НИЭННАХ ИЛЛЕТ - ЧЕРНАЯ КНИГА АРДЫ

– Отец, – попросил Илмар, – можно мне поехать с тобой?

– Я же не на прогулку собираюсь.

– К самому Владыке? – почти молитвенным шепотом спросила жена.

Хэрн коротко кивнул.

– Ты увидишь Владыку? О, отец, я очень прошу тебя… Я так мечтал увидеть его… Я не помешаю, я совсем незаметно…

Внутренняя борьба отражалась на лице Хэрна. Видно было, что ему тяжело отказать старшему сыну.

– В Твердыне Тьмы не место детям, – наконец, сказал он.

– А я спою Владыке мою новую песню, – улыбнулся мальчик, – ведь и ему, наверное, нужно когда-то отдохнуть…

– Ты это серьезно? – Хэрн с трудом удержался от улыбки.

– А что? Людям нравится… Я очень прошу…

– Вот постреленок! – отец, наконец, дал волю смеху.

– Владыка не разгневается, вот увидишь!

– Ну, ладно, ладно, уговорил… Только смотри – чтоб тише воды, ниже травы! Иди теперь. Утром разбужу рано.

– Спасибо, отец!

– Ни в чем ему не отказываешь, – вздохнула жена.

– Я все боюсь, что он поймет…

– Младшим ты бы такого не позволил.

– Верно, – ответил Хэрн, – но ты понимаешь…

– Когда-нибудь все равно узнает, отец. Или расскажут… Он уже и так спрашивал, почему у него светлые глаза. У всех темные, а у него – серые. И потом – пройдут годы, и он увидит, что не меняется. Не стареет, как другие.

– От судьбы мы его не защитим, как бы ни хотелось. И все-таки пока пусть лучше не знает.

– …Владыка сейчас выйдет к тебе, человек с востока, – пророкотал Балрог.

Илмар, забившийся в самый темный угол зала, затаил дыхание: вот сейчас произойдет то, на что он, двенадцатилетний мальчишка, не смел и надеяться. Он увидит самого Владыку! В воображении ему рисовался некто прекрасный и грозный, великий воитель в сияющем венце, огромного роста, в блистающих доспехах и с огненным мечом в руках. Поэтому он даже не понял сразу, кто перед ним, когда в зал вошел, прихрамывая, высокий человек в простых черных одеждах, совершенно седой, с лицом, изорванным шрамами.

Меч у него, правда, был – черный, со странной рукоятью, в которой светился камень, очертаниями похожий на глаз. Илмар понял с изумлением, что это и есть Владыка, только когда отец, глубоко поклонившись, подал ему свиток.

Изуродованная рука, принявшая послание, была охвачена в запястье железным тяжелым браслетом; только приглядевшись, Илмар понял, что это браслет наручников. И невольно прикрыл глаза, борясь с внезапно накатившей на него волной жгучей жалости.

Властелин пробежал глазами письмо. Взгляд его стал жестким.

– Скверно, – голос у него был красивый: глубокий, низкий, выразительный. – Я постараюсь помочь, чем могу. Сил у нас немного…

Он задумался.

– Я дам ответ. Жди меня здесь, Хэрн.

Хэрн снова – в который раз – изумился способности Властелина запоминать имена и лица. Ведь сколько лет прошло…

Взгляд Властелина остановился на маленькой фигурке в углу.

– Кто это?

Глаза у него были удивительные: глубокие и светлые… Илмар даже дышать перестал.

– Это мой сын.

Хэрн ответил слишком поспешно и умоляюще взглянул на Властелина.

– Понимаю… – Властелин улыбнулся уголком губ. – Подойди, что же ты прячешься? Хотя верно… Не очень-то приятно на меня смотреть, да?

Илмара словно обожгло. Он сорвался с места, подбежал к Властелину:

– Владыка! Разве бы я мог…

– Как твое имя?

– Илмар, – с готовностью ответил мальчик.

«Илмар. Лишенный дома. Вот как…»

– Кем же ты хочешь стать?

Илмар старался не отводить глаза: видеть проступившую в шрамах кровь было страшно; чудовищное противоречие этому мягкому, мудрому взгляду.

– Менестрелем…

– Ты, значит, слагаешь песни?

Илмар облизнул пересохшие губы:

– Да…

– Спой мне что-нибудь.

Илмар запел; голос его дрожал поначалу, но постепенно забыл он обо всем, и не стало ничего, кроме ледяного сияния этих глаз… Юный чистый голос взлетел под своды зала, и слова – простые и трогательные…

– Благодарю тебя, Илмар-менестрель…

Мальчик никогда не думал, что слова могут наполнить сердце такой радостью:

– Позволь мне, Владыка Мелькор…

Илмар не договорил: преклонил колено и благоговейно коснулся губами обожженной руки. Мелькор вздрогнул.

По дороге мальчик долго молчал; потом сказал совсем тихо:

– Какой же я дурень… Придумал сказку: воин в сияющих доспехах… А он – совсем другой…

– Ты разочарован, сын?

– Нет, отец, нет!.. Знаешь… – его голос упал до шепота, словно Илмар поверял великую тайну, – знаешь, я никогда не видел таких прекрасных рук, как у него…

Больше никто из них не проронил ни слова.

– …Они говорят – я не сын тебе. Они говорят – я альв.

В голосе юноши звенело отчаяние.

– Что же ты молчишь, отец? Скажи, что это не так! Мама!..

Хэрн опустил взгляд.

– Мальчик мой… прости, но это правда.

– Как?..

– Ты – Нолдо, мальчик. Ты уже сам видишь, что непохож на своих ровесников, но гонишь от себя эти мысли. Я нашел тебя в лесу. У нас с матерью тогда еще не было детей. Мы – твои приемные родители. Твоих родных убили харги.

– Как же так?.. – юноша сел, стиснув виски руками.

– Это правда, мальчик мой. Мы не хотели говорить тебе. Ты был нам, как родной…

– Я помню, отец… Ох…

Мать всхлипнула.

– Как же так… – повторил Илмар. Одно лицо стояло сейчас перед его глазами. Рэна. Рэна.

…Она жила по соседству, смуглая, маленькая, темноглазая. Она не была красавицей; скорее, она была чарующе некрасива, похожа на маленькую птичку. И голос такой же: звонкий, чистый… Она успела стать частью его сердца. Он уже не представлял себе жизни без нее. И теперь судьба разлучала их навсегда. Теперь? Нет. С самого рожденья. И ничего не изменилось бы, даже если бы – знал. Рэна. Рэна, любимая. Рэна. Лучше уйти, уйти навсегда, и никогда больше не видеть. Ни-ког-да. Слово какое странное. Как же не понял… И язык альвов казался чем-то знакомым, давался слишком легко… Судьба. Ненавистная, жестокая.

«Рэна, свет мой… Мысли путаются… как же так? Куда идти? Отец… Мать… Будь я человеком, в этот год мог стать воином Аст Ахэ… Ангамандо. Придумали имечко: Железная Темница. Мог бы говорить с Владыкой, видеть его… Альв. Как клеймо. По праву рождения – враг ему, враг этим людям, воспитавшим меня… Разве от себя убежишь? Разве забудешь…»

– Отец, – глухо сказал Илмар, – может, я могу рассказать альвам… Может, мне поверят…

«Не Эльф… не человек… Кто я теперь?»

– Я объясню им, отец, я расскажу им… о Мелькоре, о вас… о людях… Отпусти меня.

– Нет, сын, – тяжело ответил Хэрн.

Он ушел все же, не простившись с Рэной, не поклонившись отцу и матери. Не смог. Ушел ночью, с лютней через плечо, безоружный. Не оглядываясь.

…Мало кто прислушивался к нему. Пожимали плечами, недоуменно шептались, иногда гнали, провожая проклятьями и недобрыми взглядами. Так добрался он до берегов реки Гелион – владений Амрода и Амраса, младших сыновей Феанора. Странного менестреля допустили к князьям Нолдор. Смотрели неприязненно, особенно Карантир, которому младшие братья подчинялись беспрекословно, хотя, по сути, он жил здесь на правах изгнанника: в Таргелионе давно обосновались Орки.