Ольга Онойко - Люди Весны

Арга поднял взгляд на Окружные горы. Теперь и впрямь различались вдали башни на высоких скалах. Он видел две: одна была древней, старше Аттай и поднималась крутыми уступами, другую лет двадцать назад Сияны выстроили на свой лад — стройную, опоясанную галереей.

Эрлиак молчал.

«Он прав, — признал Арга. — И на сей раз он дал хороший совет. Прелатов Цветения много, но немногие из них достойны Престола, а из достойных не все стремятся к власти». Выбирать следовало мудро. «Иннайта Гарак откажется от этой чести, — подумал Арга. — Деннерай… способна совершить невозможное, но путь ей всегда будет указывать кто–то другой. Иленда станет требовать крови неверных, словно служит Кевай, а не Весне. Кто тогда? Аркенай? Сама доброта, но она не в силах быть владычицей и знает это. Зервак? Вечно в ссоре со всеми. Эдрай слишком молода. А Лабра стар, возможно, он даже не приедет… Кто?»

Невольно Арга обернулся к Эрлиаку. Почудилось, что на лице священника мелькнула улыбка, но тотчас оно снова стало непроницаемым. С минуту Арга смотрел на него, потом кивнул и сказал:

— Я услышал.

Ветер крепчал. Палящее солнце стояло высоко и ветер ещё не прогнал жары, но уже мчались по небу изорванные облака и скоро должны были принести тень. На горизонте собиралась гроза.

Арга стоял на возвышенности. На все четыре стороны от неё раскидывался пышный зелёный лес. Он благоухал тысячами ароматов. Далеко за ними Арга различал дыхание реки — могучей, студёной, глубокой. Милефрай?.. Он не видел её глазами, но чувствовал ясно — все её перекаты, и скользкие камни у берега, и больших рыб в глубине.

Он стоял на четырёх лапах, принюхиваясь к ветру, и ветер трепал его гриву. Арга повёл плечами, тряхнул тяжёлой головой и передёрнул хвостом. Сел.

— Лев, — сказал он. — Я думал, что окажусь коневолком.

— Этот облик рождается иначе. Отражение духа, не тела.

— Что это за место?

— Трудно объяснить.

— Попробуй.

— Это Океан Предначальной Жизни. Но не прибрежные воды, где обычно находятся люди, а более глубокие.

Арга поднял морду к небу. «Глубокие воды», — повторил он мысленно. Свет… свет здесь казался густым и вещественным. Его как будто можно было собрать в сосуд или сплавить в слиток. Арга шкурой чувствовал его силу. Но эта огромная сверкающая сила не пригибала к земле — она дарила крылья. Она звенела весельем и звала к радости. Земля пила её и нежилась в ней, выплёскивала к солнцу мириады побегов, раскрывала бесконечность цветов и листьев. Мир был прекрасен. В одно время он представал древним и юным, исполненным тайн и не ведающим ничего, кроме света. «В этих водах рождались боги», — подумал Арга.

— Ты удивишься, — сказал он с улыбкой, — но кое–что я понял. Эта жизнь и впрямь… могущественней. А люди здесь бывают? Я хотел сказать, в человеческом облике.

— Нет. Те, кто может войти сюда человеком, отправляются в другие места.

— Куда?

— Я не знаю. Имена неизвестны. Это легенда: владеющий своими чувствами может опуститься на дно Океана, не потеряв себя. Но ему нечего там делать.

Арга наконец обернулся.

Маррен стоял позади. Порывы ветра шевелили и его шерсть, чёрную с рыжеватым отливом. Он не превратился в змею или ящера, как ожидал Арга, но выглядел странно. Арге не встречалось прежде подобное создание, вроде волка или лиса, но очень высокое и худое, с необыкновенно длинными лапами. Силуэтом тварь напоминала какое–то копытное животное, быстрого бегуна, но у неё была лисья узкая морда и длинный хвост.

— Что это за зверь? — полюбопытствовал Арга.

— Гуара, — Маррен подошёл ближе. — Это волк. Так выглядят волки в окрестностях Анаразаны. Но они рыжие.

— Что ж, — сказал Арга, — теперь показывай, что собирался.

…Это не было сном, но состоянием сродни ему — глубочайшей дремотой, которая сковывала тело, но оставляла мысль живой и подвижной. Сквозь яркость видения и мощь волшебного океана Арга чувствовал и сознавал, что лежит в постели, в жарко натопленной спальне у себя дома, нагой, а Маррен прижимается к нему, уронив голову на его левое плечо, как стало привычным в последние недели. Повинуясь приказам Арги, колдун несколько раз пытался объяснить, что значит «воля, потянувшаяся с Юга на Север», и, отчаявшись, попросил разрешения показать.

Видение оказалось чудесней, чем мог вообразить Арга. Он как своё ощущал могучее львиное тело. Сила текла сквозь него подобно воде, и точно вода, радужно искрилась на перекатах. Тянуло бегать и играть, будто гигантскому котёнку. Не сиделось на месте. Арга встал. Хвост его сам собой ходил из стороны в сторону. Погрузив когти в мягкую землю, Арга принюхался тщательнее. Он чуял лес, все тысячи его запахов, всю добычу в его чащобах и буреломах; чуял корни в земле, и норы меж этих корней, и жильцов в норах; чуял далёкую реку и идущую к ней грозу. Но ничего, похожего на разумную волю.

— Я сделал всё, что в моих силах, — сказал Маррен. — Я не могу заставить тебя увидеть.

В груди Арги зашевелился и стих недовольный рык. Нахмурив мохнатый лоб, Арга поразмыслил и сказал:

— Гроза тут ни при чём?

— Да. Это другая гроза.

Можно было и не спрашивать: запоздало Арга понял, что гроза движется с востока. Он обернулся к югу. Лес, лес и лес, на многие дни пути…

— Что могу сделать я? — потребовал он.

Маррен поколебался.

— Попробуй спуститься глубже. Войти в эту Жизнь как в действительность, а не как в видение.

— Просто сказать, трудно сделать.

— Я не знаю, что ещё посоветовать. Магам проще. Нужно только взять отсюда силу для заклинания.

— А! Так бы сразу и сказал.

На морде чёрного гуары выразилось удивление. Арга рассмеялся, обнажив клыки. Нехитрый секрет! Да ему с самого начала хотелось сделать это. «Взять здесь силу? — подумал он. — Она тут набрасывается на тебя, как хмельная на празднестве Фадарай. Проще взять, чем удержаться». Вся шкура на его теле дёрнулась. Грива поднялась дыбом. Жизнь окатила его золотой волной, блистающей и пенящейся, упоительной, как любовное содрогание.

— Догоняй! — рявкнул лев и гигантскими прыжками понёсся к реке.

Ветер ударил его в грудь. Он влетел в тень и вновь оказался на солнце. Густая трава пружинила под лапами. Чудилось, будто самой земле так же сладко и весело выталкивать его к небу, как ему сладко бежать и ускорять бег. Лев обернулся через плечо. Гуара с трудом поспевал за ним. Лапы у него были длиннее, он мчался так, что задние скрещивались с передними, и всё же не мог нагнать тяжёлого льва. Язык вывалился у него из пасти, уши стояли торчком, глаза были вытаращены. Оскалившись в звериной улыбке, лев тараном снёс полог лиан. Несколько побегов успели зацепиться за его гриву. Тропа сужалась, с обеих сторон подступали древние стволы, поросшие мхом и грибами, но тропа оставалась ясной и утоптанной — вела к водопою.