Ян Ирвин - Геомант

Боли в животе не проходили, даже усиливались. Свобода уже не казалась такой заманчивой, как прежде. Для чего ей свобода — чтобы умереть от голода в непроницаемой темноте? Неужели это лучше, чем жить в неге в детском питомнике, ублажать клиентов и получать от них деньги? Тиана вдоволь наслушалась разговоров об этом занятии, некоторым оно даже нравилось.

Ее собственная жизнь не удавалась ей, и Тиана была близка к отчаянию. Она всегда старалась работать как можно лучше, это давало ей уверенность в себе. Как только дело доходило до чувств, Тиана терялась. Родственные отношения представлялись ей чем-то неопределенным. А теперь и Джоэн, единственный, к кому Тиана испытывала привязанность, покинул ее.

Колики в желудке наконец-то прошли. Девушка соскользнула по стене вниз и впала в полусонное состояние. Она одной рукой нащупала валявшийся рядом шлем и надела его на себя, хотя и немного криво, на одно ухо. Она поправила проводки под подбородком и случайно задела сферу. Этого оказалось достаточно, чтобы хедрон пробудился к жизни. Очень хорошо. Она не хотела расставаться с кристаллом даже ненадолго.

Вулканы проснулись. Огненно-красные снаряды затвердевшей лавы взмывали в почерневшее небо и медленно гасли.

Тоненькие пальчики Тианы подкрутили настройку, передвигая бусины на сфере быстрее, чем опытный купец на счетах. Перед ее глазами развернулась новая сцена — колоссальный фонтан лавы поднялся и упал. Зрелище одновременно пугающее и красивое. Это видение тоже исчезло. Тиана вновь передвинула бусины, перед ней возникло лицо юноши из снов. Белоснежный мраморный балкон окрасился огненными отблесками близкого пожара. Смуглые пальцы стиснули перила, юноша напряженно вглядывался в горные отроги, словно ища ответа в бесконечности.

«Помогите!» — кричали его губы.

Спустя целую вечность до ее слуха донеслось эхо: «Помогите!»

— Я иду! — крикнула Тиана во сне.

Юноша повернул голову, словно прислушиваясь.

Кто ты? Где?

— Меня зовут Тиана, — негромко ответила она. — Я нахожусь на девятом уровне шахты.

Шахты? — Юноша выглядел растерянным. Какой шахты?

Он разговаривал немного отрывисто и картавил при этом, такого произношения Тиане никогда не приходилось слышать. Кроме того, юноша старался отчетливо проговаривать каждый звук — ш-а-х-т-а, г-д-е.

— Шахта около нашего завода, недалеко от Тикси. Что такое Тикси?

В своем сне Тиана удивилась, что юноша не понимает ее, но какая разница, ведь это только сон, и она прекрасно сознает это.

— Тикси — это город на юго-восточном побережье Лау-ралина, у подножия Великих Гор.

Лауралин? — Его удивление не могло быть более сильным, даже если бы она назвала местность на Солнце. Лауралин?

Юноша вскрикнул так горестно, что у Тианы зашевелились волосы на голове.

Ты разговариваешь со мной с планеты САНТЕНАР?

Вся кожа на Тиане покрылась мурашками.

— Конечно, я нахожусь на Сантенаре. Где еще я могу быть? Внезапно лицо юноши пропало из виду, но она продолжала слышать его голос.

Хвала богам, дядя! Мы получили ответ. С Сантенара!

Видение погасло, и Тиана больше не могла вернуть его, как ни старалась. Несколько минут спустя она проснулась окончательно. Она так резко вздернула голову, что довольно болезненно ударилась о стену. Следующие несколько часов она бодрствовала, непрерывно вертела бусины на сфере, сотни раз передвигала провода на шлеме, но так и не смогла снова вернуться в то видение. Юноша исчез.

Наконец Тиана заснула, но, когда проснулась, вновь вспомнила картины видения. Это не могло быть кристаллическим сном, она отчетливо помнила каждую деталь, снова и снова переживала каждое событие. Образы навечно запечатлелись в ее мозгу. Юноша был реальным человеком, а не лихорадочной галлюцинацией. Но тогда… Вспоминая о своих недавних эротических сновидениях, Тиана вспыхнула от смущения. А что, если ее сны точно так же доходят до него? Что он о ней подумает? Но почему-то она не слишком расстроилась от такого предположения.

Спорить с главным следователем не имело смысла, да Иризис и не особо тревожилась по поводу нового задания. Хотя она до сих пор не до конца поняла, чего именно хотел Ял-Ниш. Как можно работать с Юлией, если она не выносит ни света, ни звуков, ни прикосновений? Кто сможет разобраться в ее видениях?

Иризис отправилась в мастерскую Тианы и села за стол, опустив голову на руки. Кто-то обманул ее. Теперь очевидно, что Тиана не могла быть шпионкой. Иризис, вероятно, ослепла, поддавшись своим чувствам и амбициям. Она навредила своему собрату-ремесленнику и теперь будет до конца жизни расплачиваться за этот проступок. Все ее старания пошли насмарку, и ей никогда не восстановить утраченных позиций.

— Какие успехи, ремесленник?

Голос Ял-Ниша прервал горестные раздумья. Иризис подняла голову и уставилась на пухлую фигуру, заполнившую дверной проем.

— Это совершенно новая для меня задача, — осторожно ответила она. — Я должна хорошенько все обдумать, а затем выработать предложения по конструкции прибора.

Она и сама понимала неубедительность своих слов.

— Это срочная работа! — сердито заметил следователь.

— Необходимо решить сразу несколько проблем: найти способ общения с Юлией; выяснить природу ее таланта и понять, как его можно использовать; создать прибор, какого еще никогда не было. Такое задание нельзя выполнить за полдня. Возможно, вы не сможете получить то, что требуется.

— Лучше бы тебе постараться.

Иризис уронила голову на руки. Ее семью ожидал сильнейший удар — казнь Иризис или, в лучшем случае, высылка в детский питомник.

Иризис ненавидела своих родных за то, что они с ней сделали, но тем не менее стремилась заслужить их одобрение и добиться своего. Известие о ее поступках может разбить сердце матери, что еще хуже, имя Иризис в семейных преданиях окажется запятнанным ложью и мошенничеством. Недобрая память о ней будет храниться до тех пор, пока существуют семейные предания, а на Сантенаре это очень долгий срок. Предания были опорой цивилизации и опорой для каждого человека, все равно, богатого или бедного.

Даже неграмотные крестьяне могли по памяти рассказать историю десяти и более поколений своей семьи. Наиболее богатые семьи записывали свои предания. Дом Стирмов насчитывал в своих записях двадцать шесть поколений, восемьсот семьдесят один год. Все свое детство Иризис проводила долгие часы, заучивая историю своей семьи. Самые могущественные фамилии насчитывали до трех тысяч лет в своих преданиях, и в этих семьях жили летописцы, обязанные записывать новые события и напоминать о старых. Семейные хроники Стирмов четко определили судьбу Иризис. Она не смогла оправдать их ожиданий.