Наталия Московских - Нити Данталли (СИ)

— Сударыня, — голос незнакомца прозвучал мягко и спокойно. — Я искренне прошу вас успокоиться и убрать паранг от горла этого доброго господина. Не знаю, чем он успел насолить вам, но услышал краем уха, что ищете вы меня, поэтому как предмет ваших поисков прошу вас решить конфликт полюбовно. Уверен, это возможно.

Аэлин не обернулась.

— Вы Мальстен Ормонт? — спросила она, и голос ее предательски дрогнул.

Петер округленными от страха глазами смотрел на пришельца, словно одним взглядом пытался предостеречь его.

— Посмотрите на меня и убедитесь в этом сами, — ответствовал кукольник.

Аэлин сделала небольшой шаг назад, все еще держа паранг в опасной близости от горла Петера.

— Пройди вперед. Медленно, — скомандовала охотница. Петер, содрогаясь всем телом, выполнил указание. Аэлин быстрым движением оказалась позади него, развернув паранг и вновь захватив мужчину в заложники.

Мальстен, наконец, столкнулся с ней глазами. Охотница искренне удивилась. Человек, которого она искала столько времени, представлялся ей старше, а кукольнику на вид можно было дать не больше тридцати с небольшим. Аэлин невольно подумала, что трактирщик, возможно, был прав насчет родственных связей этого человека с казненным командиром Кровавой Сотни Анкорды: по описанию в их внешности даже была отдаленная схожесть.

Изучающе глядя на незнакомку, Мальстен чуть приподнял руки, словно демонстрируя, что безоружен, хотя на его поясе в ножнах была закреплена сабля. Аэлин также заметила на плече кукольника сумку. Похоже, она застала его именно в тот момент, когда он действительно намеревался покинуть деревню.

— Собираетесь в дорогу, господин Ормонт? — нервно усмехнувшись, спросила охотница.

Данталли кивнул.

— Собираюсь, верно. Сударыня, я вынужден повторить свою просьбу. Мне было бы намного легче говорить с вами, если б вы не держали паранг у горла господина Адони.

Губы Петера испуганно дрогнули. Несколько мгновений он собирался с силами, после чего скороговоркой выкрикнул:

— Мальстен, она охотница на иных!

Аэлин угрожающе надавила на клинок, заставив пленника испуганно прикусить язык. Лицо Мальстена осталось невозмутимым.

— Что ж, тогда я искренне не понимаю, что здесь происходит. Могу поклясться вам, сударыня, что этот добрый господин однозначно является человеком, и я не вижу ни одной причины для охотника на иных угрожать ему.

Все еще держа руки на виду, данталли сделал осторожный шаг к молодой женщине. Петер заметно задрожал: казалось, ему намного труднее давалась уверенность в собственной человеческой природе, нежели кукольнику.

— Быть может, я действительно чего-то не понимаю. Всем присутствующим было бы намного проще, если б вы для начала представились. Готов поклясться, что никогда прежде не видел вас, но вы при этом знаете мое имя. Кто вы?

Охотница прерывисто вздохнула.

«Плевать, что связывает его с Анкордой или с казненным кукловодом — имя ли, кровь ли, неважно! Если именно о нем говорится в последней записи дневника, я должна разузнать у него все», — решила она, тут же засомневавшись, — «но, что, если он не тот, кого я искала полтора года?»

Потерять последнюю надежду было по-настоящему страшно, и оттого молодая женщина готова была еще долго медлить с ответом на вопрос кукольника: ведь если ее имя ему ничего не скажет, поиски вновь увенчаются ничем. Аэлин боялась, что попросту не сможет выдержать новой неудачи, однако понимала, что медлить нельзя.

Еще раз оценивающе взглянув на Мальстена Ормонта, женщина попыталась решить, стоит ли опасаться его — слишком уж многое наводило на мысль об анкордском кукловоде. Однако на восставшего из могилы казненного данталли он никак не тянул, если только не предположить, что его вернул к жизни умелый некромант, коего сейчас днем с огнем не сыскать.

С досадой охотница поняла, что не может сделать никаких выводов об этом человеке. Единственное, что было понятно с первого взгляда, это серьезность его отношения к сложившемуся положению.

В большинстве конфликтных ситуаций мужчины, даже видя паранг в руках Аэлин, пытались разрешить спор посредством флирта или сальных намеков. В их головах попросту не укладывалось, что женщина с внешностью, достойной королевских фавориток, в действительности может мастерски орудовать клинком и сражаться с монстрами. Аэлин привыкла, что ее не принимают всерьез, и знала, что иногда может пользоваться этим, собственная красота не была для нее тайной. Однако Мальстена Ормонта, казалось, совершенно не интересовала внешность охотницы. Сейчас он смотрел лишь на паранг в ее руке.

Молодая женщина тяжело вздохнула, решаясь, наконец, дать кукольнику ответ.

— Мое имя Аэлин, — многозначительно произнесла она. — Аэлин Дэвери.

Охотница внимательно наблюдала за реакцией Мальстена. Нет, он не переменился в лице и не издал ни звука. Однако что-то в его взгляде — столь странном, необычном взгляде — дрогнуло. Мгновение спустя он прикрыл глаза, из груди его вырвался тяжелый вздох.

— Грэг Дэвери, — тихо произнес он, и сердце Аэлин гулко ударило ей в грудь. — Он… ваш отец?

Данталли вновь столкнулся с молодой женщиной взглядами. На глаза Аэлин едва не навернулись слезы облегчения.

— Вы знали его, — качнула головой она, мигом забывая о возможной связи кукольника с Кровавой Сотней. Слова ее были утверждением, а не вопросом.

— Да, знал, — кивнул Мальстен, делая еще один шаг к охотнице. — Прошу вас, леди Аэлин, опустите паранг, и поговорим спокойно.

Молодая женщина шумно выдохнула, ее горячее дыхание обожгло Петеру затылок. Охотница медленно отвела паранг от шеи своего пленника и убрала оружие в ножны.

— Господин Адони, уходите, — спокойно кивнул Мальстен, внимательно глядя в глаза молодой женщины. — Думаю, у вас с леди Аэлин вышло некоторое недопонимание.

Петер энергично закивал, поспешив удалиться от охотницы на безопасное расстояние, а затем, обменявшись с кукольником многозначительными взглядами, спешно направился прочь от дома данталли.

«Чтобы я еще хоть раз…» — подумал он, пытаясь унять дрожь в теле после пережитого потрясения. Мужчине не удалось даже закончить мысль: что-то с силой ударило его в грудь, заставив остановиться покачнуться. Петер недоуменно опустил глаза, посмотрев на свое тело, и увидел пернатое древко стрелы, наполовину торчащее из груди. Несколько бесконечно долгих мгновений он недоверчиво смотрел на небольшое темное пятно, набухающее и расползающееся по грубому кафтану, затем пришла боль. Петер вскрикнул, тут же закашлявшись кровью, ноги его подкосились.

«Как глупо…» — успел подумать он, когда волна боли вновь накрыла его, вырывая из сознания и бросая прямиком в объятия Рорх.