Наталия Московских - Нити Данталли (СИ)

— Скорее, не спас. В драке я ранил ее, и когда крови стало много, Марвин первым отпустил ее. Его тут же свалило то, что они называют расплатой. Оливер отпустил тоже, но продержался заметно дольше своего брата. Он сопротивлялся, пытался убить меня или даже взять под контроль, несмотря на то, что не видел меня толком. Завязалась драка — довольно долгая.

— В горящем доме, — уточнил Бенедикт.

— Пытаетесь поймать меня на деталях? Думаете, я вру?

Колер поморщился.

— С чего бы? Не вижу ни одной разумной причины для этого.

— А мне кажется, видите. Причиной могло бы быть желание впечатлить вас, чтобы вы взяли в команду. Разве нет?

— Я же сказал, разумной причины.

— Многие сочли бы таковой ту, что я назвал, — передернул плечами Киллиан. Колер развел руками.

— Что ж, в таком случае многие — идиоты, а я — доверчивый впечатлительный старик, развесивший уши и принимающий твои слова за чистую монету. Нет, жрец Харт, я не считаю, что ты врешь, так что заканчивай препираться и продолжай свою историю.

Молодой человек ухмыльнулся, однако лицо его быстро помрачнело, стоило ему вновь погрузиться в воспоминания.

— Я плохо помню детали, — он покачал головой. — Пламя как-то перекинулось на платье моей матери. Она начала гореть заживо, но вместо того, чтобы броситься вон из дома, попыталась разнять нас. Оливер сумел вырвать из моих рук кинжал и убить ее, похоже, она… мешала ему. Лишь после этого его настигла треклятая расплата. Впервые я услышал, как оба моих брата жалобно стонут от боли, хотя тогда тоже был готов орать от нее.

— Ты и сам ожегся?

— Слегка поджарился, — невесело усмехнулся Киллиан. В ответ на вопросительный взгляд Бенедикта, молодой человек кивнул. — Правая сторона тела: плечо, бок и бедро. Сильнее всего плечо. Думал, что после уже никогда не восстановлю правую руку, но, как видите, обошлось.

Колер сочувственно покривился.

— Что было дальше?

— Я оставил их умирать в доме, перерезав обоим сухожилия на ногах, чтобы не сумели уйти. Дыма наглотался знатно, и на улице долго не мог продышаться. Однако сумел остаться в сознании и убедиться, что в живых эти монстры не остались.

Бенедикт поджал губы.

— Сильно, — признал он. — Серьезное потрясение для двадцатиоднолетнего юноши. Кошмары не мучают?

— Нет, — слишком быстро отозвался Киллиан. Врал, разумеется, понял для себя Бенедикт, глядя в глаза молодого человека.

Харт глубоко вздохнул.

— Оправившись от ожогов, я прямиком отправился в головное отделение Культа, где также продемонстрировал свою «человечность», пролив кровь на стол старшего жреца. Можно сказать, что договор с Красным Культом у меня подписан кровью, — с усмешкой сказал Киллиан. — Так что скажете, Бенедикт? Подхожу я вам в качестве пополнения?

— Подходишь, — незамедлительно кивнул Колер, однако поспешил осадить радость молодого человека, приподняв руку в останавливающем жесте. — Но на этого данталли я тебя не выпущу — зелен еще, тебе нужно будет долго готовиться, чтобы набраться нужной сноровки.

Киллиан нахмурился — почти обиженно.

— Теперь и ты изволь понять меня правильно, — внушительно проговорил Бенедикт, подтверждая свои слова кивком. — Те двое демонов, что выступили против тебя, были такими же желторотиками, как ты. Самоучками, познававшими свои способности в осторожности и учении на ошибках. Мальстен Ормонт же своему искусству (не постесняюсь назвать это так) обучался.

— Постойте, — нахмурился Киллиан. — Мальстен Ормонт? Здесь, в Олсаде, наших людей убил Мальстен Ормонт?

Колер нехорошо улыбнулся. Он не мог даже самому себе объяснить, отчего решил раскрыть этому юноше правду и почему так доверился ему, однако теперь отступать было поздно.

— Все верно, — развел руками Бенедикт. — Это именно тот данталли, о котором ты думаешь. Командир Кровавой Сотни.

— Но ведь его поисками занимались вы. И, как гласит история, он был пойман и сожжен.

— Он не был пойман, — отрезал Бенедикт. — И сожжен, соответственно, тоже не был. На его месте оказался другой данталли. Не нужно так округлять глаза! На момент, когда обратились к моей команде, настоящий Мальстен Ормонт уже находился на земле, на которой Красный Культ не имеет власти, вдобавок этому демону покровительствовало другое существо, наделенное высоким положением. Слышал о Бэстифаре шиме Мала?

— Нынешний царь Малагории, вроде, — пожал плечами Киллиан.

— Он самый. Тогда он, правда, был наследным принцем, но неважно. В целом могу сказать лишь то, что Мальстен Ормонт нашел себе идеальное убежище, и мы ничего не могли сделать, чтобы выгнать его оттуда. Поэтому пришлось срочным образом находить ему замену. Мы убили имя этого данталли, но не его самого. Догадываешься, почему я принял такое решение?

Бенедикт испытующе уставился на молодого жреца. Харт нахмурился и помедлил с ответом, заговорив лишь через четверть минуты.

— Догадываюсь. Вы фактически подстегнули королевства закончить войну, когда разожгли Сто Костров Анкорды. Жестокая мера, но действенная. Мученическая смерть — особенно, если это смерть не одного человека, а многих — призывает людей задуматься о цене жизни. Кровавая Сотня стала именно такими мучениками. Вдобавок она заставила людей вспомнить Пророчество о Последнем Знамении и всерьез испугаться гнева богов, задуматься о более… гм… праведной деятельности. Этим решением вы фактически загасили пламя войны, возвели Вальсбургскую Конвенцию в ранг непреложных истин и настроили большинство жителей всей Арреды против данталли. А ценой была ложь и жизнь анкордского монарха, которая должна была оборваться. Я все верно понял?

— Не представляешь себе, насколько, — улыбнулся Колер, готовый аплодировать ходу мыслей своего юного собеседника, понимая, что ни в чем не ошибся на его счет.

— Для того, чтобы все прошло… скажем так, чисто, я должен был спасти доброе имя Рериха VII. Он должен был прослыть обманутой жертвой обстоятельств, не более. Эту цену я готов был заплатить за то, чтобы ситуация обернулась самым выгодным образом.

— И начнется декада лжи… — задумчиво процитировал молодой человек часть пророчества. — А ведь, если подумать, так и вышло. Получается, Рерих VII уже шесть лет обманывает всю Арреду…. Вот уже два знамения из пророчества сбылись.

— Полагаешь Рериха Лжемонархом? — насмешливо спросил Колер. — Вот уж не думаю, что дела обстоят именно так. К тому же остальные знамения пророчества больше похожи на бред, сочиненный в горячке. Здесь имеет место простое совпадение, притянутое за уши, не более.

— Народу этого хватило, чтобы задуматься.

— Для народа сбылось только одно знамение, не два. И я, если уж на то пошло, не дам второму знамению сбыться до конца: скоро о том, что анкордский кукловод жив, станет известно всему миру.