Александр Прозоров - Властелин булата

Как выяснилось, колдун спешил напрасно. Повреждения брюшной полости оказались слишком велики, и все, что смог сделать Любый – так это избавить бедолагу от мук.

Потом был мальчишка с воспалившимся переломом, женщина с неудачным положением плода, укус змеи и еще перелом. Ночь в теплой пещере – и новый день воспалений, стычек со славянами за пасеки и ловы, лихоманок и поздних охот на лосиных выпасах. Новая ночь – и новые хлопоты.

Онемевший амулет любви тревожил Любого, но паникерских настроений, как в первый миг, не вызывал. Ведь Катя находилась в будущем, а он здесь. И чтобы разобраться со случившейся бедой, понять причины и найти решение, у колдуна имелось еще целых три тысячи лет. Андрей был уверен, что справится.

На третий день колдун услышал тревожную молитву – к одному из бывших славянских острогов, уже не первый год признающих лишь его покровительство и возносящих вождю лесовиков искренние благодарности за сытость и покой, причалили вологодские ладьи с воинами, с настоящей армией в полсотни ратников. И хотя прямые битвы глаза в глаза детей небесных духов и сыновей славного народа не случались уже больше двух лет, такое известие не могло не заставить Любого насторожиться.

И потому посланец небесных духов сразу, чуть ли не одновременно с молящимся ему смертным, увидел до ужаса знакомый амулет – и забыв про все, сорвался с места, прорезал серым волчьим телом густые черные чащобы, несколько болот, перемахнул полноводные реки и, наконец, перекувырнулся на зеленом наволоке, распрямился перед пышнотелой женщиной в зеленом платье, обвешанной множеством золотых побрякушек.

– Так вот ты каков, повелитель оборотней? – самодовольно улыбнулась богиня Вологды, оценивая стоящего перед ней обнаженного мужчину неторопливым взглядом от ног к голове. – Неплох, неплох… Откуда на тебе оберег великого Коляды? И призывные руны Карачуна, коли не ошибаюсь?

– Кто не любит колядок темными зимними ночами? – пожал плечами Любый и потребовал: – Покажи амулет!

Великая Макошь подняла руку, разжала кулак, и выпавший медальончик, серебряный с янтарем, закачался на тонкой ниточке.

– Вот он! Я вижу, у тебя на груди есть точно такой же.

Колдун шумно втянул носом воздух.

Да, медальон пахнул Катей. Ее дезодорантом, ее зубной пастой, ее по́том и… ее страхом.

– Где она? – выдохнул Андрей.

– Разве ты не догадался? – Богиня снова прибрала амулетик в кулак. – Твоя милая уже не в будущем.

Любый закрыл глаза. Его сердце бешено колотилось, тело бросило в жар, а перед глазами засмеялась она, его Катенька. Беззаботная, доверчивая, нежная и невероятно красивая.

– Теперь слушай меня внимательно, хозяин лесного гадюшника, – резко перестала улыбаться богиня Вологды. – Выбирай, Любый! Либо ты немедленно прекратишь свою мерзкую грызню вокруг славянских селений, перестанешь пугать сварожичей и разрушать наши святилища и сдашься мне на милость вместе со своим зверинцем, либо я верну этот амулет твоей подружке, а потом стану не спеша дробить ей кости, пальчик за пальчиком, ручку за ножкой, ребрышко за ребрышком. И она будет целый месяц выть от боли и молить тебя о спасении, а ты станешь все это чувствовать, но ничем не сможешь ей помочь. Ты слышишь меня, повелитель оборотней? Ты меня понял?

Андрей одеревенел. Его нутро горело от ужаса и напряжения – а сверху словно вылили бочку ледяной воды, и тело застыло в болезненно-невыносимой судороге. Он уже представлял с невероятной яркостью все те муки, которые придется пройти его девочке в руках этой злобной ведьмы, и мысленно проходил через них круг за кругом.

– Катя, Катя, моя Катенька… – прошептал он.

– Я не слышу, леший! – громко окликнула его великая Макошь.

– Катя… – Андрей помнил ее голос и ее поцелуи, запах ее пальцев и губ, шорох волос, каждый изгиб ее прекрасного тела, помнил звонкий голос и восторженный блеск карих глаз. Катя, его Катенька…

Но он помнил и счастливое лицо Первушкиной матери и восхищение Коготура, преданность Рожки. Помнил Бурилапа и Клювача, помнил Чехвостика и Велихоста, помнил Острокогтя и Брусника, помнил юных девочек и беременных женщин, стариков и юнцов, исцеленных им от болезней и спасенных от ран, помнил сотни охотников, в которых он раскрыл дар небесных духов, научил обращаться в зверей и обратно. Тысячи, многие тысячи людей, верящих в него, доверяющих, надеющихся, готовых пожертвовать по его слову своей жизнью. Тысячи лесовиков, десятки тысяч молящихся ему детей и стариков, зрелых женщин и умудренных жизнью охотников. Целый мир, бесчисленное число племен и родов. Целый мир, который намерена уничтожить злобная славянская ведьма. И на другой чаше весов – его единственная, ненаглядная, неповторимая Катенька. Которую эта ведьма намерена запытать.

– А… – с трудом выдавил Андрей. – Я-а…

– Не слышу! – громко потребовала ответа великая Макошь.

– Я… – Вождь лесовиков прокашлялся, сжал кулаки и твердо отчеканил: – Я! Никогда! Не предам! Своего! Народа!

Он кувыркнулся через голову – и уже через миг серая тень исчезла среди деревьев.

Спустя пару минут на высокой скале, вознесшейся над Чусовой, раздался отчаянный, пронзительный вой смертельно раненного зверя. Этот вой разносил по окрестным лесам нестерпимую боль волка, его отчаяние, его невыносимую муку.

Зверь страдал больше получаса, а затем исчез. И несколько мгновений спустя могучий волк с медальоном на груди остановился у подножия Любина холма, возле длинного костра, день и ночь полыхающего на берегу обширного болота.

Несколько лет назад в склоне этого холма вырыл себе землянку новоявленный шаман, победитель дочерей голодного демона. Очень скоро вокруг великого целителя стали появляться чумы пришедших со своими болезнями лесовиков. Вскоре люди узнали, что шаман на самом деле – посланец небесных духов к лесному народу, пришедший даровать силу и величие. И число охотников, шаманов и целых семей, пожелавших переселиться ближе к Любому, умножилось. Ныне на лишившемся деревьев холме обитало, наверное, больше трех тысяч человек, из которых не меньше половины – молодые охотники и обращенные дети духов.

Когда возле общего очага завыл волк, почти все они высыпали из своих жилищ, дабы узреть великого шамана Любого, посланца небесных духов, услышать его священную волю, волю небес.

Волк перевернулся через голову, снова став человеком, распрямился, повел плечами и громко провозгласил:

– Есть время мира, дети небесных духов, есть время убеждений, есть время силы. Мы долго и терпеливо убеждали славян в своем праве на лес, соль и воду. Однако никто из них нас так и не услышал. Коли так, то нам придется это право доказать. Созывайте своих братьев, дети небесных духов, созывайте друзей и родичей, созывайте всех храбрых охотников, кого только знаете. Закончилось время мира, наступает время силы. Мы начинаем войну!