НИЭННАХ ИЛЛЕТ - ЧЕРНАЯ КНИГА АРДЫ

– Мертв. Бедный парнишка… Я помню его, он неделю назад приходил к Властелину. Такой убитый ушел… Видно, не смогли ему помочь. Как его сюда занесло?

– Надо бы похоронить. А меч отвезем в Аст Ахэ, пусть Властелин сам решит судьбу оружия, верно служившего ему, – сказал второй, огромного роста могучий воин, самый старший в отряде, хотя и не главный. Звали его Торк, и в своих огромных лапищах он держал закутанного ребенка – совсем крохотного по сравнению с ним.

Первый попытался вынуть дротик. В ответ послышался тихий стон, и едва заметная дрожь прошла по телу. Он быстро выхватил кинжал и поднес к полуоткрытым синеватым губам. Легкое туманное пятнышко появилось на клинке.

– Что там, Этарк? – спросил невысокий человек с раскосыми глазами и прямыми черными волосами.

– Похоже, еще жив… Борра, можешь отсечь древко? Иначе не перевязать, а дротик зазубренный, вроде.

Борра молча вынул слегка изогнутый, острый, как бритва, меч, что носил на поясе. Другой, прямой, висел за спиной, за левым плечом торчала рукоять. Быстрое, еле уловимое движение – и древко отвалилось прямо рядом с наконечником. Борра невозмутимо бросил клинок в ножны. Рослый угрюмый человек со шрамом на лице – командир отряда – молча смотрел на раненого.

– Слишком знаком мне этот меч, – наконец, сказал он негромко. – Лучше бы он умер, – добавил почти неслышно и пошел прочь. Изумленный возглас остановил его.

– Что там? – досадливо бросил он.

– Иди сюда! – растерянно сказал Этарк.

Все четверо ошарашенно смотрели друг на друга.

– Что теперь делать? – как-то жалостно сказал Этарк. Руки его дрожали.

– Что делал, то и делай, – резко ответил командир. – А я собираю отряд. Для нее времени почти не осталось.

Большой удачей было то, что она не ушла далеко от гор. В небольших крепостях, охранявших горные проходы, можно было найти помощь, а в поселениях, живших под их защитой, наверняка найдется, чем накормить ребенка. До ближайшей крепости было около суток быстрой езды, но они были в стороне от прямой дороги. Они мчались как молнии, загоняя коней, ибо в их руках были две затухающие жизни, а что может быть дороже? Разве не защита жизни их главная цель?

Каждый из Черных Воинов был обучен лекарскому искусству, но высшей способностью целителя в отряде обладал лишь один. Не силой трав, камней и заклинаний – своей собственной духовной силой он умел врачевать раны тела и сердца. На родине у себя он был сыном короля, здесь – одним из равных. Вент звали его. Более суток не выпускал он холодных рук девушки, удерживая в ее теле кровь и душу. И когда они достигли своей цели, упал от усталости, и заснул, и спал непробудно два дня и две ночи.

За горами жили люди – такие же, как и везде. Когда-то предки Трех племен ушли искать света на Западе. Потом другие отправились на Север, где по слухам была земля, в которой правит великий чародей, где нет войн, где покой и мир. Так и шли – на Север и Запад, кто куда – в неведомые края. Кто-то пришел-таки к черным горам, кто-то нашел другие места, но легенда осталась. Легенда о городе мировой мудрости, твердыне Властелина, откуда приходят в мир учителя и проповедники, целители, мудрецы и защитники. И шли, и искали. И, хотя все здесь было далеко от легенды, ибо и здесь не было мира, и сам Властелин не был всемогущ, страна за черными горами все же была. Люди этих мест жили как все, только о Властелине и делах его знали больше других. Для них это было не «где-то» и «говорят», а вот здесь, рядом. Воины Аст Ахэ, гвардия Черной крепости были для них не чем-то чудесным и божественным, а обычными людьми, которых могли убить или ранить. Часто их сыновья по зову черных рыцарей брали оружие и уходили сражаться с врагами. Так было и в других краях, где хоть что-то знали о Властелине, и воины в черных доспехах были его вестниками. Была беда – они приводили помощь. Они просили о помощи – и воины уходили на Север и на Запад.

На берегу лесного озера под вековыми, обросшими клочьями мха елями, стоял маленький деревянный дом. По обычаю сюда приносили тех, кто умирал, кого уже отказывались пользовать лекари. Так воины отряда узнали, что напрасно они загоняли коней, что единственное, чем могут ей помочь – дня два-три удержать в теле угасающую жизнь. Вынуть наконечник никто не осмеливался – железо касалось сердца. И тогда Ульв сказал:

– Я поеду просить Властелина. Когда-то он говорил мне, что я дорог ему. Не думаю, чтобы сейчас было так. Но, может, ради прошлого он согласится помочь… Иначе мне не вынести своей вины. Я так пытался забыть или хотя бы реже вспоминать об этом, но жизнь бьет без пощады… Я еду.

– Прости, что осмеливаюсь показываться тебе на глаза, Властелин. Выслушай меня, прошу! Не за себя буду просить…

Он стоял, ссутулившись, перед Властелином и глухо говорил, глядя в пол.

– Я никогда ни о чем не просил, – мучительно выдавливал он слова. – Это не для моего спокойствия, Властелин… Я не хочу врать – если она умрет, то к моей вине прибавится еще и эта смерть. Не погуби я ее брата, она не пришла бы сюда. Я не вынесу… И все же – не ради меня, ради нее. Это чистое, смелое сердце, ты ведь сам знаешь!

«Что объяснять тебе, что утешать тебя? Ты из тех людей, что лишь тогда сочтут себя невиновными, когда сами смогут простить себя. А ты никогда себя не простишь».

Кто-то хотел нарисовать лицо. Полукружья бровей и ресниц, едва намеченные бледные синеватые губы, волосы, – остальное сливалось с белым полотном – так казалось с первого взгляда. Жизнь в головах, Смерть в ногах, и ни одна пока не скажет: «мое». Зазубренный наконечник лежал в обожженной ладони. Несколько секунд назад ему казалось, что сердце трепыхается пойманной птахой в его руке – теперь оно билось свободно и спокойно. В сером тумане небытия всплывали образы и обрывки мыслей. Ощущение бытия. Осознание зова жизни. Он держал руку на холодном лбу.

«Ничего не говори, девочка. Думай в ответ, я пойму».

Смятение. Его собственное лицо. Стыд. Горечь незаслуженной обиды. Страх. Женщина без лица. Крик ребенка. Ребенок.

«Малышка в безопасности. Хочешь, тебе ее принесут?»

Золотые волосы. Ребенок. Горящие дома. Чувство потери. Горе. Одиночество. Золотоволосый воин с окровавленным боевым топором. Ребенок.

«Ириалонна, девочка, все хорошо. Не бойся. Ты выздоровеешь».

Стыд. «Лучше бы я умерла».

«Ты знаешь, кто я? Узнаешь?»

Его собственное лицо. Наручники.

«Ты выздоровеешь. Ты станешь, кем хочешь. Воины, что нашли тебя, просили меня об этом. Они возьмут тебя в свой отряд. Понимаешь?»

«Да».

«Не будет позора, если ты передумаешь. Но душа твоя воистину душа защитника. Ты оказалась сильнее, чем я думал… Будет так, как ты решишь».

Девяносто девять их было в отряде. Сотая – единственная женщина среди воинов Аст Ахэ. Ученичество ее еще не кончилось, но уже близился срок Клятвы. Многие надеялись, что она передумает, ведь мало, кто так умел лечить, как она. Стань она целительницей – и не надо отрекаться от собственного естества. И можно надеяться, что не вечно сердце ее будет девственным. А надеялись многие. Но никто никогда не пытался ее отговорить. И Клятва была дана, и у девяноста девяти братьев появилась сестра. Любимая сестра. Ее берегли. Ею гордились. В ее присутствии светлели сердца воинов.