Александр Турбин - Метаморфозы: тень

Удар. Удар. Злой хрип, рвущий из груди. И еще один удар назло.

— Смотри на врага. Формируй образ конечной цели, того, что ты хочешь сделать, руки вспомнят все сами, сделают сами, не отвлекайся на них. Простая цепочка. Враг — желание — средство — воплощение — результат. Враг — глаза, желание — сердце, средство — разум, воплощение — руки, результат на выходе. Пробуй.

Сжал зубы и попробовал. И еще. И еще.

И гневный возглас Алифи.

— Сколько уже можно? Ты не лук, чтобы гнуться, не катапульта, чтобы махать коромыслом, ты — путь Силы.

Сдались ему мои жесты? Ну что ты сделаешь, если я с детства так магию и представлял: махнул рукой — и пол поля врагов всмятку, махнул другой — и деревья вповалку. Так, помню, и махал, от бедра да с разворота.

— Но если мне так проще?

— А мне проще плюнуть на тебя, но я же мучаюсь? Вот и ты работай. Все. Продолжим. Бей!

Уставший после бесчисленных экзерсисов, я тихо сидел у костра, привалившись спиной к сырому, но чрезвычайно удобному стволу дереву.

— Ну, давай, твори.

— Что? — я не сразу сообразил, о чем мне говорит Карающий.

Мы остановились на ночь за пару лиг до Лорр, сложив небольшой костер и поужинав почти всухомятку.

— Предсказывай, давай, — Малый пристально посмотрел на меня, потом вытянул ноги поближе к огню и приготовился слушать. Бравин подошел поближе, присел на корточки и кивнул головой.

Ну, что ж, пора. Отдыхать ведь можно по-разному, почему бы и не так?

— Руку дай. — Для прорицателя не бывает Высших и низших. Для человека, верящего в то, что ему на ухо шепчет не безумие, а судьба, неважно, кому говорить и пророчить. Настоящему безумцу не дано выбирать.

Малый протянул мне ладонь.

— Только попробуй плюнуть! — предупредил он. Видели же все сами, сволочи, сами говорили: «На весталку равняйся», — а теперь в кусты? Впрочем, плевать в руки Алифи в лагере вряд ли придется. Такой плевок быстро может стать последним, так что лучше не перегибать палку.

Я взял его руку. Длинные пальцы. Узкая ладонь убийцы. Непривычные, чуждые линии, идентифицировать которые даже опытному хироманту было бы нелегко. Если линию жизни еще худо-бедно можно было различить, то пучок прочих морщин, глубоко врезавшихся в темную кожу, не вызывал вообще никаких ассоциаций. А с другой стороны… На кой мне вообще какие-то ассоциации? Вот только с чего начать?

— Хорошая у тебя рука. Крепкая. Сильная. Беспощадная. Холодом от нее веет. Холодом и могилой веет. Ночью и Тьмой.

Я отпустил чужую ладонь и пошел вокруг Карающего по неширокому кругу. Почти касаясь его могучих плеч, вглядываясь в его лицо, потом в копну волос на затылке. И вновь. И вновь.

— Узкая у тебя тропа, воин. И скользкая. В Свете скучно. Во Тьме тошно. Куда ты сделал шаг сегодня? К Свету? Или от него? А завтра? Куда идешь? Что в сердце твоем?

Малый с улыбкой смотрел на мои движения.

— Так ты мне и расскажи.

— Расскажу, воин, расскажу. Где счастье твое? В семье? Так нет у тебя семьи. Холодная сталь и утренний туман тебе семья. Может, в друзьях? И друзей у тебя почти что нет. Единицы остались и те ненадолго. Уйдут друзья, кто останется? Я знаю ответ, ты знаешь ответ. Враги. Во врагах твое счастье. Пока жив хоть один, есть смысл жить. Пока льется кровь врага, сердце радуется. Твоя жизнь — смерть. Твоя смерть — чья-то жизнь.

— Все? — скептически уточнил Малый. — Негусто.

— Негусто? — я двинулся на новый круг и остановился у Карающего за спиной. — Большего хочешь?

Меня начало заносить, линии Тахо, словно разноцветные конфетти, снова бросились в руки, закружились ярким хороводом, только в этот раз не было в них боли и страха. Казалось, протяни к ним руку и все узнаешь. И прошлое. И будущее. И то, что было. И то, что станет. Протяни руку, схвати нити силы, намотай чью-то судьбу на широкий кулак…

Краем глаза заметил, как напрягся Карающий, как подались вперед плечи Мастера заклинаний. Знаю, Высшие, знаю, что нельзя. Я и без Тахо обойдусь.

Глубокое дыхание стало сбиваться, в глазах поплыло. Ничего. Шаг. За ним еще один. И еще.

— Прошлое — дно пруда. Будущее — небо в вышине. А мы — песок под водой судьбы. Прошлое нам ближе будущего. Прошлое — вон оно, только протяни руку. Помнишь, воин, кто научил тебя держать меч? Кто отдал тебе первый приказ? Как хрипела твоя первая жертва?

— Он не хрипел, — поправил меня Малый. Улыбаться он перестал, но скепсиса в глазах меньше не стало.

— Он хрипел, воин. В ушах его близких, его друзей до сих пор слышен сдавленный хрип, но речь сейчас не о нем. О тебе. Будущее увидеть хочешь? Привыкнув смотреть на дно, на небо взглянуть захотелось? Не тщись. Твоя участь — дно. Твое предназначение — превращать чужое будущее в прах под твоими ногами. Так было. Так будет. Пока однажды ты сам не превратишься в пыль.

Я резко остановился и хлопнул в ладоши.

— В пыль. Был воин, станет тень. Был ужас в плаще, останется труп под плащом.

— Не самый плохой вариант, — Малый смотрел в кои-то веки с интересом.

— Тебе видней, воин, — это твое будущее. Не бойся стали. Не бойся ветра. Не бойся холодной воды и черных волн. Высоких гор опасайся. Желтых стен опасайся. От крепких объятий беги, — куда меня несло, я и сам уже не знал. Слова рождались и срывались с языка, не успевая быть осмысленными.

Малый щелкнул у меня перед носом, разорвав наваждение.

— Хватит.

Убедившись, что я начал остывать и успокаиваться, он развернулся к Бравину.

— Ну как? Вроде ничего, под конец даже страшновато стало, — и Карающий противно хихикнул. — «Крепких объятий бойся»… Ты мне потом расскажешь, о чем это.

Бравин внимательно смотрел на меня.

— Ты в Тахо заходил?

Он не был уверен. Не был уверен? То есть не знал наверняка? Мастер заклинаний? Маг, по сравнению с которым я — пушинка тополиная?

— Почти, — что я еще должен был ответить?

— Почти? Во-первых, не смей в лагере касаться Тахо даже вскользь. Понял? Входить — входи, трогать нити силы не смей. Только если я прикажу и тогда, когда я прикажу. И второе, секреты Тахо скрыты от глаз. Ты помнишь, ты слушал песни смерти? Тогда ты разговаривал с прошлым. Может быть, получится поговорить и с будущим, кто знает наверняка? Поэтому осторожнее, Мор.

— Заморыш, — твердо поправил я. — Тебе погадать?

Бравин покачал головой.

— Побереги силы. Завтра день трудный, спать пора…

Лорры встречали черными пятнами пожарищ, обнаженными первой оттепелью как будто специально для нас. Бесчисленными разводами сажи и копоти, перемешанными с еще не до конца растаявшим снегом. Обугленными остатками бревен и оплывшими, рассыпавшимися по округе камнями. Обгорелыми, похожими как близнецы, срубами — костями чьих-то жилищ. Куда бы не бежали от войны жители этого небольшого поселка, им некуда было возвращаться. Не осталось ни домов, ни засохших цветов в уютных дворах, ни самих дворов. Только память, услужливо подбросившая мне яркие картинки недавнего прошлого. Здесь были мои первые бои. Первое ранение. Первые жертвы. Первое предательство. Здесь я искал убийц и боролся с убийцами. Именно здесь…