Андрей Ренсков - Дети Барса. Туман над башнями (СИ)

— В море, куда им ещё… Можно подумать, кто-то скажет простому солдату. Сотник, тот, может, и знал.

— А ты — не знаешь?

— А я — не знаю. Мне приказали добраться до перевала и предупредить стражу, вот и всё. Когда мне дадут умереть?

Пешелла обвёл всех полным надежды взглядом. Магон, согнав с лица выражение скуки, шагнул вперёд.

— Сдаётся мне, на главную загадку дать ответ сможешь только ты. Так ответь, волчье семя — что такого могло случиться с Диедо Губителем, да сожрёт Рогатый его кишки! Отвечай, не то я прикажу раздробить тебе суставы! Подкуп, вино, женщина, чьи-то интриги? Что?

— Да какая ещё женщина… Сны его доконали, вот что.

Константин вздрогнул.

— Что за сны?

— Откуда мне знать? От которых это всё и случилось.

— Да ЧТО случилось-то? — не выдержал Магон.

— Как что? — искренне удивился горец. — Та резня, когда мы когенов побили и спалили храм. Диедо приказал порубить всех, кто носит островерхий колпак и золото на плечах, а тела побросать в Тофет. Но мы не стали их в Тофет бросать, тащить далеко больно. Там и сожгли, вместе с храмом. После обеда начали, и к полуночи управились. А я разве не говорил?

Глаза Магона поползли на лоб. Суффет, выплюнув замысловатое ругательство, хлопнул себя ладонью по лбу.

— Ну, конечно!!! Я встречался с ним на неделе, и он был нездоров! Нёс чушь и выглядел как оживлённый лиумуйцами мертвец. Если бы я прислушался к своему чутью, Элис была бы жива! Но почему она не дала мне знать?

— Может, она ещё жива?

Суффет, страдальчески скривившись, сплюнул. Причудливая игра света и тени покрасила плевок чёрным, хотя он, безусловно, был красным — из-за прокушенной губы.

— Нет. Близнецы это чувствуют. Назовите это даром богов, или проклятьем, но она, безусловно, мертва. И скоро мы все последуем за ней.

— Теперь ясно, почему Город пал так быстро. — Магон отошёл от шока, и теперь его мозг работал быстро, как обычно. — Они открыли морские шлюзы…

— Как ты узнал? — Во взгляде горца промелькнуло что-то вроде суеверного страха. Магон только отмахнулся.

— Даже большие боевые корабли легче гильдейских. Но Диедо загрузил свои галеры по самые борта, и выход из гавани оказался слишком мелок для них.

— И тогда они открыли шлюзы, — понял Константин. — А закрыть их было уже некому. Все, кто мог это сделать, были либо на кораблях, либо в воде.

— Да, повелитель. Морская вода залила рвы с кровью и Тофет размыло… Кровь на улицах? Нет, её не хватило, они же сожгли все трупы… Величайший город на Земле пал по вине безумца! Сны? Что за сны? Отвечай!

Холодная иголка кольнула прямо под сердце, неожиданно и вероломно. Константин попытался незаметно расстегнуть ворот, но подступающая дурнота заставила дёрнуть его изо всех сил. Золотые пуговицы весело запрыгали по полу.

— Многие говорили, — начал горец, и тут комната начала кружиться, а лица людей расплылись. — Что Диедо не в себе… В стражу у его покоев никто не хотел идти по своей воле. Либо десятник накажет, либо жребий кидали в кости.

— Это понятно, — вставил Магон. — Он не в себе с тех самых пор, как благодаря стараниям брата жены стал капитан-комитом. Нужно быть идиотом, чтобы оставить командование двадцатитысячной армией ради золотых доспехов. Отдаю должное, дружище — ты знатно надул своего родственника.

Суффет смотрел в пол, не обратив внимания на колкость.

— Что… Что же там такого, было? — спросил король.

— Всякое было. Обычно кричал, воем выл, как горный барс воет, когда ему жрать нечего. А мог и в морду дать, ничего чудного. Да что в морду — вон Эйелля из второго десятка на его же копьё насадил. — Пешелла сплюнул и сделал быстрый жест, отгоняющий зло. — Будто не человек вовсе, а демон, гала.

— Ну, мало ли что там говорили, — возразил Кормчий. — Вам бы только гала везде приплести, волчье семя… Сам-то ты видел?

— Видел пару раз, — неохотно ответил горец. — Тофет ему снился. Один раз выскочил из покоев, голый весь, а глаза пустые и большие, как блюда. Кричал: бегите, бегите прочь, Тофет из берегов выходит. Сейчас смоет всех… Чуть не придушил меня. Кое-как втроём скрутили его. Аккуратно, конечно, чтоб не помять. Хотя хотелось немного помять, что говорить.

— Тофет, выходящий из берегов, — медленно повторил Магон. — С чего бы Диедо вдруг бояться крови? Ведь это его работа. Всё равно, что мне испытывать ужас при виде золотых. Может, его всё-таки околдовали?

Суффет нагнулся, и, схватив горца за жалобно затрещавшие лохмотья, рывком поставил на ноги. Оказалось, что ростом Пешелла ниже на две головы.

— А Элис? — Суффет просто кричал, не стесняясь. — Его жена? Где она была?

— Так она ещё прошлой луной ушла в Мазбах. Это квартал где когены живут… Жили. — Горец извивался, пытаясь разжать пальцы. Остатки шкуры с сухим треском порвались и свалились на пол. — Не выдержала жизни с безумцем. Верховный коген ей там дом подарил. Пусти меня, я больше ничего не знаю…

Суффет, бледнея от ужаса, отпустил горца. Тот, выскользнув из захвата, закинул на плечо растоптанную шкуру и снова уселся на старое место.

— Не может быть… Но почему она ничего не сказала мне? Почему Валидат не обмолвился ни словом?

— Потому, что это не его проблемы, — хмыкнул Магон. — В последнее время старику вполне хватало своих.

— Скажи, ты видел её после резни?

— Не помню. — Пешелла поковырял грязным пальцем в носу и простодушно добавил: — Порубили её, наверное, вместе со всеми. Некогда было разбираться.

Суффет взвыл и тут же, давя вопль, засунул в рот кулак. Что-то внутри натянутого до предела спокойствия лопнуло с громким звоном. Константин медленно поднялся и, пошатнувшись, ухватился за край стола.

— Что с вами, повелитель?

Гул в ушах нарастал. Вяло махнув рукой, король сказал:

— Всё в порядке. Заканчивайте без меня.

Слова спотыкались в горле, неуклюже ворочались во рту как маленькие камешки — пешелла. Дверной проём колыхался огромной чёрной медузой, беззвучно и красиво. Сзади ещё говорили, но это уже не имело смысла. Кажется, Магон спрашивал о судьбе Валидата, но Константин был уверен, что знает ответ: порубили и сожгли, как и остальных.

Тяжёлый удар пришёлся прямо в переносицу, и голову пронзила слепящая боль. Король обнаружил себя за дверью, в коридоре, стоявшим на коленях. Перед глазами плавали тошнотворные зелёные круги, а нос, подбородок и весь кафтан были залиты чем-то тёплым, липким, солёным на вкус.

— Вам помочь, повелитель? — озабоченно спросил подошедший сзади Магон. — Снова ваша болезнь?

Константин проглотил солёный ком и осторожно встал, опираясь на подставленное плечо.

— Справлюсь. Смотрите, у меня идёт кровь… Как и у обычных людей.

Кормчий с треском оторвал от рукава лоскут и протянул его королю.