НИЭННАХ ИЛЛЕТ - ЧЕРНАЯ КНИГА АРДЫ

– Нет! Ты… нет, ты лжешь…

– Но это правда. Ты вспомнил свое имя – так вспомни же…

– Нет! Замолчи! Я не хочу слышать!.. – Эльф зажал уши ладонями, лицо его исказилось, как от боли.

– Ахэир, мальчик мой, выслушай. Ведь ты все-таки пришел…

– Я… я хотел… Я ненавижу тебя! Будь ты проклят! И будь проклят я – я не могу уже убить тебя, ну, так бей же, зови своих рабов, я не боюсь, – потому что я буду мстить тебе, пока я жив, слышишь, ты!..

– Успокойся, – Вала шагнул к Эльфу, заглянул в растерянные глаза – тот отшатнулся в ужасе.

Двери распахнулись, и двое стражей ворвались в зал – услышали крик.

– Учитель, что…

Эльф стремительно обернулся к ним; странно, но, кажется, он успокоился, только в глазах вспыхнул яростный огонь; он вырвал из ножен меч.

– Стойте! – властный окрик за спиной. – Оставьте его.

Воины одновременно и без колебаний вложили мечи в ножны; один все же сказал:

– У него оружие, Учитель.

– Да! – оскалился Эльф. – И я убью любого, кто попытается приблизиться ко мне!

– Тогда уходи сам. Я клянусь – никто не тронет тебя.

– Думаешь, я поверю клятве лжеца? Но я не доставлю тебе удовольствия видеть, как мне перережут глотку! Твои псы сдохнут первыми! – с хриплым отчаянным воплем Эльф бросился на воинов.

– Не убивать.

Несколькими минутами позже Эльф снова оказался перед Валой. Только теперь его держали за руки воины.

– Трус, подлец! Я не боюсь ни твоих палачей, ни пыток, ни твоих глаз! Тебе не удастся сломить мою душу!..

И – та же смесь растерянности и ненависти в глазах. Вала горько усмехнулся:

– Ты воистину стал – Нолдо… Ты скорее готов умереть, чем поверить мне. Что ж, я не стану неволить тебя. Калечить твою душу и отнимать волю, – с насмешкой прибавил он. И, обращаясь к воинам:

– Пусть уходит. Он свободен. Оружие ему верните.

…У подножия поросших редким сосняком гор воин рассек коротким кинжалом ремни, стягивавшие руки Эльфа, и бросил на землю рядом его меч:

– Иди. И, знаешь… я тебе скажу на прощание: если б не слово Учителя, я убил бы тебя, – человек говорил совершенно спокойно, без тени гнева или ненависти.

– Ну, так убей, – глухо откликнулся Эльф, не оборачиваясь.

– У нас, – человек подчеркнул эти слова, – у нас не принято бить в спину… Нолдо. Прощай.

– …Ахэир… Да, я помню его. И – где же он теперь?

– Думаю, в отряде Тени.

– Я уже слышал о Тени. Кто он, и что за странное прозвище?

– Не все сразу, мальчик, – в голосе Валы проскользнула тень улыбки. Смущенно улыбнулся и Гэлмор:

– Странно ты меня называешь… Нет, просто никто никогда не говорил… Учитель, можно я пока останусь здесь? Мне так много нужно еще вспомнить, узнать, понять… Можно?

– …Ты меня сразу назвал – Гэлмор. Почему?

– Я ведь помню вас всех. И еще – ты похож на своего отца. Только его глаза…

– …были синими, да? Да… Ты расскажешь о нем?

– Конечно. А как тебя называли в Дориате?

– Гилмир. Ты не знал разве?

– Откуда… – взгляд Валы стал задумчивым. – Конечно… Должно было звучать похоже на твое прежнее имя. Наверно, так было со всеми…

Он прожил в Твердыне Тьмы долго – покинул ее всего за два года до Великой Войны. Впрочем, о войне тогда почти никто не думал – его просто снова позвала дорога. Учитель сказал на прощанье: «Все вы – Странники, эллинни.»

Лютня за спиной, меч на поясе: менестрель Гэлмор…

– Властелин…

Тревожные зелено-карие глаза, напряженно-звонкий голос, режущий, как туго натянутая тетива. Меч – слишком знакомый меч… как звали того славного юношу? Лонньоль, кажется. Да, так, Лонньоль – Певучий. Был одним из лучших, и ученичество его не должно было быть долгим. Он, кажется, всего неделю был женат… Да, как только его выбрали, отец невесты сразу дал согласие. Породниться с воином Твердыни – великая честь. Неделя – и уехал, чтобы через полгода так нелепо и страшно погибнуть в дружеском поединке. Меч отослали на родину – и вот он снова здесь уже в других руках. А родство несомненно – те же волосы цвета кожуры спелого лесного ореха, те же глаза. Только лет меньше и лицо нежнее. Хочет мести за брата? Может и так. Только кому мстить… да и за что? Ульв тогда ворвался в библиотеку с рассеченным лицом, руки, одежда, меч – все в крови, в глазах отчаяние и ужас. Голос не слушался его, и он едва сумел выговорить: «Я убил…» Иногда рука действует сама, не слушаясь разума, особенно, если это рука бойца, годами приученная наносить и отражать удары. Когда по несчастной случайности Ульв пропустил удар – противник-то не рассчитывал на эту ошибку – и меч наискось прошел по его лицу, ослепленный болью, он не сумел сдержать руку. Лонньоль так и не успел ничего понять. Хорошо, что не успел. Страшно сознавать, что умираешь от руки друга…

– Властелин…

– Приветствую тебя. В чем твоя просьба? Говори, не бойся.

– Я хочу стать твоим воином. Прими мою службу и мой меч.

Молчание, полное ожидания, надежды и страха. И мягкий голос:

– Зачем тебе это нужно, девочка?

– Властелин, – дрожащие губы, совсем детская мольба в глазах, – ничего от тебя не утаить…

– Для этого и не нужно особых чудес, поверь мне.

– Не прогоняй меня, пожалуйста!

– Я и не гоню тебя. Только зачем тебе быть воином?

– Мой брат погиб. Должен кто-то заменить его.

– Но почему ты? Неужели не нашлось мужчины?

– Властелин, но разве только мужчины могут сражаться? Разве только им дано совершать великие дела?

– Вот ты о чем… Думаешь, у нас утром подвиги и битвы, а вечером – пиры? Ты хоть что-нибудь знаешь о воинах Аст Ахэ, о Служении?

– Они… Они сражаются… Убивают врагов… Твоих врагов…

– Так значит, главное – убивать? Так?

– Не знаю, – почти шепотом.

– Я тебе расскажу, чтобы ты хоть немного поняла. Чтобы знала, о чем просишь. Чтобы поняла, что это не для тебя. Пойми, быть воином – не значит служить только мечом. Здесь все воины: и те, кто лечит раны, и те, кто изучает книжную мудрость; ибо все посвятили себя Служению. А те, у кого меч в руках – лишь защитники Твердыни. Сюда приходят многие, но воинами становятся отнюдь не все. Хорошо, если один из десяти. А оружие я доверяю лишь одному из ста. Многие вообще долго здесь не задерживаются, ибо не так просто понять и принять Служение, и еще труднее изучить все, что для Служения необходимо. Ученичество – не год, не два, иногда – десятки лет. Сюда приходят юными как ты… Сколько тебе лет?

– Девятнадцать. Почти.

– Даже мне тяжелы годы Арды, а людям и подавно. Тем более, женщине.

– Властелин, ну почему ты думаешь, что я не смогу понять?

– Сможешь, не сомневаюсь. Но это не значит, что ты возьмешь в руки меч.

– Почему? Потому что я женщина, да?

– Да, поэтому. Я не хочу сказать, что ты чем-то хуже мужчины, вовсе нет. Но сейчас мужское время. Подумай – ведь ты слабее любого из них.