Кэрол Берг - Сын Авонара

— А ты сам? — спросила я, утаптывая землю вокруг деревца. — Когда ты узнал, что рожден Целителем?

— Мне было семнадцать. Лето я провел во все нарастающем страхе, что у меня не проявится никакого таланта сверх обычных, Путь никогда не откроется мне. Изредка такое случалось. Никто не знал почему. Как-то раз мы с Кристофом, моим братом, отправились лазать по горам. Ему едва исполнилось тринадцать, и он изо всех сил старался показать, что делает это не хуже меня. В тот день мы надеялись найти новый путь на вершину горы Карилис, и казалось, что его все-таки не существует. И вот Кристоф заметил узкую расщелину, которая вроде бы поднималась туда, куда мы хотели попасть. Прежде чем я успел остановить его, он полез. Сорвался и… на самом деле, подробности не важны. Он упал на скалы и повредил грудную клетку. Помочь было некому, ни души ближе чем в двух часах пути.

Кейрон был весь во власти воспоминаний, которые были для него такими же реальными, как и сегодняшний день.

— Я видел, как Целители проводят кровавый обряд, и долгие годы молил, чтобы мне не достался этот дар. Но в тот день мои желания уже не имели значения, у меня не было другого выбора. Иначе Кристоф умер бы и пересек Черту задолго до того, как я принес бы его домой. У нас существовало множество догадок, как развиваются те или иные таланты, возможно, мне бы достался иной дар, если бы не происшествие. Я сделал то, что требовалось, прижал к себе Кристофа очень близко, наша кровь смешалась, как и должно, и я оказался внутри него, чтобы исправить то, что было повреждено. У меня ушло больше половины дня. — Он засмеялся и сжал мою руку, возвращаясь из мира воспоминаний. — Я был неопытен и доставил нам обоим больше страданий, чем было необходимо. Тот шрам никогда не позволяет мне зазнаваться.

Я попросила, и он показал мне длинный рваный белый след, ставший первым.

— И ты помнишь их всех? — Я провела пальцами по белым шрамам на его левой руке. Сотням шрамов.

— До единого. Забыть невозможно. Ощущение завершенности… цели… целостности… его невозможно описать. Ничто в моей жизни не могло с ним сравниться… пока я не встретил тебя.

Нам пришлось на время отложить и разговоры и посадки.

Позже, когда при свете луны мы вернулись в дом, я спросила его, что означает «пересечь Черту». Он задумался.

— В лейранских легендах не описано ничего похожего. Дж'эттанны называют место, куда после смерти стекаются души, Л'Тьер, «следующая жизнь». Мы мало знаем о природе этого места, но уверены, что между известным нам миром и Л'Тьер существует Черта, которую не может пересечь живой и из-за которой нет возврата. После смерти еще есть время, от нескольких мгновений до нескольких часов, когда душа не перешагнула Черту и может вернуться в тело. Поэтому время так важно для Целителя. При своих умениях, должном старании и везении я могу вернуть умершего к жизни, но только если душа еще не шагнула за Черту.

Я была зачарована и одновременно смущена. В лейранском обществе нечасто говорили о смерти. Воины жили вечно в легендах и преданиях, это ясно, и Священные Близнецы вносили их имена в списки героев, когда мы упоминали их подвиги в храмовых обрядах. Семьи, взрастившие героев, приобщались к их бессмертию, как Мана приобщилась к славе первого бога Арота. С другой стороны, лейранским богам не было пользы в мертвецах. Прожить жизнь с честью — вот что важно.

— В Авонаре было почти так же, — сказал Кейрон, когда я рассказала о своем смущении. — У нас был более оптимистичный взгляд на происходящее, но Целитель никогда не приходил на ум первым, когда речь заходила о составлении списка гостей. Напоминанию о смерти никогда не рады. — Он театрально вздохнул. — Полагаю, теперь, когда будут приходить гости, ты станешь прогонять меня на кухню.

— Я уже подумывала об этом. Ты же знаешь, меня сразило твое красноречие, и мне бы не хотелось выставлять твои таланты напоказ — что, если еще какая-нибудь женщина воспылает к тебе страстью?

Когда Кейрон занимался своей обычной работой, я все больше и больше времени проводила с ним среди собрания древностей. Здесь мы не вели споров, упиваясь созерцанием бесчисленных порождений человеческих талантов. В корзинах, коробках и ящиках мы находили керотеанские мраморные статуи высотой в человеческий рост и крошечные костяные и деревянные амулеты таких диких народов, что о них никто ничего не знал. Здесь были и валлеорские гобелены, рукописи с рисунками, шлемы и доспехи, тысячи мечей, карты и вазы, украшения и серебряная утварь, ковры, сотканные из шерсти неведомых животных. Большинство всех этих предметов было впихнуто в мрачные подвалы королевской сокровищницы без всякого почтения. Доспехи валялись поверх хрупких пергаментов, картины лежали лицом вниз, статуи из слоновой кости и жадеита — все это было брошено и разрушалось от сырости.

Вскоре после назначения на пост Кейрон получил несколько больших, хорошо проветривающихся мастерских. Его помощники приносили экспонаты в мастерские, чтобы их можно было оценить, а затем выставить на всеобщее обозрение, отправить в чистку, на реставрацию или как следует упаковать.

Самым большим удовольствием было найти предмет, лишенный описания, и догадаться о тайне его происхождения. Мы угадывали его историю по окружающим его деталям. Исследовали материал, краску, камень, бумагу, чернила, ткань. Кейрон пропадал в библиотеке, выискивая описания чего-либо похожего, писал письма ученым, которые могли помочь. Если собранные сведения оказывались слишком скудны, я везла экспонат на рынок и спрашивала заезжих торговцев и путешественников, не видели ли они раньше что-нибудь подобное.

Главный управляющий Эварда прослышал о деятельности нового хранителя и прислал своего секретаря узнать, нет ли в хранилище предметов, которые можно выставить во дворце. Видимо, Эвард решил, что какие-нибудь декорации не помешали бы главному правителю всего цивилизованного мира. Возможно, его желание объяснялось слухами, будто юная королева считает лейран, в том числе и собственного мужа, настоящими варварами. Так что, когда мы находили что-нибудь особенно красивое, я составляла описание, прикладывала его к вазе, статуе или ковру и отправляла их к управляющему вместе с комментариями хранителя и его рекомендациями по размещению предмета искусства.

Единственное, чего я избегала, — ходить вместе с Кейроном в подвалы. Своим непреодолимым ужасом перед темными замкнутыми пространствами я была обязана Томасу. Когда мне было лет пять-шесть, я играла с Томасом и двумя его друзьями в прятки в темных подвалах и сумрачных кладовых Комигора. Томас решил, что выйти из игры и ничего мне не сказать будет прекрасной шуткой. Он отправился кататься вместе с друзьями, не имея ни малейшего понятия, что старинный шкаф, обнаруженный мной в самом темном углу подвала, защелкнулся и я не могу выбраться из него. Когда я не явилась в детскую к ужину, нянька решила, что я катаюсь вместе с мальчишками. Тревога поднялась лишь с наступлением ночи, когда они вернулись.