Алекс Кош - Богатыри не мы. Новеллы (сборник)

Или вот другой случай. Выдал отец Сереге лук и отправил в чисто поле – невесту искать. Царевич честь честью выстрелил, улетела стрела в болото, прямо к Царевне-лягушке. Пришлепал к ней Серега, сам весь радостный такой! Еще бы, вон какие дела намечаются – и поход за суженой, и приключения, а в конце женитьба на красавице!

Но не тут-то было. «Здравствуй, Иван-царевич!», – человечьим голосом говорит ему лягушка. «Я не Иван», – отвечает Серега. «А кто же ты, ква-ква?» – удивилась лягушка. Пришлось сказать… В общем, прогнала зеленая Серегу. «Мне, – говорит, – Иван-царевич нужен. А с таким именем, как у тебя, добрый молодец, царевичей не бывает, ква-ква! Иди на Черном Бумере женись».

Ой, стыдобушка, ой, позорище – лягушка-квакушка отказалась замуж выйти! После этого случая опечалился царевич Серега, прихватил плащ дорожный да меч-кладенец и отправился куда глаза глядят, лишь бы от того болота подальше. Хотелось Сереге какое-нибудь доброе дело сделать, а то и буйну голову сложить. Все одно не жалко, раз никому такой царевич не нужен – не надобен, даже лягушке…

Вот едет он по дремучему лесу, семечки грызет. Смотрит – сидит на пенечке старичок. Сам ростом со сморчок, в руках лукошко, в лукошке окошко, из окошка мышка глядит, ушками шевелит.

«Здравствуй, дедуля, – вежливо обратился к старичку Серега. – Не подскажешь, куда это я заехал, что за царство-государство такое?»

«Здравствуй, добрый молодец царевич Серега, – отвечает ему старичок, – далеко ты забрался. Это царство Тридевятым зовется, и правит тут Кащей Бессмертный, а пуще него – Баба-Кикимора».

«Ага! – обрадовался Серега. – Стало быть, надобно злодеев извести и жителей освободить от таких-то правителей?»

«Да что ты, что ты! – старичок лукошко выпустил, руками на царевича замахал. – В нашем царстве одна только нечисть и обитает. Нам другого царь и ни к чему. Но ты, я вижу, парень добрый, сочувствливый. И про беду-печаль твою тоже мне ведомо. Дам я тебе, царевич Серега, мышку-норушку. Она тебя прямо к Кащееву дворцу чернокаменному и выведет, тайной тропкой, хитрой стежкой». – «Так а зачем же мне во дворец-то, коли вы своим Кащеем довольны?» – удивился Серега. «А вот узнаешь, узнаешь», – захихикал старичок, сунул царевичу в руки мышку и пропал без следа.

«Эй, дедуля!» – на всякий случай крикнул Серега, но никто не отозвался. «Ну дела, – подивился царевич. – И чего мне теперь с этой мышкой делать?»

Тут мышка на землю – скок! – и прямо в лесную чащу побежала. Привязал Серега коня и следом бросился…

Бежал-бежал царевич через дремучий лес, плащ походный о сучья изодрал, сапожки сафьяновые о корни пооббил. И вывела его мышка прямо к Кащееву дворцу. Вывела, пискнула на прощание, хвостиком махнула – и в норку спряталась.

Огляделся Серега. Вокруг дубы да ели, коряги да топи. Дворец в небо уходит, и ни двери, ни ворот не видать. Лишь на самом верху, под крышей, окошко виднеется.

Пока царевич присматривался, в окошке девица показалась – косы рыжие, брови дугой, глаза синие, губки алые. Глянул на нее Серега – и обомлел. Стоит, ни рукой, ни ногой шевельнуть не может, так приглянулась ему Кащеева дочка.

А девица села у окошка, гребень достала, принялась волосы свои расчесывать да песню петь:

Стоит царевич Серега, а на него сверху дождик капает – это царевна Агриппина Кащеевна по своей горькой доле плачет-убивается.

Не выдержал тут добрый молодец и крикнул: «Не плачь, красна девица! Авось я тебя освобожу из неволи!»

«Как же ты меня освободишь?» – спрашивает его Агриппина. «К батюшке твоему пойду и посватаюсь», – отвечает Серега. «Ой, что ты, что ты, и думать не смей! Батюшка мой бессмертный, тебя на бой вызовет да и погубит. Давай лучше я тебе косы свои спущу, ты ко мне и поднимаешься, а?»

Почесал царевич голову, пораскинул умишком: «Была одна птичка в клетке, а ежели я к ней залезу – две станет! Что же делать?»

Думал-думал – и придумал! «Эй, краса ненаглядная, ты лучше косы свои к окошку привяжи да сама по ним ко мне спускайся. Я тебя домой увезу, женой мне будешь, царевной, а придет срок – и царицей!»

Теперь Кащеевой дочке пришел черед думать. «Коли я косы привяжу да спущусь, потом их обрезать придется. Как же без косынек своих останусь?» Но поглядела Агриппина на чернокаменный дворец, на дремучий лес вокруг, потом на Серегу, что внизу стоял, рукой махал, и решилась.

Привязала она свои косы, спустилась вниз и говорит: «Вот она я. Не хочу я быть Кащеевной, не хочу людям вредить, грипп-простуду на них насылать. Руби мои косы, свет-Серега, и бери меня в жены!»

Обрадовался царевич, выхватил меч-кладенец, махнул раз, махнул другой – а косы-то и не рубятся! Заколдовала косы внучкины Баба-Кикимора, крепче железа, крепче камня их сделала.

«Что же нам делать, суженый мой?» – спрашивает Кащеева дочка. «Не бойся, Агриппинушка, не плачь, милая. Я сейчас наверх поднимусь, косы твои отвяжу, ты и беги прямо к моему батюшке, царю Ивану Стодевятнадцатому. Пусть он войско поднимает да на Кащея войной идет, а я покамест в твоей светелке оборону держать буду!»

Не знали Серега-царевич и Агриппина Кащеевна, что Баба-Кикимора давно уже их разговоры подслушивала. Как услыхала старая ведьма, что за беда Тридевятое царство ждет, бросилась она опрометью в светелку, сама косы внучкины отвязала и вниз скинула.

«Езжай с ним куда хошь, – кричит, – непокорница-своенравница! Езжай, чтобы духу твоего не было! А приданое после обозом пришлем…»

Обрадовались тут Серега да Агриппина, обнялись и рука об руку через дремучий лес пошли. Пробрались сквозь чащу, сели на коня и помчались что есть духу.

Царь Иван Стодевятнадцатый благословил молодых, под венец поставил. Обручились царевич Серега и Агриппина Кащеевна, свадебку веселую сыграли, даже тестюшка приезжал – молодых поздравить.

Все, сказке конец, закрываем ларец.

Договорил старичок, закрыл глаза да и захрапел с присвистом, словно в носу у него бузинная свистулька вставлена была.

– Э, дед! – толкнул Бояна Илья. – Мы так не договаривались! Ты мне что обещал, пенек трухлявый? Ты мне про Марьюшку мою обещал обсказать, а вместо этого какую-то семейную сагу выдал. А ну, рота, подъем!! Форма одежды – голый торс, выходи строиться!

Боян подскочил на месте как укушенный, глаза открыл и запричитал, точно на свадьбе:

– Ой, не губи, ой, не дави, славный богатырь! Запамятовал я, упустил самую мякотку, финалочку былинную!

– Ну так давай, рожай, – покачивая булавой, посоветовал Илья. – Время не ждет!