Кэтрин Куртц - Сын епископа. Милость Келсона

— Что случилось? — резко спросил Морган, отворачиваясь от своего коня и снимая шлем.

Капитан копьеносцев покачал головой, передавая поводья коня Моргана одному из солдат, а сам беря повод коня Келсона, как только король также спешился.

— Нечто такое, чем этот подлец Трурил очень бы гордился, я полагаю, ваша светлость. Это монастырь… или был монастырь. Что еще можно сказать?

— Откуда тебе знать, что это Трурил? — спросил Келсон, также снимая шлем и шапку. По его тону и по тому, как небрежно король взял шлем подмышку, Морган догадался, что суть происшедшего, понятная более испытанным в боях воинам, еще не дошла полностью до семнадцатилетнего короля. Что Келсон еще не до конца осознал, что происходит с Роджером, — хотя вид молодого графа мог бы дать королю полный ответ на все его вопросы.

— О, это Трурил, точно, сир, — сказал граф Роджер, и Морган ощутил всю ненависть, вложенную графом в звук этого имени. — Сестры не разбираются в гербах, но один из монахов описал… Конал, черт тебя побери, если хочешь блевать, сделай это где-нибудь в другом месте! — рявкнул он, неожиданно хватая принца за руку повыше локтя и как следует встряхивая его. — Такое случается!

— Какое… случается? — резко спросил Келсон, не желая верить в то, что лишь теперь начал понимать, — Ты хочешь сказать…

— Келсон, они… они изнасиловали сестер! — выдохнул Конал, слишком потрясенный, чтобы обратить внимание на ту вольность, с какой Роджер обошелся с его царственной персоной, — Они… они даже убили нескольких! И они о… осквернили церковь! Они…

— Они имели монахинь в боковых приделах… и мочились на алтарь, сир! — грубо рявкнул Роджер, пылая яростью. — Извините, я не слишком красиво выразился, но в этом деле слишком мало красоты! Как и в людях, которые это сделали. Если вы никогда прежде не видывали такого — ну, может быть, теперь самое время вам узнать, что за скотина этот Брайс Трурил!

После вспышки Роджера Морган не сомневался в том, что они увидят внутри. Держа в узде собственный гнев, он отдал графу свой шлем с герцогской короной и предложил бледному до синевы Келсону сделать то же самое, — и когда их руки соприкоснулись на мгновение, передал королю те яркие картины, которые успел увидеть в умах потрясенных солдат.

Они с королем быстро прошли между Роджером и Коналом, которого теперь колотила дрожь, и взбежали по усыпанным осколками стекла и камней ступеням. Они еще не подошли к разбитой двери, когда до них уже донеслись изнутри безумные крики раненных и изнасилованных, висевшие в неподвижном воздухе вместе с вонью дыма и крови. Но даже образы, переданные королю силой Дерини, не подготовили Келсона к тому, что он увидел внутри.

Насилие всегда было одним из тех преступлений, на которые рыцари и прочие знатные люди смотрели сквозь пальцы, в отличие от оскорбления святых мест, — хотя и такое во время войны случалось куда чаще, чем обычно.

Но разгром монастыря святой Бригитты был невообразимым проступком для большинства, поскольку здесь главными жертвами стали монахини, чье положение святых женщин обычно защищало их от судьбы, предназначенной мирянкам.

— Мы умоляли их пощадить нас, милорд, — сказала Моргану одна из женщин в голубом одеянии, заливаясь слезами, когда он и Келсон остановились ненадолго, отдавая приказы о помощи раненным, — Мы дали им запасы, которых они потребовали. Мы опустошили все кладовые. Мы и не думали, что они способны сделать такое в церкви, чтобы… чтобы получить свое удовольствие.

— Проклятые, проклятые люди! — поддержала ее другая, стоявшая на коленях и следившая за оборванным и покрытым синяками старым монахом, соборовавшим сестру, неподвижно лежавшую в дверях, ведших из церкви в аркаду. — Они были как звери! Да простит их Господь за содеянное, потому что я их не прощу, и пусть мне это стоит райской жизни!

Справившись с первым потрясением, Келсон принялся за методичный осмотр церкви. Они с Морганом, никем не узнанные, ходили между выжившими. В большинстве умов алая кольчуга Келсона с золотым львом смутно связывалась с Халдейками — возможно, его принимали за оруженосца, или за молодого рыцаря из свиты короля… только и всего. А доспехи Моргана вообще едва ли кто мог признать в такой маленькой общине, далекой от южной Меары.

— О, тут были и знатные лорды, и простые солдаты, — в ответ на вопрос сказала плачущая монахиня. — На многих были красивые доспехи, вроде ваших.

Другие припомнили клетчатые пледы и кожаные доспехи пограничников, с подозрением поглядывая на косу Келсона.

— Можете вы описать, какие там были клетки, или что было на щитах, плащах? — спрашивал у всех Морган. — Цвет поможет нам определить, кто это был.

Но большинство оставшихся в живых были слишком испуганы и ошеломлены, чтобы припомнить какие-то полезные детали, а Моргану и Келсону не хотелось при таких обстоятельствах использовать методы Дерини. Но вот они добрались до разрушенного сада, и там обнаружили нечто неожиданное.

Сначала им показалось, что они услышат повторение все той же печальной истории: им предстала истерично всхлипывающая девушка с пышными светлыми волосами, съежившаяся от страха при их приближении; ее крепко обнимала другая молодая девица, на голове которой сохранилась монашеская шапочка.

Обе были в светло-голубых рясах послушниц. Выглядели они лет на шестнадцать или даже меньше того.

— Ох, да не все ли равно, кто это был? — неожиданно услышали Келсон и Морган в ответ на свой вопрос. Девушка в шапочке подняла на них заплаканные глаза, — Он сказал ей, что его тошнит от епископского сана, и что он намерен показать всем, что он мужчина… Мужчина… ха! — Яростный огонь полыхнул в ее темно-карих глазах. — Большой, важный человек насилует невинную женщину! Она-то тут при чем? Какое она имеет отношение к тем епископам, которые вроде бы обидели его? Теперь ей никогда не видать своего суженого!

— Ее суженого? — переспросил Келсон, опускаясь на корточки рядом с девушками. — И… епископы? Подожди, разве она не монахиня?

— Принцесса Джаннивср? — изумленно посмотрела на него девушка, — Ох, я думала, вы уже знаете…

Рыдания принцессы усилились, когда прозвучали вслух ее имя и титул; темноволосая девушка сдернула с головы голубой чепчик и сунула в руки Джаннивер, вместо носового платка. Толстая иссиня-черная коса упала ей на спину; девушка, грязной рукой отведя с мокрых глаз выбившийся завиток, уже не так воинственно посмотрела на Келсона. Морган видел, что она до сих пор не догадывается, кто они такие.

— Видите ли, милорды… с чего же начать? — Заговорила она, пытаясь казаться вполне бесстрастной. В ее голосе звучала южная живость, вполне согласующаяся с черными волосами и оливковой кожей. — Она — единственная дочь коннаитского принца, — продолжила смуглянка. — Она должна была выйти замуж за короля Лланнеда, и сюда приехала, чтобы провести здесь несколько дней в уединении. Ну, в таких случаях принято носить платье послушницы, — добавила девушка. — Потому на нее и напали, хотя она не одна из нас.