Наталия Московских - Нити Данталли (СИ)

Дезмонд заметно побледнел, округленными глазами уставившись на аркала. Бэстифар усмехнулся, поняв, что не ошибся ни в чем.

— Выходит, именно это. Не ты первый, не ты последний, кто мне это скажет. Что ж, я тебя услышал. Но что изменилось? Со своей стороны скажу, что все останется, как есть, и что ты предпримешь? Сбежишь?

Данталли поджал губы и промолчал. Аркал качнул головой.

— Правильно, не сбежишь. Я уже несколько раз указывал тебе на дверь, вот только ты остался. Так что это я могу напомнить тебе, что «ты еще здесь», несмотря ни на что. Твоим аргументом это быть не может, — на лице пожирателя боли блеснула самодовольная улыбка. — А по поводу двух часов и расплаты, пожалуй, я тоже знаю, что было у тебя на уме. Ты боишься. Причем, здесь кроется принципиальная разница между тобой и Мальстеном. Мальстен боялся впасть в зависимость от моего вмешательства . Боялся, что не сможет справляться с расплатой самостоятельно. Ты же боишься другого. Перво-наперво, ты боишься меня . Затем — боишься лишиться моей помощи . На то, чтобы справляться с расплатой самостоятельно ты уже давно не рассчитываешь. Ты с самого начала не предполагал покидать Малагорию. И сейчас, несмотря на то, что ты запуган и почти что затравлен, ты больше всего страшишься, что я выгоню тебя прочь после того, что тебе взбрело в голову лезть к Каре, — аркал выставил руку вперед в останавливающем жесте, догадываясь, что именно собрался сказать ему в ответ данталли. — Вот только не надо про эту ложь с падением. Я прекрасно знаю, как и за что ты получил по носу. И поделом.

— Этого не повторится, обещаю, — выпалил Дезмонд на одном дыхании. Бэстифар нарочито сочувственно сдвинул брови.

— Хоть раз целостная фраза вместо «Бэстифар, я…», — усмехнулся он, и данталли вновь отвел взгляд.

Аркал подождал несколько секунд, затем нервно усмехнулся и всплеснул руками.

— Знаешь, за что мне обидно? — вопрошающе кивнул он. — Не за твои слова, нет. И не за то, что ты на самом деле обо мне думаешь: на это мне наплевать совершенно. Обидно другое: был бы ты просто зазнавшимся сукиным сыном или не нюхавшим пороху желторотиком, я бы не пожалел сил и времени на твое перевоспитание. Мальстен, кстати, считал, что я использую пытку даже тогда, когда пытаюсь помочь. Что ж, возможно, в чем-то он был прав. К тебе бы я применял пытку осознанно. Собственно, твои два часа ожидания отчасти ею и являлись. Это бы сломало «желторотика» или «зазнавшегося сукина сына», но и перевоспитало бы. Да вот только тебя — нет смысла ломать. Ты как будто изначально был сломан. Либо сдался слишком быстро — возможно, это случилось в тот самый момент, когда я умыкнул тебя из-под носа Бенедикта Колера. Или все еще проще, Дезмонд, — печально улыбнулся Бэстифар, тяжело вздохнув, — и ты просто слаб. Возможно, ты был таковым изначально, а я этого не разглядел.

Данталли прикрыл глаза и пожал плечами.

— И что бы изменилось, знай ты это заранее? — хмыкнул он. — Ты бы позволил Колеру меня сжечь? Просто потому, что я — неподходящая замена Мальстену Ормонту?

Аркал прищурился.

— Скажем так, Бенедикту Колеру я бы тебя не отдал. Не ему . Этому человеку я рад лишний раз перейти дорогу, — ответил он после нескольких секунд молчания и, не говоря больше ни слова, поспешил покинуть комнату в твердой уверенности, что, знай он заранее, каким окажется Дезмонд, и будь в тот злосчастный день на месте Колера другой жрец Красного Культа, Бэстифар бы и не подумал вмешаться.

Олсад, Везер

Двадцать третий день Матира, год 1489 с.д.п.

Иммар устало потер глаза, отложив перо. Светильник прогорел уже почти до основания, и его тусклый огонек едва освещал погруженную в ночной мрак комнату гостевого дома. Только что жрец Алистер записал последнее сообщение, принесенное эревальной из Нельна. За минувшие четыре дня команде Бенедикта Колера по особому запросу старшего жреца Кардении, подтвержденному Урбеном Леоном, удалось собрать воедино сведения обо всех зафиксированных случаях прорывов данталли сквозь красное, хранившихся в архивах Культа, за последние несколько столетий. Для Иммара полной неожиданностью оказалось то, что такие случаи вообще имели место, но еще больше его удивляло, что Бенедикт при всей своей осведомленности об этом не знал.

— Ренард, — обратился Иммар к притихшему брату.

Слепой жрец встрепенулся и сосредоточенно прислушался к окружающей обстановке.

— Ты в порядке? — поинтересовался жрец Алистер, внимательно глядя на растерянное лицо товарища.

— Да, все хорошо, — прошелестел тот в ответ. — Просто задремал. Мне снился Хоттмар.

— Снился? — переспросил Иммар, тут же одернув себя.

На лице слепого жреца блеснула кривая улыбка.

— Представь себе, у незрячих тоже бываю сны. Правда, с натяжкой можно сказать, что мы их видим , — усмехнулся Ренард.

— Я никогда не решался спросить, — неуютно повел плечами Иммар. — И что же это за сны тогда?

— Трудно будет объяснить человеку, который привык больше всего полагаться на зрение. Я могу сказать, что попросту слышу звуки. И каждый из них имеет для меня свой смысл, как, наверное, для зрячих — краски и цвета. А еще бывают запахи — реальные, как наяву. Я слышу, как шумит река близ нашей резиденции в Хоттмаре, чувствую аромат свежескошенной травы. Слышу пение тамошних птиц, слышу голоса наших братьев и Бенедикта… — Ренард осекся, повернув голову в сторону собеседника. — Как ты думаешь, далеко они уже уехали с этим мальцом?

Иммар усмехнулся, отчасти даже радуясь перемене темы.

— Тебя он раздражает, да? Этот… как его…

— Киллиан Харт, — тихо отозвался жрец Цирон.

— Харт, точно, — Иммар склонил голову. — А Бенедикт, похоже, всерьез решил взяться за его обучение. В ночь перед казнью этот Харт приходил к нашему дому. Они с Бенедиктом ушли, и их довольно долго не было, а утром желторотик произнес на помосте хорошую речь. Надо сказать, для первого раза он держался неплохо. Правда, в конце едва в обморок не упал, но, думаю, это можно списать на неподготовленные нервы. Не каждый смог бы стоять и смотреть, как горит человек в двух шагах от тебя. Зрители — и те падали, а уж Харту пришлось совсем непросто. К тому же, он этого Меррокеля знал.

Иммар нахмурился, вспомнив, как командир оборвал его рассуждения по этому поводу во время казни.

— Как думаешь, Бенедикт собрался взять этого юнца в нашу команду?

— Не хотелось бы, — скрипнул зубами Ренард. Иммар усмехнулся.

— Что он тебе такого сделать успел?

— Назвал меня «слепым помощником» Бенедикта.

Жрец Алистер прерывисто вздохнул и удержался от комментария, памятуя о том, как болезненно его товарищ реагирует на любые замечания по поводу своей слепоты.