Кэтрин Куртц - Сын епископа. Милость Келсона

— Каждый раз все труднее, а? — пробормотал Келсон, ставя шкатулку рядом с погасшей свечой.

— Нет, просто я сегодня устал больше обычного, — Морган снова вздохнул и с трудом улыбнулся. — Хотя вообще-то это никогда не было легко, и этот дар не приспособлен к тому, чтобы его использовать на таких расстояниях… по крайней мере, не так часто.

Он закрыл глаза и начал мысленно начитывать отгоняющие усталость формулы, заодно пытаясь избавиться от все усиливавшейся головной боли. Но Келсон прервал его внезапным восклицанием:

— Чертов Сикард! Ох, как бы мне хотелось, чтобы эта дурацкая война уже кончилась!

Морган сонно кивнул и попытался продолжить начитывание, но вместо этого зевнул. Наконец он едва не стукнулся лбом о стол. Келсон коснулся его плеча.

— Эй, ты в порядке?

Морган кивнул, но никак не мог сфокусироваться на лице Келсона.

— Просто реакция, — пробормотал он и снова зевнул. — Я не высыпаюсь вторую неделю.

— И, конечно, помалкиваешь об этом? — Келсон обошел стол и поднял своего наставника, крепко взяв под локоть. — Слишком часто пользуешься чарами, так? Изгоняешь усталость. И сейчас хотел сделать то же самое, — негодующе произнес он, таща Моргана к его кровати, стоявшей напротив королевской. — Ну, сегодня ты будешь спать, даже если мне придется привязать тебя к кровати.

Морган ухитрился изобразить кривую улыбку, позволяя Келсону волочь себя к постели, но колени под ним подгибались, и он просто свалился на кровать.

— Не придется, мой принц… — пообещал он, открывая свой ум перед Келсоном.

— Вот и хорошо, — прошептал король, легко касаясь лба Моргана кончиками пальцев. — Расслабься и усни. Ты достаточно сделал на сегодня. К тому же ты не единственный Дерини в лагере, ты знаешь. И в будущем я намерен требовать, чтобы ты позволял мне нести ношу побольше.

«Только если она не ослабит тебя…» — начал было Морган мысленную речь, но Келсон не дал ему продолжить.

«Мы обсудим это, когда ты как следует отдохнешь. А сейчас лучше поспи».

И Морган уснул.

После этого они сократили контакты с Дунканом, чтобы не слишком истощать силы.

Тем временем неясность тактической ситуации все нарастала, а вместе с ней и разочарование.

— Как мы можем сражаться с врагом, если мы его не видим, черт побери! — жаловался Келсон, когда они миновали горы к западу от Драгера и повернули к северу, по-прежнему сталкиваясь только с отдельными военными отрядами.

Они проникали все глубже в земли Меары, и их беспокоило то, что враг применял тактику выжженной земли на их пути.

— Пока что у нас нет проблем со снабжением, — доложил генерал Реми на совещании штаба в один из вечеров. — Пока мы можем раздобыть домашний скот или охотиться, мы можем накормить солдат, но к середине лета или чуть позже будет сложнее. К тому же такая большая армия, как наша, движется медленно. Я подумал, не лучше ли нам будет взять пример с противника и разбиться на меньшие отряды, более маневренные. В этой части страны мы не подвергнемся особой опасности, а действовать сможем более эффективно.

Генералы решили, что идея неплоха, и Келсону она тоже понравилась. На следующее утро армию разделили на четыре полу-автономные части, которыми командовали герцог Эван, генералы Реми и Глодрут, и Морган. Келсон остался с Морганом. К концу дня отряды разошлись на расстояние полудневного марша, растянувшись вдоль линии продвижения. Связь между ними поддерживали курьеры, и схватки с до того почти призрачным противником стали приносить более ощутимые результаты и вызывать уже более откровенные меры противника.

— Боюсь, теперь мы будем видеть все больше и больше вот такого, — сказал Морган королю в одно солнечное июньское утро, когда прошел уже ровно месяц после их выхода из Ремута.

Они скакали по тропинке среди поля, сожженного противником ради того, чтобы Халдейн не мог попользоваться урожаем, а впереди вставали обгоревшие развалины большой деревни. Поле по обе стороны тропы еще дымилось, и дым тянулся от обуглившихся стен и крыш домов.

— Да, пожалуй, дальше будет хуже, — согласился Келсон.

Такие картины они видели всю прошедшую неделю, и опустошения, производимые противником на его собственной земле, уже не ограничивались сожжением полей и складов, как поначалу, — теперь страдали уже простые жители Меары, лишаясь своих домов. Каждый день отряд Келсона видел уничтоженные деревни и городки, видел несчастных беженцев — простых крестьян и горожан, потерявших все из-за войны; им предстояло заново начинать жизнь после ухода солдат, и их вовсе не интересовало, кто именно будет сидеть на королевском троне, если им и их детям придется из-за этого жить под открытым небом и голодать.

Келсон чувствовал на себе взгляды выживших горожан, когда он, Морган и небольшой эскорт въехали в очередной город; Джатам скакал впереди с ярким знаменем Халдейна. Отряд копьеносцев промчался в авангарде, чтобы расчистить путь и разогнать тех, кто вздумает оказать сопротивление, и горожане начали понемногу выглядывать из-за дверей и из окон. Какой-то старик плюнул при виде отряда, а женщина с глубоко запавшими глазами, державшая у груди младенца, немигающим взглядом уставилась на Келсона из-за перекосившейся двери маленького обгоревшего коттеджа.

Ощутив укол боли в сердце, Келсон опустил глаза, стыдясь своего воинского звания, желая, чтобы исчезла необходимость в войнах и всегда царил мир.

— Это, пожалуй, наихудшая сторона войны, — пробормотал он, обращаясь к Моргану, когда они направляли своих огромных коней вдоль вымощенной булыжником улицы, — Почему из-за безрассудства господ всегда страдают простые люди?

— Таков мрачный, но неизбежный результат войны, милорд, — ответил Морган, — Если бы мы впали в такое же отчаяние, в какое начинают впадать меарцы, мы бы…

Внезапно он замолчал и привстал на стременах, вглядываясь вперед.

— В чем дело? — спросил Келсон, глядя в ту же сторону.

В конце улицы два десятка верховых копьеносцев остановились у лестницы, ведущей ко входу скромной, но величественной церкви; от здания влево отходила крытая аркада, окружавшая двор. Стены в нескольких местах были проломлены, кованые решетчатые ворота сорваны с петель, а над монастырем позади церкви лениво курился дым.

— Мне это не нравится, — пробормотал Морган, когда увидел нескольких явно возбужденных копьеносцев, вышедших из боковой двери церкви.

Они с Келсоном мгновенно бросили коней вперед и помчались, обогнув с двух сторон эскорт Джатама со знаменем, Солдаты у церкви к моменту их приближения уже отчасти взяли себя в руки, но тем не менее лица копьеносцев были мрачными и напряженными. Один из самых молодых воинов присел на корточки и опустил голову к коленям, близкий к обмороку, а офицер отряда молча смотрел на остановившегося рядом Моргана, и на его бледном лице была написана ярость. Морган спешился, следя за приближавшимся к нему позеленевшим Коналом, за которым, спотыкаясь, брели Роджер и молодой граф Дженас, выглядевший так, словно он готов убить всякого, кто рискнет перейти ему дорогу.