Кэрол Берг - Сын Авонара

— Ладно. Проходи. Но только до арсенала и сразу обратно.

Я поклонилась и быстро прошла под мрачной аркой ворот, старательно отворачивая лицо от рыжебородого стражника. Может быть, не стоило входить через те же ворота, через которые мы с Кейроном входили почти каждый день в течение двух лет.

Оказавшись за углом башни, я свернула с дорожки, ведущей к арсеналу, и направилась в мастерские, которые Кейрон использовал для нужд Хранилища Древностей. Первый раз за десять лет я приближалась к дворцу лейранских королей с радостным, а не дурным предчувствием. Даже хлопающие на ветру алые знамена, означающие, что Эвард дома, не могли заставить меня замедлить шаг, когда я ступила на вымощенную кирпичом дорожку, отделяющую парадную часть дворца от хозяйственных каменных построек.

Следующая задача — узнать, жив ли кто-нибудь из прежних работников Хранилища. Все, кто работал с Кейроном, любили и уважали его, но их всех приговорили к «очищению», дорогостоящему и унизительному обряду, и я сомневалась, что найду здесь знакомых, тем более сочувствующих и незапуганных. Хуже того, когда я пересекла посыпанный гравием двор, то обнаружила в мастерских Хранилища шумную ораву потных скорняков.

— Чего тебе? — спросил бородатый работник, опуская свернутые в рулон шкуры на землю в трех шагах от того места, где я застыла в смущении. Из этой темной вонючей берлоги, где лупили молотками, резали, сшивали, выйдут горы седел, упряжи и сапог, необходимых Эварду для войны с Искераном.

— Я принесла записку секретарю Хранилища Древностей, — сказала я. — И не стала спрашивать, где оно находится. Потому что, когда я приходила с поручением в последний раз, оно было здесь.

— Похоже, ты давненько приходила сюда или просто заблудилась. Я работаю здесь уже восемь лет.

— Куда же они переехали? Моя хозяйка наверняка побьет меня, если я не передам записку.

— Хранилище, говоришь? — Скорняк поскреб седую бороду. — Что-то незнакомое. — Он задумался. Он понятия не имел, о чем я говорю.

— Там занимаются старьем, свезенным отовсюду: статуями, столами, доспехами, инструментами, надгробиями и прочим.

— А… Вроде как военные трофеи?

— Да. Да, именно.

— Наверное, это те парни из подземелья.

— Подземелья?

— Ага. Так мы их прозвали. Сидят внизу, словно кроты. Обойдешь этот дом, увидишь лестницу в подвал.

Спустись вниз, там покричи. Эти кроты, наверное, те, кто тебе нужен, — он добродушно улыбнулся мне почти беззубым ртом, — если, конечно, не решишь, что парни вроде нас все-таки получше.

Я улыбнулась мокрому от пота работнику.

— Не сегодня. Но если я найду того, кто мне нужен, значит, ты спас мою шкуру, этого я не забуду.

— Отлично. — Он взвалил свою пахучую ношу на широкие плечи и вошел в шумную мастерскую.

Когда я отыскала лестницу вниз, то увидела, что ступени ее засыпаны листьями, ветками, обломками кирпичей, а дверь внизу лестницы выглядела так, словно ее ржавые петли не смазывали со времен Освобождения. Я осторожно спустилась по крошащимся ступеням, с трудом отворила тяжелую дверь и вошла.

При виде темного и пустого коридора все во мне сжалось. «Здесь нет демонов», — говорила я себе, не вполне веря собственным словам. Единственным звуком, кроме звука моих шагов, было равномерное постукивание, доносящееся из дальнего конца, уводящего все ниже прохода. Я на цыпочках миновала черный провал, двигаясь к источнику звука. Бледный свет лампы сочился из двери слева от меня. Постукивание прекратилось, и я осторожно заглянула в дверной проем.

Темноволосый человек склонился над столом, заваленным инструментами, засыпанным пылью и обломками камня. Небольшая комната была забита горами ящиков, старыми книгами, кучами свернутых манускриптов, на полках теснились бутылки, банки, тряпки, расписанные горшки и коробки всех форм и размеров. Облупившаяся картина лежала на полу рядом с резной деревянной лошадкой, которой могло быть лет восемьсот. Из Искерана, я знаю. Лошади были священными животными искерских богов. Человек за столом поднял маленький молоточек и снова застучал.

— Прошу прощения, — произнесла я.

Он развернулся, со стуком уронив молоток. Небольшого роста, смуглый, с черными кучерявыми волосами, лишь недавно начавшими седеть. Носом, ртом и узким подбородком он смутно напоминал крысу.

— Расин!

Человек сощурился, нахмурясь.

— Кто здесь? Пожалуйста, выйдите на свет. Я не вижу в темноте, хотя те, кто выдает мне ламповое масло, кажется, думают иначе.

Я вошла в комнату и тут вполне насладилась незабываемым ощущением — когда мужчина при виде тебя падает замертво. «Когда-нибудь, — говорила я себе, обнюхивая горшки Расина, в надежде найти воду или вино, — кто-нибудь будет приветствовать тебя обыденным: „Привет, Сейри, как дела?“ Я решила, что содержимое широкой зеленой крынки не ядовито, и побрызгала из нее Расину в лицо. Потом опустилась на пол, пока он бормотал что-то и мотал головой, хватаясь за ножку стола.

— Моя госпожа! Прошу прощения. Я… это же просто… Я не… Я думал… — Он открывал и закрывал рот, словно рыба.

— Прости, что напугала тебя. Бояться нечего. Нет ничего противозаконного в том, чтобы поговорить со мной. За меня поручился король, я не бежала.

— Нет. Нет. Я просто подумал…

— И я не привидение.

Он вытащил платок из кармана камзола и утер капли, стекающие по лицу.

— Просто от неожиданности. Изумления. Здесь так тихо. Никто не ходит. Все это было так давно. Что привело вас сюда, моя госпожа?

— Я приехала в город, и мне интересно посмотреть, что стало с коллекциями. Я рада, что они на твоем попечении.

Он густо покраснел.

— Ах, моя госпожа, назвать это попечением! Я остался один. Нет денег на то, что мы делали когда-то, А коллекции… тю-тю! Полагаю, искерская кампания стоит невероятно дорого. Все, что можно было продать, продали. Переплавили всю медь и все серебро. Драгоценные камни выковыряли из всего, что только могли найти. Даже доспехи и мечи забрали на вооружение или переплавку. Остались только камень и бумага, да и те сильно пострадали после… — Он испуганно поднял на меня глаза.

— Да, они пошли на это. Но ты все еще здесь. А кто теперь Хранитель?

Он пододвинулся ближе и понизил голос.

— Никого. Никто не осмелился претендовать на этот пост. Я по-прежнему секретарь, у Хранителя Имярек. Но я не жалею. Я могу сидеть здесь и делать что умею. Только что притащили кучу вещей из Керотеи. Все хлам, кроме лошадки и этой шкатулки.

На скамье стоял кубический футляр из потрескавшейся и облупившейся кожи, окованный прогнившей медью.

— Я пытаюсь вынуть штыри из петель, чтобы открыть его, не повредив, как учил господин Кей… Хранитель.

Тяжело вздохнув, Расин встал на ноги, распрямился и протянул мне руку, помогая подняться с пола. Он больше не дрожал, но был немного смущен. Он несколько раз открывал рот, пытаясь заговорить, и вдруг выпалил: