Андрей Ренсков - Дети Барса. Туман над башнями (СИ)

— Итак, твоя скорбь о Кеване здесь не причём, — задумчиво произнёс Гвидо, сложив руки на груди. — Тогда я не понимаю: отчего ты так пьян и зол.

— Ещё бы ты понимал, — скрипнул зубами Теодор. — Андронику я могу отправить ещё хоть тысячу ласковых писем, это его не спасёт. Он умрёт, как я пообещал. Дело в моём отце и этом безумном южном походе. Чую нутром: всё это не более чем ловушка для меня. Вокруг просто смердит предательством. Так же, как и два года назад.

— Ты слишком взволнован, Тео…

— Будешь тут взволнован, когда в чреве этой малолетней шлюхи зреет тот, кто способен погубить тебя. Если мой отец и в самом деле решил избавиться от меня, клянусь Гаалом, его ожидает то же, что и Андроника. Гори он огнём, этот трон, дело не в нём. Просто… такое простить будет невозможно.

Последние слова были сказаны очень тихо. И кроме Гвидо, их не услышал никто, даже чуткие мышиные уши.

Основными добродетелями для королевского гонца являются терпение и невозмутимость в любых обстоятельствах. Ормик справедливо полагал себя хорошим гонцом и намеревался со временем стать лучшим. Иначе чего стоили те усилия, которые пришлось приложить, чтобы считаться хорошим?

Сбежать из дома, прихватив с собой лишь выщербленный нож и дырявый плащ. Выиграть сотни скачек, пройти испытания на выносливость и смекалку, получить бронзовую бляху курьера, оставить лучшие годы на бесконечной дороге от Западного Берега до Нисибиса и обратно. Ответить гордым отказом на предложение отца вернуться домой и унаследовать двести голов отборных нисибисских жеребцов. Было бы глупо потерять сейчас всё, чего добился. Просто потому, что застывшее в поклоне тело уже начало скручивать судорогой, а истерика Андроника всё продолжалась.

Век королевского гонца недолог. Его силы подтачивают бессонные ночи и пыльные бури, а монотонность скачки убивает разум. Когда тебе уже двадцать пять, ты начинаешь понимать, что смертен, а до первой и последней ошибки остаётся всего ничего. Слишком мало времени для того, чтобы успеть стать легендой. Для того чтобы получить привилегии и учеников, а не сгинуть в трущобах Города, как все отставленные курьеры.

Но колено, разбитое ещё в юности, начало дёргать, и нога предательски задрожала, искушая нарушить вбитые в мозг правила этикета. Ормик вцепился зубами в язык, и эта самодельная боль немного приглушила боль в колене. Без разрешения получателя письма гонец не имел права даже пошевелиться, но дёргающийся в конвульсиях Андроник, похоже, совсем забыл об этом правиле.

Не подозревающий о том, какие страхи терзают гонца, принц ещё раз пробежал глазами письмо от брата, согнулся, ухватившись за край столика и снова зашёлся в диком хохоте. Из уголков глаз опять побежали слёзы, но уже не таким бурным потоком, как пять минут назад — похоже, их запасы подошли к концу. Челюсти окаменели, в горле пересохло, а натруженные мышцы живота нестерпимо ныли при каждом вдохе. Немудрено: ведь им пришлось трудиться всю ночь. Анат была ненасытна, как обычно, и заснула только под утро.

— Свет мой, — капризно позвала она, показав из вороха смятого шёлка заспанное припухшее личико. — Ты мешаешь мне спать. Что на тебя нашло?

Ещё минута, и я умру от смеха — подумал Андроник. Никогда бы не подумал, что пустоголовый брат способен так насмешить. Однако пора остановиться, пока не выблевал кишки. Главное — отвлечься… Например, на пролетающих за окном чаек. Хотя нет: их резкие крики способны вызывать приступы головной боли. Только не сейчас. Сейчас бы захлопнуть ставни и снова погрузиться в блаженный душный полумрак. Вот… Проходит… Всё, кажется.

— Встань, — разрешил принц, всё ещё всхлипывая и шмыгая носом. Гонец, неловко припав на ногу, выпрямился. В его глазах читалось ясное, как слеза ребёнка, желание упасть ниц и целовать ступни благодетеля. Впрочем, через мгновение он удивлённо заморгал и поспешно уткнулся взглядом в пол.

— Что? — спросил Андроник, так и не решив, что сделать с насмешившим его письмом. — Никогда не видел голого мужчину? Я принц, вообще-то. Захочу и буду по улице так гулять.

Гонец продолжал хранить молчание, напоминая себе о том, что терпение и невозмутимость — его основные добродетели.

— Сколько тебе заплатил мой брат? — спросил Андроник, потрясая пергаментом. — Клянусь, я дам вдвое: меня давно так никто не веселил.

— Нисколько, господин, — расцепил присохшие друг к другу губы Ормик. — Ваш брат сказал, чтобы я получил с вас.

— Мой брат так жесток… — Принц повернулся в сторону кровати, призывая подругу, в свидетели своей честности. — Я обещал вдвое от его цены. Поэтому, чтобы не нарушить слова, могу дать два раза по ничего. Доволен ли ты, слуга?

— Покорно благодарю господина за щедрость, — ответил Ормик, думая о том, что разведение лошадей, возможно, вовсе не такое скучное занятие, как представлялось раньше. — Господин изволит написать брату ответ?

— Не нужно, — любуясь на парящих за окном чаек, ответил Андроник. — Просто передай брату, что я его тоже люблю.

— Да, господин.

Проводив Ормика взглядом, Андроник высунулся из окна — проветрить голову. Чернокожий садовник ловко клацал огромными ножницами, придавая кустам формы сказочных чудовищ. В саду журчал фонтан, возле которого прогуливались отпрыски влиятельных семей. На их лицах застыло выражение нескрываемого презрения к собеседнику — как и предписывал утийский этикет. Солнце поднялось невысоко, но Андроник чувствовал, как внутри просыпаются новые силы. Сон был коротким, но любовникам и пьяницам довольно и такого.

Анат сумела воспользоваться минуткой тишины и успела задремать. Когда её шею покрыли горячие поцелуи, девушка пискнула, не открывая глаз:

— Ты ненасытен, мой барс. Отдохни, прошу тебя. Просто полежи рядом, я хочу чувствовать твоё тепло.

— Но я не устал, — возразил Андроник, наматывая на палец светлую кудряшку. — Р-р-р… Я — ненасытный барс и хочу тебя снова.

— Сейчас тебя хватятся, — пробормотала девушка. — Будут искать, и придут сюда… Увидят нас в постели… Боги, какой позор для дочери наместника.

— Позор? — фыркнул принц, играя с дрожащей грудью, на которой уже затвердел и вытянулся сосок. — Твой отец так рад перспективе стать тестем короля, что даже жаль его разочаровывать…

Анат обиженно поджала подпухшие губки.

— Пообещай, что, когда станешь королём, то женишься на мне. И тогда получишь то, чего просишь.

— Пожалуйста, — сказал Андроник, приподнявшись на локте. — Такое обещание не будет стоить мне ничего. Пока жив Теодор, короны мне не видать. Боги, ну почему наши законы так тупы? Чтобы получить преимущество, ему достаточно было высунуть голову из лона всего на пять минут раньше меня!