Наталия Московских - Нити Данталли (СИ)

Мальстен почувствовал, как тело охватывает нервная дрожь от одной мысли об этом единственном шаге. Представил, как подкосятся ноги от мнимого ощущения дробящихся костей, когда расплата вгрызется в них. Нет, сделать этот шаг он не сумеет, а ведь потом попытку придется повторить.

— Я не смогу, — сокрушенно выдавил он, не смея переоценивать собственные силы.

Женщина сочувственно нахмурилась.

— Сможете, — качнула головой она, находя его взгляд. — Вы сможете, Мальстен. Мы сможем. Готовы?

Подготовиться было невозможно. Рывок вверх заставил мир померкнуть перед глазами данталли, и вновь в сознании вихрем пронеслись видения безумного бреда: разоблачение, сгоревшая Кровавая Сотня, охваченный пламенем помост в Хоттмаре.

— Мальстен, — вновь донеслось издалека. А дальше — громкий звук чужого дыхания все настойчивее возвращал данталли в реальность. — Оставайтесь со мной, не вздумайте потерять сознание, слышите?

Он не сумел ответить. Подрагивающая рука с силой схватила простынь, в попытке пережить новую волну непрекращающейся агонии. Хотелось закричать, но сил на это не осталось. К тому же крик облегчал боль лишь на долю мгновения, а после все возвращалось, оставляя лишь горькое жалкое послевкусие.

Аэлин обошла кровать, чтобы сесть подле своего спутника, не беспокоя его. Ее шаги гулко отдались в ушах данталли. Глаза Мальстена закрылись, он был не в силах смотреть на находящуюся рядом дочь Грэга Дэвери.

— Держитесь. Вы сможете, — чуть подрагивающим голосом проговорила Аэлин. — Вы сильнее, чем думаете.

— Так говорил ваш отец. Слово… в слово, леди Аэлин.

Мальстен перевел дыхание и вновь отвел взгляд. Крупная капля пота скатилась по виску. Охотница качнула головой и вновь взяла своего спутника за руку.

— Знаете, после того, что мы пережили за один сегодняшний день, пора бы нам избавиться от этого «леди», — криво улыбнулась она, поймав измученный взгляд данталли. — Просто Аэлин. И на «ты». Идет?

Мальстен слабо улыбнулся и выдавил:

— Попробую.

— Давай для удобства начну я, — кивнула охотница. — Скажи, я могу хоть как-то облегчить то, что ты чувствуешь? Потому что это даже со стороны невыносимо…

Данталли прерывисто вздохнул.

— Просто расскажите… расскажи что-нибудь, это отвлекает.

Аэлин поджала губы. Все истории, которые она когда-то знала, словно выветрились из ее памяти.

— Думаю, из меня весьма посредственная рассказчица, — хмыкнула женщина. — Но я попробую.

Дождавшись, пока чуть утихнет накатившая на данталли дрожь и пока он перестанет стискивать кулаком простынь с такой силой, охотница вздохнула и кивнула.

— Я не рассказала тебе многого о себе, а сейчас только моя семейная история приходит мне в голову, так что, пожалуй, расскажу ее.

В ответ молодая женщина получила лишь слабый кивок и заговорила:

— Не знаю, как начинать такие рассказы. С «давным-давно»? Что ж, давным-давно на земле дэ’Вер жила знатная семья. Надо сказать, жила счастливо: брак барона Грэга Альфреда Дэвери не без причины слыл счастливым. Не поверишь, но в нашей семье еще со времен моего пращура во всех браках действительно присутствовали сильные теплые чувства. Не скажу, что это всегда была любовь, как в сказках, но отношения неизменно были добрыми и крепкими. Между моими родителями, пожалуй, была та самая любовь, о которой грезят юные барышни, — Аэлин печально улыбнулась. — Мы с братом почему-то даже не сомневались, что и наши с ним семьи будут такими же. Правда, похоже, везение нашего рода в семейных отношениях оборвалось именно на моем отце.

Лицо охотницы помрачнело. Мальстен едва заметно качнул головой.

— У тебя есть брат? — слабым голосом произнес он. — Грэг никогда… не говорил о своих детях…

Аэлин заставила себя продолжить рассказ, который до сих пор давался ей тяжело. Казалось, так будет всегда, сколько бы ни прошло лет.

— Да, у меня был брат, — неопределенно пожала плечами она, тут же печально улыбнувшись от нахлынувших воспоминаний. — На три года старше меня. Отец шутливо называл нас двумя бесятами. Аллен и Аэлин. Мы были очень дружны и вместе тренировались с отцом, он учил нас… — молодая женщина осеклась, неловко посмотрев на Мальстена, — охотиться на иных. Прости, я, наверное, зря об этом…

— Все нормально, — бегло заверил данталли. — Ты сказала «был»… про брата. Где он теперь?

— Погиб, — покачала головой охотница, не в силах посмотреть в глаза спутника. Мальстен переждал очередной пик расплаты, подавив рвущийся наружу стон, и выдохнул:

— Битва Кукловодов?..

— Нет, — на лице Аэлин вновь появилась печальная неровная улыбка. — Битва при Шорре унесла жизнь другого дорогого мне человека. Видишь ли, моя сказка начинала сбываться: в юности у меня был жених. Возлюбленный. Его звали Филипп. Он не пробыл на фронте и полугода: во время сражения при Шорре безвольно бросился на вражеский меч…

Мальстен поморщился, выдерживая тяжелый взгляд охотницы.

— Мне… мне жаль, — выдавил он. — Прости.

— Знаешь, всего пару дней назад я бы одарила тебя за это обличительным взглядом и решила бы, что ты извиняешься не напрасно, но теперь понимаю, что была бы неправа: ты здесь ни при чем, тебя не было на Битве Кукловодов. И ты никогда не хотел поступать так с людьми, не заставлял их… вот так погибать, кроме двух случаев, когда от этого зависела твоя жизнь или жизнь твоих близких.

— Никогда, — подтвердил данталли.

— Тогда извиняться тебе решительно не за что.

Мальстен не ответил. Аэлин вздохнула и продолжила рассказ:

— Брат тоже погиб на Войне Королевств. А вскоре нашу землю оккупировали и разорили анкордские войска. То было страшное время для нашей семьи: Рорх на достигнутом не остановилась и явилась за моей матерью вдобавок ко всем забранным жизням. Матушка не выдержала горя. Сколько мы с отцом ни пытались вытянуть ее из-за границы безумия, у нас ничего не вышло. Она отказывалась от еды и от питья и вскоре умерла от истощения. Из родных у меня остался только отец, и мы с ним решили покинуть наш дом и нашу землю, бежать, чтобы не потерять хотя бы друг друга. Признаться честно, в нас взыграло некое злорадство и чувство справедливости, когда почти сразу после нашего бегства заполыхали анкордские костры…

Мальстен прикрыл глаза, и Аэлин неловко поджала губы.

— Прости, — качнула головой она. — Мне искренне жаль твоих людей. Теодор рассказал мне. К слову, сегодня я поняла, что встречалась и с единственным солдатом Кровавой Сотни, которого не постигла судьба большинства. С Бэстифаром.

Взгляд данталли вспыхнул, из него на долю мгновения исчезло болезненное помутнение.

— Царь Малагории имеет странную склонность к показательным выступлениям, — с усмешкой продолжила Аэлин. — Это ведь он передал мне дневник отца. Правда, при нашей встрече я понятия не имела, кто такой Бэстифар. Точнее, знала о малагорской правящей семье, но не подумала даже, что вижу перед собой ее члена. Он представился Шимом, а у меня тогда не было времени выяснять о нем что-то еще.