Евгения Федорова - Жертвы времени (СИ)

Я промолчал.

Когда он ушел, я уже в который раз задумался о том, что мне нечего противопоставить их умениями, но был шанс обрести кое-что, чем можно удивить Оружейника. Для истинного владения мечом мне всего лишь нужен настоящий меч, тот, в котором накоплен боевой опыт. Оружейник собственное оружие в мои руки не даст, придется взять его тайком. Тогда я смогу впитать все умения учителя боя разом, минуя изнурительные тренировки и опасные разговоры. Не хочу, чтобы он узнал мою тайну. Да, это то, с чего стоит начать, посадить Оружейника в лужу. Думаю, старик будет потрясен! А потом… Если я могу обретать простые физические умения, то, возможно, прикосновение к магам даст мне возможность освоить и их знания. Да, я замахнулся высоко, так что лучше пока оставить эти мысли.

Теперь я часто смотрел за тренировками Оружейника и Северного, тщательно заботясь о том, чтобы оставаться незамеченным. Это было своего рода игрой и в большей степени подготовкой к исполнению моего плана. Нужны будут сноровка, знания и везение. Без последнего не обойтись.

С каждым днем мне все больше и больше хотелось прийти к Оружейнику, взять в руки меч и низвергнуть учителя боя с его пьедестала. Чем выше ты поднимаешься в собственном самомнении, тем больнее падать, а выше, чем мнил себя Оружейник, не забирался, кажется, еще никто.

За все время моего наблюдения Северный ни разу не обезоружил своего учителя; всякий раз он уходил со двора тяжело дыша, доведенный до предела бешенства. Казалось, в ходе боя лицо мага становилось мертвенно бледным от гнева, а Оружейник лишь улыбался, останавливая тренировку в тот момент, когда ученик начинал забывать о том, что перед ним не враг, подкрепляя прощание шуточками и каким-то советами, которые просто невозможно было воспринять в состоянии, в котором находился выведенный из себя маг.

День ото дня ничего не менялось, кроме моего отношения к Оружейнику. Раз за разом я убеждался в том, что он не может ничему научить Северного, а лишь самоутверждается за его счет.

Чтобы воплотить мой опасный план в жизнь, я взялся следить за хозяином оружейной, и вскоре уже знал, как тот проводит дни. Принципиальность и распорядок делают людей предсказуемыми, и Оружейник не стал в этом исключением. Он вставал всегда в одно и то же время еще до рассвета, завтракал и ждал, когда соберется около десятка детей разного возраста, после чего уводил их в сад, где проделывал с ними нехитрые упражнения, вовлекая ребятню в подвижные, призванные развивать мускулатуру, игры. Они носились по саду, пытаясь спрятаться или догнать друг друга, стреляли из лука по яблокам, лазили по деревьям. Для девочек Оружейник приносил красивые разноцветные веера и показывал им изящные движения боевых танцев, а после награждал всех покрытыми сахарной глазурью пряниками в виде зверей и не уставал хвалить за успехи. С детьми это был совершенно другой человек, легкий, ненавязчивый и добрый.

После занятий приходило время второго завтрака, и Оружейник ел у себя на втором этаже, там же, где и проводил ночь. Иногда к нему приходили люди — разные, большинство из которых я не знал. Оружейник и вправду любил поговорить, у него постоянно кто-то был. Старик частенько захаживал на кухню, не лишая себя удовольствия приобнять за талию какую-нибудь кухарку или поцеловать иную в щеку. Хозяюшки любили его приходы и всегда охотно хихикали вместе с ним, радуясь удачным шуткам.

Вторая половина дня всегда была отведена под бой с Северным, и я всякий раз дивился непоколебимому упорству человека, который, проигрывая бесчисленное количество раз, приходил снова и снова, чтобы вновь попытаться найти способ одолеть учителя. Его твердость еще больше разжигала во мне жажду показать себя кем-то особенным, но я не желал уподобляться незадачливому ученику и биться головой о безупречную стену умения Оружейника. Я собирался обойти его хитростью и победить.

Было два часа после полуночи, когда я покинул свою комнату. Город уже спал своим чутким сном. Теперь я прекрасно знал каждый дом, каждый проулок — это тоже была неотъемлемой частью моего плана.

Я быстро шел вперед, стараясь держаться в густой ночной тени, избегая освещенных масляными фонарями участков. Вышел к оружейной с торца и остановился, прислушиваясь. Было тихо, лишь цикада, забравшаяся в каменный плен города, надсадно стрекотала, перекрывая все возможные звуки. Это мне было на руку с одной стороны, но с другой могло помешать услышать шаги или голоса. И конечно опасно было напугать ее, заставив замолчав.

Я обошел здание вокруг, убедившись, что все окна темны, и ступил на крыльцо. Сердце громко забухало где-то на уровне горла, когда я протянул руку и положил ее на ручку двери. В голову пришла неожиданная мысль, что я так и не удосужился добраться до библиотеки и тщательно изучить законы Форта. Ведь должны же здесь быть свои законы на счет воровства, а значит, мне следовало бы знать о них наперед. Еще слишком свежа была память о возможном наказании за насилие, которого я не совершал.

С трудом сглотнув колотящийся в горле ком и думая, что теперь глупо размышлять о наказании, я постарался успокоиться. Надо либо отступать, либо изобрести способ не попасться.

Оружейник никогда не запирался. Как и большинство дверей Форта, дверь оружейной всегда была открыта. Я слегка надавил и остановил движение на половине пути, точно зная, что стоит двери пройти большой угол, как петли заскрипят. Отлично, проникновение состоялось, вокруг царила тишина.

Дверь, где хранилось оружие, была притворена, но также не заперта. Я взялся за ручку и потянул ее — она даже не дрогнула. Секундное замешательство, испуг, но через мгновение я заулыбался. Створка открывалась внутрь.

Здесь было совсем темно. Я двигался очень осторожно — еще не хватало свалить впотьмах стойку с мечами, вот шуму то будет! Пришлось шарить не только перед собой, но и понизу, предотвращая столкновение со случайно оставленным в проходе табуретом.

Вот и стол, я осторожно ощупал лежащие на нем предметы: ветошь, баночка с маслом, точильный камень. Оружейник всегда клал свой меч прямо по центру стола, там он оказался и сегодня, никаких неожиданностей. Осторожно взяв оружие, я заботливо завернул его в принесенное с собой полотенце. Только видений сейчас мне и не хватало.

Теперь что есть духу обратно, чтобы не терять ни единой драгоценной минуты, которую можно потратить с пользой. И, в общем-то не важно, все ли было сделано правильно. Еще до пробуждения Оружейника я собирался вернуть оружие на место, вот тогда настанет черед безупречно соблюсти все детали.

Помню ли я, как лежал меч?

Я захлопнул за собой дверь и бережно положил сверток на кровать. Тяжело дыша, упал в кресло и закурил, глядя на пламя свечи, стоящей на столе между креслами.