Наталия Московских - Нити Данталли (СИ)

— Что, к примеру? Для чего царю устраивать такой спектакль?

Бенедикт устало надавил на прикрытые глаза, пережидая, когда пройдет волна внутреннего давления, и тяжело вздохнул.

— Как раз спектакль-то вполне в его духе, — нахмурился он, тут же неуверенно покачав головой. — Оговорюсь снова: сейчас мы будем иметь дело лишь с моими домыслами, Ренард. Не хочу выдвигать их как версию.

— И все же, — вопрошающе кивнул слепой жрец.

— Бэстифар шим Мала, явно ищет своего данталли по сей день. Малагорские солдаты, которых мы нашли в Прите, это доказывают одним своим присутствием. Похоже, Бэстифар намеревается устранить Ормонта, иначе почему в Прите завязался бой? Не знаю, что такого могло произойти в Малагории, но, видимо, имела место какая-то серьезная ссора, раз она заставила данталли покинуть свое надежное укрытие.

— Но теперь данталли идет обратно в Малагорию с дочерью Грэга Дэвери, чтобы вызволить охотника? Зачем это демону-кукольнику?

Бенедикт пожал плечами.

— Подозреваю, что Ормонт бежит от нас. При всех его силах и возможностях, он не сумеет собрать вместе весь Красный Культ, чтобы разом всех уничтожить. После первого же применения нитей на жрецах культа он должен будет расплатиться, и расплатиться нешуточно. Представь, каково ему приходится после стольких лет работы с аркалом.

Ренард брезгливо поморщился.

— Я слышу в твоем голосе сочувствие, или мне кажется?

— Слышишь, — усмехнулся Бенедикт. — Мне доводилось пару раз видеть расплату данталли. Никаких пыток не нужно: природа этих существ делает все сама. Это слабое место демонов, и оно играет нам на руку. Но это не значит, что я не проникаюсь сочувствием к живому существу, которое, сколь бы опасным ни было, корчится в диких муках, остановить которые никому не под силу. Расплата справедлива, все верно, но я не извращенец, чтобы это любить. Могу признать, меня это зрелище даже пугает.

Слепой жрец криво улыбнулся.

— Ты уникален, Бенедикт. Ненавидеть данталли всем сердцем, отправлять их на костры, но при этом сочувствовать их мучениям… несовместимо, тебе не кажется?

— Не будем об этом спорить, — примирительно сказал Колер. — Я не стремлюсь приучить к подобному сочетанию всех, хотя искренне полагаю, что оно верное, так как помогает лучше понимать противника. Именно это сочетание заставляет меня думать, что план Мальстена Ормонта заключается в возврате в Малагорию. Он ведет туда дочь Грэга Дэвери в качестве… некоего дара своему аркалу. Хочет с ним примириться, снова получить покровительство, которое позволит избежать встреч с нами. И, вернувшись в Малагорию, Мальстен Ормонт вновь будет для нас недосягаем, так как это царство вне нашей юрисдикции.

Ренард качнул головой.

— Вот ведь скользкая тварь!

— Он стремится выжить, — качнул головой Бенедикт. — И, самое забавное, что и мне он теперь нужен живым. Этот данталли способен прорываться сквозь красное. И вот вся серьезность, о которой я упоминал. Подумай, Ренард: что, если он такой не один. Что, если они все это умеют, просто забыли навык. С древних времен им не просто так приписывали божественную силу. Представь, если пара таких уникальных экземпляров решит объединиться и начать войну против людей. Сколько в ней поляжет? Больше, чем в Войне Королевств, это я могу гарантировать. Поэтому я должен понять, чем Мальстен Ормонт отличается от других. Для этого он нужен мне живым, а из Малагории мне его будет никак не достать, независимо от того, примирится он с аркалом, или нет. В одном случае Бэстифар его просто убьет, во втором — возьмет снова под свое покровительство, а мы будем кусать себе локти у границы независимого царства и скрипеть зубами.

Ренард сжал кулак.

— Проклятье. И каков план?

Бенедикт криво ухмыльнулся.

— Для начала утром состоится казнь Ганса Меррокеля. Он помогал данталли по собственной воле, он в этом признался, его вина доказана.

Ренард понимающе хмыкнул.

— С этим ясно. А дальше?

— Я должен отправиться в Крон. Мою версию нужно проверить. Накопилось слишком много вопросов, на которые необходимо получить ответы. К тому же, из головного отделения будет куда проще начать активные действия.

Слепой жрец недовольно покачал головой.

— Пока мы будем медлить, данталли уже доберется до Малагории.

— Именно поэтому я собираюсь искать поддержки у королевств. Нам отчасти повезло, что Бэстифар шим Мала — аркал. Иной. Это можно использовать.

Ренард изучающе склонил голову.

— Постой, поддержка королевств? Неужто ты открыто объявишь, что настоящий анкордский кукловод жив по сей день?

Бенедикт пожал плечами.

— Составить новую легенду не будет проблемой. В конце концов, делать это мне не впервой. Придется сказать, что у него были идейные союзники и один такой, выдав себя за Ормонта, позволил сжечь себя в Чене, лишь бы ввести нас в заблуждение и дать истинному монстру спастись. Ну, или выдумать что-то в этом духе. В любом случае, узнав, насколько анкордский кукловод на самом деле опасен, люди проглотят такую наживку, не подавившись. Моей репутации это, конечно, повредит, но наплевать. Оно того стоит. Осталось разобраться с аркалом.

На лице Ренарда появилась нехорошая улыбка.

— Хочешь навести Совет Восемнадцати на мысль, что иной не имеет права находиться на престоле?

— Хочу, — кивнул Бенедикт. — И, видят боги, я это сделаю.

— Ты прав, — хмыкнул слепой, продолжая улыбаться, — отдыхать тебе некогда.

Грат, Малагория.

Девятнадцатый день Матира, год 1489 с.д.п.

Пожалуй, впервые за время, проведенное в плену, Грэг про себя искренне поблагодарил аркала: после его пыток вынести перелом оказалось легче. И хотя рука болела зверски, охотник вполне мог это терпеть и в ожидании лекаря держаться холодно и отстраненно. Найдя положение, в котором сломанные кости почти не давали о себе знать, Грэг застыл и погрузился в свои раздумья.

Стоящий напротив тюремной камеры охотника Дезмонд выглядел, казалось, хуже, чем его пострадавшая марионетка. Данталли был бледен, как полотно. Он привалился к стене, обняв себя за плечи и сомкнув губы в тонкую линию. Глаза рассеяно замерли на неопределенной точке пространства, прямого зрительного контакта он избегал. И хотя данталли стремился нисколько не выказать своих истинных чувств, по его виду было ясно: он в ужасе.

С момента появления Дезмонда в Грате между новым кукловодом и Грэгом не завязалось ни одного толкового диалога. Охотник не знал это существо и сейчас, находясь рядом с ним, испытывал невольное раздражение: его влияние до сих пор чувствовалось, хотя данталли и пытался сделать так, чтобы марионетка не ощущала нитей.