Пол Андерсон - Дахут, дочь короля

С запада хлестал дождь, словно океан взлетел. Он окутал своей сыростью и шумом даже дом Руфиния на возвышенности. В главной комнате оплывала одна-единственная лампа. Она скорее будоражила бесформенную тьму, чем ее уменьшала. Это вдыхало призрачную жизнь в портретные бюсты сто лет назад погибшего мальчика и Грациллония. Галл сидел на стуле, почти на середине комнаты, задрав ноги на стол, и изучал изображения, играя на трубочке из кости нарвала. Мелодия завывала в такт ветру.

Дверь, что была незаперта, отворилась. Он мгновенно развернулся, вскочил на ноги, назад, и встал наготове возле полки с оружием. Вошла закутанная фигура и закрыла за собой дверь.

— Успокойся, — произнес женский голос. Это был приказ. Пришедшая ступила вперед и откинула капюшон промокшей верхней одежды. Он увидел черные, местами седые волосы, строго зачесанные назад, и пылающее, дрожащее лицо.

— Королева Виндилис! — воскликнул Руфиний. Он отдал ей честь. Что привело вас, спустя — десять лет, если не ошибаюсь? Как вы узнали, где я?

— Сегодня вернулся король. Можно было не сомневаться, что ты вернулся с ним, — сухо ответила Королева. — Я полагала, что после путешествия тебе наверняка захочется провести вечер одному; я бы со своей стороны хотела, чтобы о моем приходе знали только мы двое.

Он поспешил взять у нее плащ и повесить его.

— Что это ты играл? — спросила она. — Необычная манера.

— Шотландская, моя госпожа. Я разучил ее в Ибернии, где и приобрел то, на чем ее насвистывают. — Он показал ей трубочку. Расстояния между дырочками на ней были больше, чем на тех инструментах, что были знакомы Виндилис.

— Что означает мелодия? Он поколебался.

— Погребальная песнь.

— По Томмалтаху?

— Да. — Интонация стала жестче. — Не знаю, что на него нашло. Если это человек, а не демон, завлек его на погибель, я найду его и…

— Но к Граллону ты чувства мести не испытываешь, не так ли? — перебила она галла.

Он помрачнел.

— Нет, конечно нет. Он сделал то, что должен был сделать, в душевной агонии. Его тоже предал… кто-то.

— Вы хорошо укрыли Томмалтаха? — быстро спросила Виндилис.

Руфиний кивнул.

— Король укрыл, с таким отношением, словно не знал, кто был убийцей. Смею надеяться, что молитвы хоть немного его утешили… но садитесь, моя госпожа, прошу вас. Могу предложить вина?

Виндилис взяла стул и подала ему знак сделать то же самое.

— У меня не дружеское поручение, — кратко сказала ему она. — Ты терроризировал Королеву Дахут, дочь Короля, которого якобы любил.

— Я не делал этого! — возразил он. — Я лишь…

— Тихо. Мы полночи можем провести, слушая твои увертливые искажения правды. Есть факт, и меня не волнует правда. Достаточно того, что Дахут и так немало перенесла, чтобы ей еще бояться и тебя. Поэтому ты тотчас уедешь из Иса.

— Нет, подождите, я хочу справедливости, — ужаснувшись, сказал он. — Мы обсудим это перед королем. Он меня выслушает.

— Он не станет. Ты не станешь. Знаешь, почему… Ты, который называет себя его гонцом.

Он откинулся назад:

— Вы и все остальные, кто его отвергает, вы называете себя его женами.

Ее тон оставался непоколебим.

— Да, распространенный слух. В данном случае он такой же пустой, как и болтовня о твоей справедливости, Руфиний. Я хочу, чтобы ты уехал отсюда, уехал далеко. Граллону предоставь любую отговорку на свое усмотрение, либо никакой, но поезжай. В обмен я избавлю его от некоторых фактов, включая твои угрозы Дахут.

Руфиний обмяк.

— Я не желал ей зла, — прошептал он. — Я предостерег ее от чего-то, что она может натворить в безрассудстве.

— Ты так говоришь. Я не уверена. Если бы Граллон погиб в Лесу — что ж, Томмалтах был твоим другом, но кто знает, кто знает. Неважно. Может, ты и не виноват, но ты должен убраться.

— Не насовсем, — умолял он.

Она размышляла.

— М-м-м… думаю, как бы там ни было, это решится за год. Да. Двенадцать месяцев спустя ты можешь послать мне письмо. Если я в ответ пришлю разрешение, ты можешь вернуться, с осознанием, что никогда не доставишь королеве Дахут ни малейшего беспокойства. — Чуть смягчившись: — За этот промежуток времени она вполне возможно забудет свои страхи, особенно если закончатся проблемы, выпавшие на нашу долю. Сама я постараюсь ее утешить.

— Благодарю за любезность, — мрачно сказал Руфиний.

Виндилис встала.

— У тебя есть неделя, — сказала она ему. — Подай мне плащ.

Она ушла. Он долго пристально смотрел на дверь. Наконец крикнул:

— Сука! — схватил с полки дротик и метнул в дерево. Ударив, клинок прозвенел.

Руфиний наполнил кубок и начал размышлять.

Погода прояснилась. Утреннее солнце низко стояло над горизонтом к югу. Казалось, его лучи почти не грели. Они трепетали над водами и отражались от инея на берегу. Земля была серая, голая, кроме участков с вечнозелеными растениями под мертвенно-бледными небесами.

Копыта зазвенели по мостовой, когда по Аквилонской дороге двинулся отряд людей. То были восемь моряков, на которых сияли обмундирование и наконечники пик, а впереди них, одетые в простую одежду, Грациллоний с Руфинием. Дальше шла пара вьючных мулов. Четверо из отряда были молоды и неженаты; они уедут на целые месяцы. Остальные будут сопровождать короля; на обратном пути из Аквилона в Ис.

Двигаясь справа, Руфиний бросил взгляд на суровое лицо. В этой, каштановой бороде появился белый мрамор.

— У вас по-прежнему предчувствия, сэр? — тихо спросил галл.

Грациллоний ему криво улыбнулся.

— Не совсем, — ответил он ему на той же латыни. Заодно и возможность поупражняться в грамотной латыни, а не той, на которой говорили рабы, хотя Руфиний много читал, с тех пор как научился. — У меня были сомнения, когда ты вызвался на это дело, но ты меня переубедил. — Он указал на запечатанную сумку, висящую на соседнем седле. — Письма в надежных руках.

То были его личные письма, письма Апулея и те, что недавно пришли от таких людей, как епископ Мартин и военный комендант в Туроне: все, что ответили видные римляне на его просьбу о рекомендациях. Все попадет в руки Стилихона.

Где бы Стилихон ни был. Если новые войны вызвали генерала из Италии, то его поиски будут проверкой на энергичность и хитрость. И хотя Руфиний мало знал империю за пределами Арморики, он должен восполнить нехватку упорством и смекалкой. Сражаться ему придется вряд ли. Наоборот, те рекомендации, что он с собой вез, на основных путях Империи, в гостиницах, станциях с запасами и заменой лошадей должны подсобить ему в пути. Сопровождавшие его моряки были скорее почетной охраной, для впечатления, чем телохранители. Они вернутся с любым курьером, который повезет на север ответ Стилихона. Однако в некотором роде они были предупреждены. В те дни нельзя было знать заранее, что с тобой случится.