Евгения Федорова - Жертвы времени (СИ)

— У куманики много нектара, — поделился со мной очередными знаниями рыжий, — дикие пчелы ее любят. Они бывают агрессивными, но если от них не отмахиваться, то все обходится вполне мирно, как сейчас.

Я наелся и, слушая мага, присел на бугристый корень, опершись ладонью о шероховатый ствол…

Лес гудел, но не так, как во время сильного ветра. Это был утробный гул, какой рвется из трубы камина, когда тяга становится слишком сильной.

В воздухе витал запах дыма. Приятного, мягкого дыма от костра. Я всматривался в темноту, в которой чудились оранжевые далекие сполохи.

Стремительно накатывает жаркий шквал. Голубоватые языки беспрепятственно взбегают по стволам деревьев к самым кронам, мгновенно выжигая из вековых гигантов жизнь. Рои жалящих искры сыплются мне на голову безумным водопадом. Трещат деревья, с хрустом обваливаются сгоревшие ветви. Дерево, у которого я сижу, вспыхивает, пламя обжигает ладони и я вскакиваю, бегу прочь, охваченный нечеловеческим ужасом перед бушующей стихией…

— Демиан? Эй?

— Нормально, — с трудом выбираясь из видения как из липкого, болезненного кошмара, пробормотал я. — Задремал, наверное, я еще не в порядке.

— Нам надо уходить. А ну-ка вставай! — Дон суетливо поставил меня на ноги. Я не понимал его спешки и не сразу заметил разительную перемену. По кронам, срывая листву и обламывая мелкие ветви, гулял ветер. Воздух загустел и наполнился тревогой, стало серо, будто день подошел к концу или небо вдруг затянуло тучами. Неприятно, тревожно скрипели, раскачиваясь в нестройном танце, стволы. Казалось, деревья вот-вот начнут падать, пытаясь раздавить нас.

Угроза была столь ощутимой, что Дону уже не было нужды тащить меня за собой. Я сам почти бежал следом за магом.

— Успокой его, — внезапно вырвалось у меня.

— Что ты сделал?! — рыжий повернулся, глядя на меня неприятным, колким взглядом. Взметнулись в воздух палые листья, закружились вокруг дикой, пугающей круговертью. Дон грозно наступал, и я попятился, затравленно озираясь. Листья встали ровной стеной, надежно отрезая меня от путей бегства и оставляя во власти разъяренного мага.

— Дон! — крикнул я, пытаясь перекричать ветер. — Я ничего не делал!

— Мерзкий колдун, — выплюнул маг и отвернулся. — Лучше бы ты сдох от яда.

Листья с тихим шорохом опали. Лучи солнца, будто стрелы, пронзили кроны. Лес замер в полной, потрясающей тишине. Не звенел гнус, не чирикали птицы, ни единого шороха не издавали деревья и травы.

Мы больше не разговаривали, и единственное, что Дон произнес, выведя меня из леса к лошадям, было:

— Дорогу знаешь, не заблудишься.

Приладив свой мешок, маг вскочил в седло и послал коня в галоп, словно хотел оказаться подальше от меня, и как можно скорее.

«Что это? — спросил я сам себя. — Что я вижу? Что делаю? Неужели это так отвратительно, неужели Дон все увидел и все понял? Он будто презирал меня, брезговал мною. Неужели я чумной, и все это призвано лишь нарушать существующее равновесие?»

Я упал в траву, глядя в прозрачное небо, дивясь странной, не похожей ни на что уверенности в том, что будет преступным отвернуться от знаний, которые сами вливаются в мое тело. Я ведь не специально все это делаю, так? Я все время трогаю что-то руками, но лишь некоторые предметы внезапно врываются в меня, будто оживая. Да, не я проникаю в них, а они в меня! Это мир говорит со мной.

Алрен ткнулся мне в лицо мордой, заставив встать. Я подтянул ремни, наладил узду и, охватив его шею, вскочил в седло, даже не коснувшись стремян, как делал это Мастер. Оказалось, не так уж и сложно.

Я не указывал жеребцу и не перечил, распустив повод, позволил самому выбирать дорогу. Высоко подняв голову, конь устремился к городу напрямик, игнорируя хоженую дорогу. Седло тихо поскрипывало, звенели поводья, шуршал вереск, потревоженный копытами. Посреди пустоши мы спугнули небольшую стайку птиц. Она поднялась в воздух из-под самых копыт и, недовольно перекрикиваясь, унеслась к озеру; цикады, заслышав наше приближение, испуганно замолкали.

Уши Алрена, набитые мягкой длинной шерстью, смотрели вперед. Он нес меня на спине, словно говоря: «Смотри! Смотри вокруг. Ты видишь? Ты слышишь? Забудь на мгновение о себе, о том, что ты управляешь мной. Я бегу быстрее, еще быстрее, наравне с ветром. Беги со мной. Слушай со мной. Вспоминай со мной».

Еще до того, как сгустилась ночь, я легко соскочил с седла, подхватывая повод у самых ворот конюшни. Ронд вышел навстречу, неся неполное ведро воды.

— Ты все таки взмылил коня, — придирчиво осмотрев животное, проворчал конюх и оттолкнул морду, полезшую в ведро. — Ну, так, поводи-ка ты его по двору, пока не начнет дышать легко и не остынет. Потом ты мог бы помочь мне с лошадьми, а уж за своим и сам присмотришь. И в следующий раз думай за двоих!

— Хорошо, — согласился я.

— Когда успокоится, тщательно оботри его охапкой сена, чтобы конь не простыл ночью после такой гонки. В деннике дам тебе попону — накроешь его. Воды пока не давай.

Послушно, я кивал, запоминая каждое слово.

В первый же день знакомства я убедился, что лошадиный род благоговел перед Рондом. Не знаю, чем этот человек вызывал их уважение и трепет. Может быть, его любовь делала всех лошадей покладистыми и приветливыми.

Я аккуратно выполнял все указания, и вскоре совершенно сухой белый конь стоял в своем загоне под серой попоной и недовольно косился на сено в кормушке.

Оглядев конюшню, я заметил, как вдоль денников метнулся сероватой стрелой некрупный зверек.

«Крыса, наверное, — подумал я. — Сегодня уже пару раз видел такую в лесу, а уж тут есть чем поживиться: кони роняют много зерна».

Ощутив в себе прилив сил, я помог конюху и его прытким помощникам натаскать другим лошадям воды. Алрен всем своим видом показывал, что попить он очень даже не против, но, сообразив, что воды я ему не дам, пришел в явное бешенство. Я проходил мимо стойла, неся наполненное до краев ведро кобыле в дальнем конце конюшни, когда тот вытянул шею и ловко укусил меня за плечо. Вскрикнув от неожиданности, я уронил ведро, выплеснув его на камни пола, а хитрый жеребец опустил голову и стал быстро поедать пропитанную водой травяную подстилку у себя под ногами.

— Ну, так, леший! — ругнулся рядом со мной Ронд. — Плечо не откусил?!

Я оттянул ворот рубахи и посмотрел на небольшую ссадину с покрасневшими краями.

— Э-э, ничего, — махнул рукой конюх, осмотрев повреждение, — этот мог и кусок мяса с легкостью выдрать. Будь поосторожнее, — Ронд сунул под нос Алрену костлявый кулак, и тот тут же отступил в дальнюю часть загона.

После вчерашней тренировки с Оружейником на моем теле синяков было не счесть, я лишь неопределенно пожал плечами. Одним больше, одним меньше…