Наталия Московских - Нити Данталли (СИ)

— Богиня призовет меня, когда сочтет нужным… — гортанный голос вестника беды предательски дрогнул, вызвав у охотницы нервный смешок.

— Что ж, если я ее глашатай, могу возвестить этот момент прямо сейчас. Каково вам будет на Суде Богов, когда Ниласа зачитает ваши последние деяния? Нарушение слова, данного другу, попытка причинить мне вред. Не очень говорит в вашу пользу, так? — аггрефьер не ответил, и на лице Аэлин появилась нехорошая ухмылка. — Так вот. Предлагаю условие: вы даете мне спасти Мальстена, а взамен остаетесь живы сами. Эту ночь проведете в подполе своей хижины для страховки, а утром я выпущу вас, когда близость чужой смерти перестанет затуманивать ваш разум. Вы друг Мальстена, и мне бы не хотелось утром объясняться перед ним, почему мне пришлось устранить вас. Но если не согласны, я стерплю эти объяснения, и вы встретитесь с Рорх прямо сейчас. А, что бы вы ни говорили о смерти, я вижу, что встречаться с нею вам пока не хочется. Каждое существо цепляется за жизнь. Даже аггрефьер. Как ни крути, чужая смерть вам больше по душе.

Вестник беды прерывисто вздохнул, понимая, что выбор у него и вправду невелик.

— Будь по-вашему, — сокрушенно произнес он.

— Тогда не будем терять времени.

Аэлин кивнула, спешно вошла в дом, повлекла аггрефьера в жилую комнату, заперла его в подполе и подперла крышку креслом, надеясь, что это существо не сумеет выбраться до утра.

Мальстен не осознал, в какую секунду расплата из невыносимой переродилась во всепоглощающую, просто настал момент, когда кроме нее в мире не осталось ничего. Мысли и воспоминания, уносящие на границу безумия, слились в единое целое. В бреду, в воскрешенном памятью давнем сражении, Мальстену виделся Гордон Фалетт, в ужасе смотрящий на него и кричащий на весь дэ’Вер: «Данталли! Он данталли!», а солдаты Кровавой Сотни — все, как один обугленные, израненные, с черными провалами вместо глаз — надвигались на своего командира с ритуальными факелами, готовые распалить самый большой на Арреде костер.

Сейчас Мальстен счел бы огонь избавлением. Воистину, это было бы быстрой и милосердной смертью по сравнению с непрекращающейся, сдавливающей горло и вгрызающейся в каждый нерв агонией, которую приносила расплата.

А где-то за этим безумием притаилась тьма — спасительное забвение, вечное ничто, которое звало и манило с каждой секундой все громче. Лишь в этом — было спасение. Лишь так можно было отстраниться, отделить себя от реальности, убежать. Мальстен знал, что стоило поддаться этому зову, и дороги назад уже не будет, однако соблазн был слишком велик.

И когда забвение подобралось достаточно близко, чтобы можно было дотянуться до него, один звук, напоминавший хлопок двери, вдруг заполнил собою весь окружающий мир. Отдаленное сражение, воинственные кличи Кровавой Сотни — все померкло перед ним.

«И как может стук двери быть громче пушечных выстрелов?» — мелькнуло в голове данталли, когда перед глазами предстал образ Аэлин Дэвери.

— Мальстен! — испуганно позвала она, приблизившись. — О, боги, Мальстен, вы меня слышите? Смотрите на меня! Ну же, давайте! Не ускользайте туда, умоляю.

«Аэлин? Почему она здесь?» — не понимал данталли.

— Мальстен, очнитесь! Вы должны быть в сознании, должны это пережить, — продолжала говорить охотница, мимолетно прикоснувшись к его щеке. Ладонь ее оказалась почти обжигающе горячей. — Знаю, вам больно, но прошу вас… вернитесь. Мальстен, пожалуйста!

«Больно?»

Словно услышав сигнальное слово, расплата дотянулась до своей жертвы, резко вырвав ее в мир живых. Спасительная тьма оказалась недостижимо далеко.

— Леди Аэлин… — сумел выдохнуть данталли, после чего тело вновь сковало волной боли, заставив его напрячься, как струна, готовая лопнуть.

— Слава богам, вы в сознании! Все будет хорошо, слышите? — облегченно выдохнув, произнесла женщина. Лишь теперь Мальстен понял, что она стоит подле него на холодном полу хижины Теодора Гласса на коленях, а ее рука лежит на его сжатой в кулак ладони.

«Нет, нет, нет, так нельзя…» — лихорадочно застучало у него в голове. Отчего-то одна лишь мысль о том, что дочь Грэга Дэвери, как и сам охотник когда-то, окажется свидетельницей расплаты, повергала данталли в ужас. В памяти всплыли слова, когда-то произнесенные Бэстифаром: «Все повторяется, мой друг. Зрелища. Зрители. Одни и те же трюки в разных вариациях вызывают одни и те же эмоции разной интенсивности. Чем выше и красивее прыгнешь, тем больше последует оваций. Чем сильнее расшибешься при неудачном падении, тем громче ахнет от ужаса твоя публика. Сходство лишь в том, что в обоих случаях зрители захотят еще…»

Грэг Дэвери был зрителем… и теперь зритель — его дочь.

Все повторяется…

Расплата — зрелище…

Зрители захотят еще…

— Леди Аэлин, уходите, прошу вас, — едва слышно произнес Мальстен, сжимая кулаки так, что побелели костяшки пальцев.

— Никуда я не уйду, — отозвалась молодая женщина, покачав головой. — Теодор сказал, есть опасность, что вы потеряете сознание и не выдержите расплаты. И сейчас, глядя на вас, я ему верю. Не трудитесь, не просите уйти, Мальстен, я вас с этим одного не оставлю.

Аэлин осторожно коснулась тыльной стороной ладони взмокшего лба данталли.

— Вы совсем холодный, — она задумчиво положила руку на пол и нахмурилась. — Так не годится. Эта комната протапливается хуже, чем соседняя, но туда добраться будет тяжелее, нежели до кровати. Одеяло тут совсем тонкое, на полу им не согреться, но хотя бы на перине будет теплее. Давайте, я помогу вам подняться.

Женщина встала на ноги и обошла Мальстена так, чтобы подхватить его под руки.

Данталли невольно вспомнил уроки из своего детства в Хоттмаре. Сезар Линьи не терпел слабости, он заставлял своего ученика подниматься самостоятельно, даже когда расплата сваливала того с ног. Отчего-то Мальстен подумал, что, видя, как хрупкая на вид женщина пытается помочь ему сделать шаг до кровати, Сезар сгорел бы со стыда.

Стараясь не думать о боли, данталли попытался приподняться на локтях, однако предплечья словно пронзили раскаленные спицы. Казалось, от каждого движения начинали крошиться кости. Стиснув зубы, Мальстен вновь рухнул на пол, и волна расплаты наполнила жидким огнем каждую клетку его тела. Из горла вырвался сдавленный стон.

— Тише, берегите силы, — ахнула охотница, опускаясь на корточки подле своего спутника. — Я справлюсь без вашей помощи, ваша главная задача сейчас — не провалиться в забытье.

— Леди Аэлин, вы не должны так…

— Умоляю, Мальстен, хоть сейчас можно не спорить? — нервно усмехнулась женщина, отбрасывая с лица мешающую прядь волос и вновь поднимаясь. — Значит так, я понимаю, что больно будет зверски, но нужно будет сделать всего один шаг до кровати. Всего один, хорошо? Иначе вы тут совсем замерзнете…