Мара Полынь - Плачущий король

— И ничего? — это спросила баронесса.

— Вроде бы ничего, — вздохнул виконт. — Молчит, как рыба.

— Кто? — недоумённо спросил баннерет. Ему было неловко, что он пропустил часть разговора и теперь переспрашивает, выказывая неуважение.

— Ведьма же, — Тарилели не обратил на неуважение никакого внимания. — Вся эта история с отравлением выплыла наружу, Лиестаней вынужден был её схватить, пока вас не было.

— А что третий день?

— Император приказал передать её Гвардии. Похоже, считает, что глава лично заинтересован, поэтому может что-нибудь напороть, — баронесса покачала головой. — Сомневаться в Лиестанее!

— Пытаются узнать про яд?

— Ролдарин — серьёзное дело. Считай, что это обвинение в измене. Обычно за такое карают смертной казнью.

Все замолчали, размышляя о судьбе Ведьмы.

— Она же последняя в старшей ветви Тирманогов? — вдруг встрепенулась баронесса. — А что же с древом тогда будет? У неё ведь нет детей.

— Отойдёт младшей ветви, — герцогский бастард пожал плечами, будто бы пресечение старшей ветви одного из древнейших родов леса — обычное дело. — У них, правда, таких сильных ведьм никогда не было. Придётся нам забыть о волшебных декорациях на Императорских приёмах.

Страж опять не мог заснуть. Тиантей сейчас где-то в темнице. И её пытают. По-честному пытают, как изменницу. И вскоре казнят, даже если она не признает своей вины, — какая разница, как было на самом деле? В любом случае, у него нет ни плана, ни возможностей. Даже если бы он хотел спасти её — это чистой воды самоубийство. А он не хочет спасать её. Он вообще не хочет вмешиваться. Не так ли? У него другие планы.

Не это ли имела в виду Лахли?

Страж понял, что если полежит ещё чуть-чуть, то просто сойдёт с ума.

Он вскочил и начал кружить по комнате подобно раненному зверю. Что он вообще может сделать? Ничего. Не стоит и пытаться.

Он достал молочно-белый кулон и зажал в кулаке, сосредотачиваясь. Потом поднял на уровень глаз. Под его взглядом в клубящемся тумане разгорелась и мерно засияла крохотная звёздочка. Страж знал, как до неё добраться. Он даже смутно видел очертания помещения, где она находилась. Удивительный артефакт.

Он отложил камень и замер бездвижно на краю кровати. Если он попадётся, то не сможет завершить свою месть. Но если он и собрался окончить свою жизнь таким глупым способом, при этом он должен быть холоден, как клинок. Безучастен, как древо. Он медленно вдохнул, выдохнул. Да. Он готов.

Те, кто организовывал охрану, наверняка не ожидали, что кто-то будет настолько дерзок, чтобы нападать и отбивать пленников. Он незамеченным просочился мимо стражи двух внешних периметров. Пока что всё шло хорошо, не в последнюю очередь благодаря кулону: он безошибочно находил все скрытые ловушки и сигнальные нити. Но расслабляться не стоило: он ещё даже не добрался до своей цели, не говоря уж о том, чтобы потом выбраться на свободу. Беззвучный, как тень, способный прятаться в самых неожиданных местах, где никто не будет искать, Страж опустился на подземный этаж, выкопанный значительно глубже корней. Звезда сияла всё ближе и ближе.

Её камера была рядом с пыточной: видимо, чтобы не ходить далеко. Страж снял ключи с пояса охранника — потом, когда он придёт в себя, то поначалу решит, что просто заснул на посту. Коридор в тусклом свете чадящих факелов казался частью какого-то проклятого места. Страж дошёл до нужной двери, нащупал замочную скважину. Тихо щёлкнул хорошо смазанный механизм, так же беззвучно провернулись петли. Всё шло настолько хорошо, что теперь Четвёртый всё ждал, когда же ловушка захлопнется вокруг него. Не может быть так легко, это явно подстроено, чтобы заманить и схватить подручных Ведьмы. Он наклонился над ней, нащупал пульс. Грязная, в рваных тряпках, когда-то бывших чёрным бархатным платьем, со спутанными подпаленными волосами, избитая, в кровавых подтёках и ожогах — в ней сейчас никто бы не смог признать грозную госпожу Ведьму. На груди, во впадинке, которую Страж так хорошо помнил, стояло клеймо. Кожа воспалилась, свежий ожог был влажным. Такие же знаки были на кистях и щиколотках. Суеверные дураки! Думают, что это клеймо лишило её ведьмовского дара. Он снял с Тиантей кандалы и осторожно закутал в кусок чёрной ткани. Проникнуть внутрь — только полдела. Теперь нужно выбраться с ношей обратно. Уходя, он вновь закрыл камеру и повесил ключи стражнику на пояс, где они и должны были быть. Если это даст ему фору хотя бы в несколько минут, то почему бы и нет?

Так никем и не замеченный, он выскользнул за внешний периметр и растворился в лесу. Ещё два полёта стрелы Страж всё ждал, когда же гвардейцы Императора нанесут удар, но вокруг стояла тишина. Это было невероятно. Зайти в пасть льва и выйти оттуда невредимым. Украсть сыр из мышеловки и не попасться. Неужели у него действительно получилось, и умирать сегодня не придётся? Лошадь ждала, где должно, и остаток пути до его тайного логова только ветер свистел в ушах. Он выкупил это древо, когда ещё не был Четвёртым Стражем. Старое, наполовину высохшее, оно не прельщало покупателей ни своим местоположением, ни возможностью вырастить вместо него что-то новое: как известно, земле иногда нужен был отдых не в одну сотню лет, чтобы принять новое древо после смерти старого. Его же всё устраивало: вдали от шумных развязок, уединённое место, но в то же время почти в центре леса, от него можно легко и быстро добраться почти куда угодно, даже в Рощу. Если бы только род прежних владельцев не прервался, как это часто бывает с теми, кто неугоден Императору…

Страж давно уже здесь не был, но всё по-прежнему находилось на своих местах. Чужаки не осмеливались заходить на территорию древа, и только пыль отвоёвывала всё новые пространства. Он поднялся к спальням, бережно держа свою ношу. Расчистил кровать, застелил привезённой с собой свежей простынёй. Отнёс Тиантей в ванную комнату, осторожно раздел и отмыл от крови и нечистот. Что они сделали с её прекрасным телом? Даже если синяки сойдут и раны не оставят следов, от клейм так просто не избавиться — раскалённое железо глубоко изуродовало плоть. Он ещё раз осторожно осмотрел её кисти, щиколотки и грудь. Как бы не началось заражение. Сейчас это было бы ужаснее всего — потерять её из-за осложнений. Что если она так и не оправится после пыток?

Страж мастерски обработал раны давно запасёнными средствами, осторожно переодел в свою рубашку, уложил на кровать. Напоил, смачивая растрескавшиеся губы куском ткани. Устроился рядом и замер, наблюдая, как мерно вздымается и опадает её грудь. По крайней мере, он сделал всё возможное, чтобы сейчас ей не было больно.

С удивлением Четвёртый осознал, что не представляет, что делать дальше. Тиантей нуждалась в уходе. Нужно было быть рядом с ней, не отходя ни на шаг. Но как? Он должен вернуться в Гнездо, изображать непричастность. Но если оставить её здесь одну, она умрёт. Ведь он не сможет вернуться к ней сегодня же, пусть даже поздним вечером. Он понял, что сам до последнего не верил, что всё получится, поэтому до конца не продумал, что же будет потом. Но всё же, всё же: что теперь делать?