Пол Андерсон - Девять королев

– А я слышал, что исанцы торгуют людьми.

– Возможно, – ответила Квинипилис сухо, – если речь идет о варварах. Исанцы живут морем. Рыбачат, торгуют. Бывает, грешат и пиратством. Однако мы теряем время. Выйдем на воздух, пройдемся по стене, и я тебе кое-что объясню. Заодно послушаешь исанскую речь. Это тебе пригодится, – она понимающе улыбнулась. – Воркуя с Дахилис, языку не обучишься.

Грациллоний смущенно отвел глаза. Квинипилис поднялась, он помог ей накинуть плащ, и они вышли из дома. Одеянием Грациллоний мало чем отличался от простого горожанина среднего достатка: куртка, расшитый жилет, кожаные штаны и низкие мягкие сапоги. Правда, материя и кожа были лучшей выделки, и шили одежду короля лучшие портные Иса: ткани глубоких, сочных цветов, и швы почти незаметны. Грациллоний не пользовался правом короля носить в городе меч – ему вполне хватало и кинжала, висевшего на поясе. Кинжалы, впрочем, либо длинные ножи носили в городе почти все мужчины – это дозволялось законом. Сегодня Грациллонию хотелось остаться неузнанным, хотя он понимал, что с такой спутницей ему это вряд ли удастся.

Дом у Квинипилис был прямоугольный, из песчаника, сухой кладки; черепица рдела под солнцем, доплывавшим уже до восточных башен. Входили прямо с улицы; к дому прилегал опрятный ухоженный цветник, как, впрочем, у большинства здешних домовладельцев – это был богатый квартал. Большинство соседних зданий было выше дома королевы, в два, а то и в три этажа, разукрашенные лепниной, фресками, мозаичными панно с батальными и мифическими сценами, спиралями, мудреными греческими криптограммами, геометрическими узорами. В прозрачном воздухе фасады домов блистали, словно усыпанные самоцветами из небесного ларца.

Квартал был тихий, с узенькими, но мощеными и чистыми улицами. По закону каждый домохозяин оплачивал уборку и вывоз мусора. Что же касается сточных каналов – Грациллоний уже интересовался этим предметом, – то клоака не была выведена в море: это оскорбило и разгневало бы Лера. Нечистоты по желобам стекали в подземные резервуары, которые время от времени опорожнялись к радости владельцев загородных угодий: они получали дармовое удобрение на поля.

На улицах было много слуг в цветастых ливреях, спешивших на рынок или возвращавшихся по домам с купленной провизией. Их хозяева – торговцы, судовладельцы или городские чиновники – уже отправились по своим делам: кто в порт, кто в присутственные места, оставив дом и хозяйство на попечение жен. Встречались селяне, стайки веселых жизнерадостных малышей, не отданных еще по возрасту в какую-нибудь из многочисленных исанских школ; старики; праздная молодежь. Кое-где освинцованные оконные переплеты были распахнуты, и Грациллоний украдкой бросал взгляды внутрь: ему было интересно, как живут эти счастливые на вид люди. В Исе любили домашних животных. На подоконниках жмурились на солнце кошки, висели клетки с певчими птицами; заводили даже хорьков. Для крупной живности места в городе не хватало: внутри городских стен ходили пешком; тягловый скот дозволялся лишь на главных улицах.

«И правда, почему бы исанцам не быть счастливыми и довольными жизнью? – думал Грациллоний. – Ис ни с кем не воюет, надежно укреплен; нет нищих, заполонивших все виденные мною прежде города. Ни хнычущих оборванцев, ни молящих о подаянии калек. Даже всеми ненавидимый Колконор, обладая королевской властью, не причинил Ису значительного ущерба – тому препятствовали высшие управители города. Потом пришел я и отправил Колконора к праотцам».

– Боги благоволят вашему народу, – сказал он вслух.

– Народ наш не миновала чаша горестей и страданий, – ответила Квинипилис, строго на него взглянув.

– А откуда пошел Ис? Где его корни? Я слышал, что вы – наследники древнего Карфагена. И вот еще загадка: сотни лет Ис живет и процветает, оставаясь закрытым и неведомым всему остальному миру…

– Историю нашу тебе поведает Бодилис. Она из нас самая ученая. Навести ее… – Квинипилис собралась было что-то добавить, но передумала. – Навести всех Сестер, и поскорее. Но ты бы охотнее возлежал только лишь с Дахилис, правда? Не отвечай: я хорошо разбираюсь в людях, а твои глаза еще не умеют лгать. Среди Сестер не принято ревновать друг к другу, да и… ненависть к Колконору сплотила нас. Однако пренебрегающий Сестрами бесчестит богиню.

– Учту ваши слова, королева. Но мне хотелось бы многое понять, разобраться…

Квинипилис усмехнулась.

– Воистину, на трон воссел человек долга. Только не воображай страшных картин и не жалей себя заранее, – продолжала она тем же насмешливым тоном. – Вовсе не требуется, чтобы ко всем ты относился одинаково, хотя… девять жен, и к тому же богатых… Тут у любого голова закружится! Нет, восемь – я не в счет. Я буду помощником тебе и товарищем. Надеюсь, к обоюдной выгоде и пользе. Что же до твоих отношений с остальными Сестрами… Дахилис тебе ничего не рассказывала?

– Нет, ничего.

– Ты – король, в тебе – Отец, – произнесла она торжественно. – Мы – королевы, в нас – Мать. Никогда не оставит тебя мужская сила, пока ты с королевами. И никогда не возляжешь ты ни с какой другой женщиной.

– Королева, я не ослышался? – он остановился, пораженный.

– Таков закон Белисамы – Той, что осеняет любовное соитие, – она презрительно скривила губы. – Колконор не смог нарушить закон Белисамы и окончательно взбесился, превратившись в грязную похотливую скотину. Дни и ночи проводил Колконор, распутствуя в квартале Старого Города с блудницами, ублажавшими его, как могли, вернее сказать, как он мог.

Она помолчала немного, успокаиваясь, затем продолжила спокойным тоном:

– Надеюсь, у тебя достанет гордости вести себя, как подобает королю.

– Королева… я мужчина, но не все мужчины – животные. Еще я слышал, что только девочки…

– Я поняла, – во взгляде Квинипилис мелькнуло сострадание. – Да, мы не рожаем сыновей. Никогда. Таков закон Белисамы, ибо мы принадлежим Ей, – она ласково тронула его за руку. – Не каждому выпадает великая честь – быть отцом королев.

Он ничего не ответил. Некоторое время они шли в молчании.

– А ты станешь отцом королев, – заговорила она первой. – Те из Сестер, кому по силам зачать и выносить дитя, откроют лона семени своего избавителя. Ни единожды не стал Колконор отцом королевы, как он ни злобствовал. Богиня вверила Своей высшей жрице секрет травы…

Но Грациллоний уже не слышал ее.

«Митра Всевышний, – думал он. – Митра не оставит меня своей милостью. Митра преисполнит меня силой против языческих заклятий. Я исполню свою миссию, и Он освободит меня, и я вернусь домой, и рожу сыновей, и передам им свое имя, и род мой продлится».