Наталия Московских - Нити Данталли (СИ)

Колер понимающе кивнул.

— Кто-то из них взял тебя под контроль.

— Не только меня. В тот момент в другую сторону посмотрели все, кто находился рядом. И только подоспевшая матушка увидела ранку Оливера и спешно увела обоих братьев в дом. Лишь тогда я сумел вновь посмотреть в ту сторону. Пошел за матерью и братьями, но меня не пустили, попросили погулять.

— Твоя мать знала? — нахмурился Бенедикт.

— Видимо, знала, — тяжело вздохнул Киллиан, отводя глаза. — Узнать захотел и я. Арреда полнится мифами. Легенды о данталли достигали даже таких глухих мест, как Талверт, и я решил проверить свою догадку. В соседней деревне была библиотека, и я задался целью прочесть там все, что имелось на этих существ. Времени у меня на это ушло довольно много: пришлось работать на деревенского старосту, чтобы тот взамен в перерывах между делами и выпивкой со своими дружками научил меня читать. Без этого умения осуществить мой план было бы, мягко говоря, непросто.

Бенедикт чуть снисходительно улыбнулся.

— То есть, намерения правителей Арреды отрядить в каждое селение по учителю, который бы преподавал начальную грамоту детишкам за государственное жалованье, до Таверта так и не добрались?

— Да нет, учитель был когда-то, — пожал плечами молодой человек. — Только от унылой жизни в этом забытом богами месте он запил и вскоре умер. Вроде, староста даже прошение посылал о новом учителе, но ответа не последовало, а наши жители не очень-то и расстроились.

— А учитель из соседней деревни?

— Туда нужно было только добираться верхом два часа в одну сторону. Поэтому ездить туда на учебу я бы не сумел — матушке требовалась моя помощь. Да и наездник из меня был довольно никудышный. Пришлось все же обратиться к старосте, вычистить не одну конюшню и вообще переделать кучу грязной работы, чтобы книжные закорючки начали обретать для меня какой-то смысл.

— Сколько тебе тогда было? — прищурился Колер.

— Пятнадцать, — призадумавшись, отозвался Киллиан. Бенедикт кивнул, но не озвучил никаких выводов.

Харт, качнув головой, продолжил рассказ.

— В свои изыскания я погрузился всецело. Обучение шло довольно медленно. Деревенский староста и сам был не шибко грамотным, однако кое-чему я у него научился. Поначалу в библиотеке пришлось брать тексты попроще, но через некоторое время я сумел бегло читать и мифы о данталли. Информации было немного. Что-то я расспрашивал, что-то узнавал из книг. Оливер и Марвин тем временем продолжали осторожничать и вести себя тихо, и я рассудил так: если они впрямь данталли, эта их скрытность и отстраненность понятна и обоснована. Поймите меня правильно, Бенедикт, мы все же вместе росли, и ненависти я к ним не испытывал, — Киллиан печально усмехнулся. — Сейчас, наверное, произнесу то, за что сам могу оказаться на костре.

— Удиви меня, — хмыкнул Бенедикт.

— Веди они себя, как люди… я бы ни за что их не выдал, никому бы никогда не сказал. Они были моей семьей, Бенедикт, и я не желал им смерти. План казнить их зародился у меня даже не в первый год, когда я понял, кто они такие. Если б только они вели себя, как люди! Но… они не вели.

Лицо Киллиана подернулось тенью. Колер качнул головой.

— К счастью для нас обоих.

Молодой человек вопросительно приподнял бровь, и Бенедикт усмехнулся.

— Не хотелось бы казнить столь перспективного служителя Культа на костре за пособничество данталли. А ведь именно это я бы и сделал, веди твои братья себя, как люди.

— Для этого вам нужно было бы сначала приехать в Талверт, — осклабился Киллиан. Бенедикт махнул рукой.

— Вернемся к сути. Когда же зародился твой план о казни?

— Когда я услышал один разговор. Однажды, проходя мимо комнаты братьев, я услышал, как они шептались. Знаете, о чем они говорили? — Киллиан невольно сжал недавно порезанную руку в кулак. — Они смеялись над тем, как легко управлять нашей матушкой. Говорили, что марионетка вышла податливой и послушной. Упоминали они и обо мне, правда, я так понял, что ко мне применили свои силы лишь единожды — в тот самый день, когда Оливер разбил колено.

Бенедикт тяжело вздохнул, невольно припоминая свою историю встречи с первым данталли, и покачал головой.

— Тогда ты решил их уничтожить?

— Тогда я решил всегда иметь при себе красное. Уже на следующий день, когда я вышел на улицу в красной рубахе, Оливер и Марвин едва не оскалились от злости. Они щурились и морщились, пытаясь меня рассмотреть, но, похоже, не могли. Иногда я стоял прямо в дверном проеме их комнаты, и они не сразу замечали меня, — Киллиан помедлил, вспоминая явно один из самых тяжелых моментов в своей жизни. — Решиться на убийство было непросто, мы ведь двадцать лет прожили под одной крышей. Я не представлял себе, как осуществлю свое намерение, но знал, что должен это сделать: Оливер и Марвин были опасны. Я невольно начал замечать потерянный, беспомощный взгляд матушки. Искал возможности поговорить с нею, но братья бдели за этим денно и нощно. Между нами началась незримая война, и я понял, что отступать поздно: каждый из нас понимал, к чему все идет. Через неделю после своего двадцать первого дня рождения я решился и явился в дом с припрятанным кинжалом за спиной. Я не знал, насколько красный цвет лишает данталли зрения, поэтому идти с мечом тогда не рискнул. Хотел сделать все тихо, проскользнув незаметно в комнату братьев ночью, но не учел тот факт, что матушка красное видит, и она громко спросила, зачем мне оружие. А после — набросилась на меня, словно болотная ведьма, пытаясь выцарапать мне глаза. Оливер и Марвин управляли ею из дверного проема. Они даже не пытались совладать со мной сами: все делала за них… марионетка. В тот момент я понял, что данталли действительно порабощают человеческие души.

Бенедикт поморщился, вспоминая слова своей покойной жены на помосте. Ярость, с которой она смотрела на него, была настоящей, но не могла в действительности принадлежать Адланне.

— Как же тебе удалось с ними всеми сладить? — качнул головой Колер. — Прости за прямоту, но ты и сейчас не отличаешься крепким сложением, а ведь во всех отделениях Культа, даже тут, в Олсаде, присутствует какая-никакая физическая подготовка. Делаю вывод, что тогда, в Таверте, дела обстояли еще хуже, а против тебя была разъяренная марионетка и двое крепких данталли. Что же ты сделал, чтобы хотя бы уравнять шансы?

Харт поморщился, отводя глаза.

— Я устроил пожар. Не могу сказать, что это вышло намеренно, мысль мимолетно пришла мне в голову в пылу драки, и я даже толком не понял, как осуществил ее. Разбил светильник, а дальше… масло, огонь… и все так быстро занялось…

— А что же стало с твоей матерью? — прищурился Бенедикт, внимательно изучая лицо молодого человека, вмиг ставшее мрачнее тучи. Старший жрец сочувственно вздохнул и кивнул. — Убил, да?