками красавицы и забыла о них, едва услышала: — Зато, пока Гаммира спит, Торика может рассказать, как познакомилась с наследником!

— А… — хотела воспротивиться, но кто-то властно закрыл мне рот рукой. Кто-то невидимый и очень сильный.

— Тихо, не дергайся, — прозвучало в самое ухо, и голос я узнала. Дори! Недодемон, чтоб его!

— Хорошо, — невесть к кому обращаясь, то ли ответила, то ли подвела итог тростиночка. Затем щелчком пальцев подняла бесчувственную Гаммиру с пола и движением руки заставила ее выплыть из кухни в коридор. — Общайтесь.

Желание о чем-либо говорить пропало в тот же миг, а вот потребность дать одному наглому деверю под дых возросла. Жаль, я не уверена в том, что он удар почувствует, особенно сейчас, иначе бы душу отвела. Тихо сопя и стараясь дышать размеренно и глубоко, чтобы не наорать на новоприбывшего, я пропустила момент, когда Эванжелина повторила свой вопрос. Очнулась, лишь получив свободу от невидимки и услышав: «Не молчи, пожалуйста. Она ждет».

— Торика? Ты хорошо себя чувствуешь? — свекровушка взяла меня за руку, с улыбкой прикоснулась к кольцу.

— Да, да, хорошо. Простите, задумалась. — И чтобы получить хоть немного свободы, предложила: — Присядьте, я сделаю кофе и потом…

— Конечно. — Она села к столу, но не на свое прежнее место, а поближе ко мне, отслеживая, казалось, каждое мое движение. А я не торопилась, медленно растерла зерна в муку, поставила металлический ковшик на огонь, вскипятила воду… Когда же я в сгустившейся тишине разливала напиток по чашкам, то чуть не ошпарилась, а всего-то скосила взгляд в отражение стекла и вздрогнула, увидев призрачного Дори. Он сидел напротив матери, подавшись вперед, сцепив перед собою руки и неотрывно наблюдая за ней. На лице печать скорби, глаза подозрительно блестят, а на губах горькая улыбка. Он рад ее видеть, но, идиот такой, даже не может обнять. Бестолочь! Мало того, что Талл пропал пять лет назад, так, видимо, еще и этот дома давненько не был. И что он там вчера вещал, что не готов к встрече? Дурень!

Снедаемая этими мыслями, я поставила на стол корзинку с печеньем, печеные яблоки, сливки, сметану, сахар с карамелью и три чашки с кофе. Свекровушке, мне и…

— Это кому? — удивилась Эванжелина, проследив за моими действиями.

— Для Хран, — объяснила я свою ошибку и воровато посмотрела в отражение оконного стекла. Столкнулась взглядом с призрачным Инваго, и не только услышала, но и увидела, как он произнес:

— Спасибо, — а затем с улыбкой: — Два кусочка сахара и немного сливок.

Два так два, сливки так сливки. Добавила, размешала, села.

— Вот и пришла моя очередь в обморок падать, — заметила свекровушка, тоже начиная блестеть глазами. — И если ранее я могла сомневаться из-за доводов Гамми, то теперь уже не буду. Ты жена моего сына, тебе известен его тайный знак…

— Какой знак?

Она не ответила и со счастливой улыбкой заплакала.

— Чтоб тебя! — ругнулась я в сердцах и поднялась.

Чашка воды, две капли настойки, чьи запасы вот-вот иссякнут. Нюхательная соль и несколько тканых салфеток вытирать слезы. Я, не церемонясь, села возле матушки Дори, всучила ей чашку и не попросила, а приказала выпить. А все потому, что сквозь ее тихий смех уже проступала икота, и это не признак счастья, уж мне ли не знать. Дождалась, когда выпьет, и крепко ее обняла, с укоризной покосившись на оконное стекло. Инваго за столом уже не было.

Ушел, обрадовалась я. Но слишком рано, это подтвердило нежное прикосновение к ушку, теплое дыхание на шее и крепкое объятие сзади, одна рука под грудью, вторая на животе. Бестолочь. Мать обнять не может, решил поддержать меня. А через минуту я поняла, что он не бессердечный болван, а очень даже продуманный. Потому что свекровушка начала говорить, и я бы вряд ли смогла смолчать, не обнимай он меня.

— После того, как Таллик сбежал, я боялась, что более не увижу его и ничего о нем не услышу. И вдруг такое счастье!

— Сбе… — не договорила, Дори недвусмысленно сжал меня.

— А он не говорил? — удивилась Эванжелина, затем кивнула своим мыслям, произнеся: — Я бы тоже постаралась об этом умолчать. Мы повздорили, — ее голос вновь осип, а меня повторно сжали.