НИЭННАХ ИЛЛЕТ - ЧЕРНАЯ КНИГА АРДЫ

Младший – совсем мальчишка, светловолосый и хрупкий; кожа тонкая, прозрачно-белая, яркий румянец на высоких скулах. Смотрит настороженно, как лесной зверек: глаза – черные, глубоко посаженные. Одет не по-здешнему, но цвета те же – цвета леса. Только – меч у пояса, или, скорее, длинный кинжал: словно паж или телохранитель – у старшего оружия нет.

А темные глубокие глаза не отрываются от лица правителя. У Эльфа глаза тоже зеленые, но светлые как листва, пронизанная лучами солнца, с золотыми искрами. Если бы не это да не странная – зеленый лист с золотыми прожилками – пряжка подбитого мехом плаща, правитель ничем не отличался бы от собравшихся в зале: та же одежда из тонко выделанной тисненой золотисто-коричневой кожи и темно-зеленого полотна, разве что рубаха вышита богаче – зелено-золотыми нитями: тонкая вязь цветов и листьев.

– Приветствую тебя, Правитель Лесов, – Дайолен говорил на языке Синдар.

– Привет и тебе, менестрель, странник, пришедший от Заката.

У правителя был мягкий звучный голос, похожий на ласковый свет солнца, пробивающийся сквозь листву – по крайней мере, так казалось Дайолену.

– Ешь и пей, обогрейся у огня. Потом, если захочешь, расскажешь нам о своих странствиях: должно быть, ты многое видел в пути…

Андар метнул быстрый взгляд на Дайолена, но менестрель только тихо улыбнулся и поблагодарил.

– Правитель Айонар, позволь задать тебе вопрос…

– Спрашивай, менестрель.

– Твои глаза… У Эльфов они другие. Почему?

Правитель задумался. Андар внутренне ахнул: откуда Дайолен знает? А если Эльф разгневается?.. Мальчишка невольно огляделся по сторонам: их слишком много, если что – не уйти. И смотрят странно.

– Трудный вопрос задал ты, странник. Я не знаю и сам, из какого рода была моя мать. Я плохо помню ее. Она тоже пришла от Заката в давние времена… вернее, ее нашли в лесу. Она была молода, совсем девочка, дикарка; все молчала и смотрела, как испуганный зверек. Одета была в обноски, ноги изранены и загрубели – видно, долго бродила по лесам. Она была – Эльф, но непохожа на нас: волосы – как черная бронза, а глаза – зеленые звезды… Говорят, она была очень красива. Говорят, когда пела – умолкали птицы, словно стыдясь своих грубых голосов. Я помню только ее руки: маленькие, тонкие, теплые… Имя у нее было странное – Айони. Отец мой полюбил ее, и она стала его женой. Она умерла, когда мне минуло пять лет. Прилегла на траву и уснула… Так и думали, что спит. Отец тосковал по ней и через несколько лет ушел. Он говорил – однажды, незадолго перед смертью матери, пронесся над лесом черный ветер, и она плакала, протягивала руки к небу и шептала странные слова, словно вдруг вспомнила, откуда она и кто она… Только никому не рассказала об этом, все повторяла что-то об ушедшем народе, о сбитых черных птицах и о Звезде… Одно осталось от нее – взгляни…

Менестрель подошел к правителю, и в его руку легла брошь – кленовый листок из камня с мягко мерцающей каплей росы. Что-то дрогнуло в сердце Дайолена:

– Никто не знал, откуда приходили они – странники в черных одеждах; но плащи летели за их плечами как крылья птиц, и глаза их сияли как звезды… Странна была их речь, печальны были их песни, знали они имена богов, но не пели о Благословенной Земле… Говорили они о звездах, но иные давали им имена…

– Ты слышал о них? Ты знаешь о них?

Снова – всевидящий темный взгляд:

– Вы храните память?

– Мы помним… Они учили нас… Кто были они? Мы не знаем имен, менестрель…

Голос жесткий и ровный:

– Имен не осталось. Приказано забыть. Я спою.

Никто не успел ответить: запели струны черной лютни, и ясный чистый голос взлетел под золотистые своды…

Он пел, глядя куда-то поверх головы правителя, и все ниже опускал голову Эльф. Человек говорил – Учитель, не называя имени; человек именовал Людьми тех, кого знали как Эльфов Тьмы, Черных Эльфов, отступников. И плакала лютня, и высокая скорбь была в словах, и полынным серебром звенела мелодия…

Долго молчал правитель, а потом тихо сказал:

– Этого не может быть… но песня не лжет…

Новый голос хлестнул, как плеть:

– Прислужник Врага! Как ты смеешь… как смеешь петь такое!

Эльф выступил из тени. Он был одет по-иному: в доспехах, опоясан мечом, чью рукоять стиснули сейчас пальцы, унизанные драгоценными перстнями.

Взгляд менестреля остановился на лице говорившего:

– Прости, я не сразу увидел тебя, Нолдо, – с легкой усмешкой сказал Человек.

– Лжец! Морготово отродье!

Дайолен вздрогнул как от удара, но голос его звучал спокойно:

– Я говорю правду, и ты знаешь это. Иначе мои слова не разгневали бы тебя, Нолдо.

– Я загоню их тебе обратно в глотку, смертный! – крикнул Эльф.

Андар вскочил и схватился за меч, заслонив собой менестреля. И тогда заговорил правитель. Тихий голос его прозвучал властно и сурово:

– Ты, Нолдо, и ты, мальчик – вложите оружие в ножны. Умерь свой гнев, воитель: пока еще я властвую здесь, и никто не поднимет меча на моих гостей – таков закон гостеприимства. Не заставляй меня жалеть о том, что тебе позволили оставить при себе меч.

Нолдо резко развернулся и вышел из зала. Правитель проводил его долгим взглядом.

– Странны песни Смертных… Верно, слово ранит больнее клинка… Горько слушать тебя, менестрель… и все же – пой. Я хочу слышать, хочу знать. Пой, я прошу тебя.

И снова запел Дайолен – о том, чего не мог видеть, о том, что услышал в биении Звезды. И правитель сидел, впившись в виски пальцами, а потом еле слышно прошептал:

– Не надо… Не надо больше… Больно…

Звенящая тишина повисла в маленьком зале. Правитель беспомощно смотрел в глаза менестрелю, и голос его прошелестел как осенняя листва:

– Мне нечем одарить тебя… да, кажется, ты и не взял бы дара, ибо песни твои выше всех даров… Прими хотя бы это…

Бесшумно подошел к менестрелю слуга и, поклонившись, подал ему резной деревянный кубок, оправленный в серебро:

– Правитель посылает тебе эту чашу, менестрель.

Дайолен поднял глаза на Эльфа и протянул руку. Рука замерла в воздухе – как-то беспомощно.

– Что же ты? – начал было правитель. И вдруг осекся. – Ты… ты не видишь?

Горькая улыбка тронула губы Дайолена:

– Я слеп от рождения, правитель.

– Но как же…

– Глаза – я вижу. Больше ничего.

Андар осторожно принял у Эльфа кубок и положил на него руку Дайолена. Менестрель поднялся:

– Пью за тебя, правитель!..

Эльф подошел бесшумно и сел рядом.

– Менестрель.

– Да?..

– Я хотел просить тебя спеть мне.

– О чем ты хочешь услышать? – Дайолен выглядел задумчивым. – О заповедных лесах Дориата? О государе Элу Тинголе и его королеве Мелиан? Или о королевне Лютиэнь, прекраснейшей из Бессмертных?