Ян Ирвин - Геомант

Лицо следователя превратилось в непроницаемую маску. Он нахмурился, кивнул и выскочил из комнаты, громко хлопнув дверью. Ниш дрожащими руками зажег лампу и тяжело опустился на кровать. На его бледном лице выступили капли пота. Иризис не шелохнулась.

— Почему ты это сказал?

— А чего ты от меня ожидала?

— Правды, — просто ответила она. — Давай не будем обманывать друг друга, Крил-Ниш. Я вовсе не ангел, да и ты тоже.

— Может быть. Но если я и усвоил хоть один урок из своего детства, так это чувство верности своей семье и своим друзьям!

Иризис закашлялась и прикрыла рот рукой. Дружба ничего не значила в ее жизни. Скорее ее отношения с людьми можно было определить лозунгом: «Используй других, пока не использовали тебя!» Дружба делала людей слабыми и нередко заставляла страдать. У нее никогда не возникало потребности в этом чувстве.

— Почему, Ниш? Извини, я хотела сказать Крил-Ниш.

— Я знаю, ты способна на ложь и мошенничество и, может быть, отравила аптекаря. Но я видел тебя на стене в ночь нападения лиринксов. Ты обладаешь храбростью, которой мне недостает.

— Я тогда так боялась! Я должна была убить лиринкса, или он убил бы меня и съел… — Иризис даже вздрогнула от своих воспоминаний.

— Тем более твое поведение достойно похвалы, — мягко возразил Ниш. — Ты убила лиринкса своими руками. Немногие могут этим похвастаться.

— Просто удачный выстрел, — сказала Иризис, все еще не в силах преодолеть подозрительность.

— Мастерский выстрел! А потом ты решилась на операцию и спасла мне жизнь.

— С таким же успехом я могла и погубить тебя. Я могла бы представить все как неудачное лечение.

— Но ты этого не сделала! Никто не знал, что предпринять, только ты осмелилась попробовать. Они готовы были оставить меня умирать от потери крови, лишь бы не рисковать. А ты решилась, хотя и знала, что в случае неудачи тебе грозит казнь. Следователь, мой отец, не из тех, кто прощает ошибки.

— Это был порыв. Я даже не задумалась о последствиях.

— Не спорь, ты все понимала. Может быть… может быть, ты любишь меня, Иризис?

Она не могла поверить, что Ниш или кто бы то ни было беспокоился о ее чувствах.

— Не льсти себе, маленький пятнистый Ниш-Наш. Любовь превращает в глупцов даже самых умных людей. Я просто пыталась заслужить благосклонность твоего отца.

— И я тоже всего несколько минут назад пытался добиться того же, — огрызнулся Ниш. — А теперь я устал, шея болит, и, если ты не возражаешь, я посплю. Спокойной ночи!

Иризис неподвижно застыла в тени позади притушенной лампы. Она открыла рот, словно собираясь что-то сказать, но передумала.

— Ну что еще? — спросил Ниш, с трудом повернув голову.

— Ничего, — прошептала Иризис. — Совсем ничего.

Она вышла и бесшумно притворила за собой дверь. Иризис вернулась в мастерскую и долго сидела в темноте, перебирая события сегодняшнего дня, словно ворочая камни на пустынной равнине. Она все пыталась отыскать подвох в поведении Ниша, но не могла. Это раздражало Иризис.

Поздней ночью почтовый скит принес послание от наместника. Его содержание не разглашалось, но всем стало понятно, что это снова неутешительные вести с фронта. Ял-Ниш, побледневший и встревоженный, долго совещался с Фин-Мак, после чего она разослала поисковые партии во всех направлениях.

Утром Ниш узнал, что Ги-Хад с группой вооруженных солдат отправился в шахту на поиски лиринкса. Даже самые опытные воины не горели желанием спускаться под землю в темные лабиринты туннелей, но долг есть долг.

Иризис посетила его комнату около восьми часов утра.

— Ниш, твой отец предлагает тебе встретиться с чувствительницей.

Она не добавила больше ни одного слова и напряженно шагнула к двери.

— Подожди! — крикнул он вслед, но девушка сделала вид, будто не слышала его.

Ниш оделся так быстро, как смог. Его рана быстро заживала, но поворачивать голову было еще очень больно. Кроме того, Ниш чувствовал себя совершенно обессилевшим. Он пересек территорию завода и по пути прихватил в столовой горсть овсяного печенья. На подносах лежали ломти вареной солонины, покрытые толстым слоем желеобразного жира, но при одной мысли о такой еде Ниша чуть не стошнило. Он отыскал Иризис у двери в комнату чувствительницы. Ял-Ниша рядом не было. '

— Иризис?..

Она не дала ему договорить, а лишь коротко рассказала об особенностях поведения чувствительницы. В руках Иризис держала зажженную лампу, но фитиль был прикручен до предела, так что комната освещалась в основном светом из коридора. Внутри, кроме кресла с подлокотниками, не было никакой мебели.

Чувствительница притаилась в углу. В тусклом свете невозможно было разглядеть ее черты, было видно лишь, что она сидит на корточках и раскачивается взад-вперед. Заслышав шаги Ниша, чувствительница на мгновение замерла, а потом стала раскачиваться еще энергичнее. Иризис потянула Ниша за рукав, вывела из комнаты и притворила дверь. Они отправились на поиски следователя. Его нигде не было видно, но Фин-Мак сидела за рабочим столом в кабинете управляющего. Двое плотников перенесли разбитую дверь на ближайший верстак и заменяли сломанные филенки.

— Ял-Ниш отправился на шахту, — сказала Фин-Мак, не поднимая головы.

— Жаль, — не удержалась Иризис.

— У вас какие-то трудности?

— Это из-за чувствительницы, — пояснил Ниш. — Она сидит в углу и качается взад-вперед.

— Тогда вы от нее ничего не добьетесь сегодня. А может, и никогда!

— Что вы имеете в виду?

— Я наблюдала такое слишком часто! — Фин-Мак вздохнула и отложила перо. — Вы пытаетесь добиться невозможного. Я предупреждала Ял-Ниша.

— Почему это невозможно?

— У бедной девочки слишком обостренные чувства. Шепот в ее ушах превращается в грохот; шелк царапает кожу, словно наждак; зажженная свеча слепит глаза сильнее полуденного солнца.

Ниш постарался себе это представить, но не смог.

— Удивительно, что она не сошла с ума.

— Ее родные пытались выбить из нее эту слабость, а потом подбросили ее в психлечебницу. Через что ей пришлось там пройти… Теперь она никому не доверяет. Вы зря тратите время.

— Тогда я могу прямиком отправляться в детский питомник, — вздохнула Иризис.

— Это ответственная работа, — строго заметила дознаватель. — Нельзя считать ее наказанием.

Иризис перевела взгляд на руки Фин-Мак, на которых не было обручального кольца.

— Неужели? — усмехнулась она. — Рабочие на заводе так не считают.

Фин-Мак напряглась:

— А что они думают по этому поводу?

— Для простых людей — один закон, а для власть имущих, вроде вас, — другой.

Кровь бросилась в лицо Фин-Мак. Она прикрыла глаза, вероятно, досчитала до трех, зато, когда снова открыла их, излучала ледяное спокойствие.