Светлана Дмитриева - Рассадник добра

Тем временем принесли кружки с хуммусом и пахучим отваром «Кровь морка» — безумно дорогим и отлично восстанавливающим силы. Правда, он изрядно отдавал сырыми грибами, но ведь к этому тоже можно притерпеться.

С упомянутым мачо Машка столкнулась на выходе из «Гнева рожека». Май замешкался, прощаясь с Карвен, и Машка решила подождать его на улице, пообещав ни во что не ввязываться. Увидев этого потрясающего исполнителя, она вздрогнула. От него ощутимо пахло мускусом и немного — тухлыми яйцами. Запах был резковатым и слегка неприятным. Но певец ничуть этого не смущался и вообще вел себя так, словно был самым модным в этом сезоне мальчиком.

— Слушайте, а вы действительно инкуб? — решительно спросила Машка, пока Май не успел выскочить и ее остановить.

Она считала, что эльфу не стоит вести себя как наседка по отношению к ней. Мачо взглянул на нее и обворожительно улыбнулся, демонстрируя великолепные зубы. Отчего-то от их здоровья, крепости и белизны Машку пробрала дрожь. В хищности певца было что-то пугающее.

— Действительно, — отозвался он. — А тебе так понравилась моя песня? Имей в виду, меня можно пригласить в гости. Я очень, очень общительный и дружелюбный, особенно с дамами.

— То есть эта история о любви — неправда? Это просто сказка? — Машка вздохнула. — У вас вовсе нет такой возлюбленной?

— Я все еще ищу ее, — томно взмахнув ресницами, ответил мачо, предпринимая попытку подхватить Машку под локоток. Руки его были сухими и теплыми, что на фоне воспоминаний о потных ладошках одноклассников казалось девочке удивительно приятным. — Я так одинок в этом мире, где мне сложно выжить. Мы, инкубы, так нуждаемся в настоящей любви...

— Пшел вон, паразит! — грозно заорал Май, появляясь из дверей и портя Машке всю малину.

Мачо зашипел, словно капля воды, попавшая на раскаленную сковородку.

— Ты не сказала, что с тобой эльф-ф! — разочарованно и злобно буркнул он и почел за лучшее испариться. Похоже, он не был любителем неприятностей и публичных разборок.

— Ты обещала ни во что не лезть! — с упреком сказал Май. — Пойдем.

— Пойдем, — согласилась Машка, — Только я ни во что и не лезла!

— Ты говорила с инкубом! — объявил он так, будто как минимум уличил ее в связи с дьяволом.

— Ну и что? — Машка встала в позу.

— Никогда не связывайся с инкубами! — наставительно произнес Май. — Это очень опасно! Девушкам лучше вообще к ним близко не подходить!

— Что-то подобное мне как раз недавно рассказывали про эльфов, — будто бы невзначай припомнила Машка.

— Это совсем другое. — Май надулся.

— Конечно-конечно, — великодушно согласилась она. — А что в нем такого опасного? Весьма милый мальчик по вызову.

— Он тебе говорил, что ему здесь сложно жить и он сильно нуждается в любви? — спросил Май.

— Говорил, — недоуменно подтвердила Машка — И что в этом такого? Все мужчины говорят что-нибудь подобное, когда хотят склонить к разврату честную девушку. Некоторые даже жениться обещают. Так во всех любовных романах написано.

— Он не то имел в виду, что ты подумала, — фыркнул эльф. — Он действительно не может жить без настоящей любви. Инкубы ею питаются. А жертва потихоньку дохнет. Этот еше из приличных — тянет понемногу из оравы своих поклонниц и до смерти никого не заедает. Но имей в виду: увижу тебя с инкубом — своими руками удушу. Лучше уж так, чем самым похабным на свете образом!

Некоторое время он шел молча, а Машка переваривала полученную информацию. Ей было ужасно, до слез обидно и неприятно. Это называется — нагадили в душу!

Небольшая группка женщин, оживленно переговариваясь, просеменила мимо них. Одна, самая старшая, на секунду отвлеклась от разговора со своими товарками и вежливо, но без малейшего намека на заигрывание, кивнула эльфу. Май лишь холодно наклонил голову.

— Кто это? — тут же заинтересовалась Машка.

— Городские ведьмы, — отозвался Май пренебрежительно.

— Настоящие? — поразилась Машка. — Которые шабаши проводят и все такое прочее?

— Шабаш? — переспросил эльф. — Что за глупости? Зачем приличным ведьмам заниматься шабашами? Как правило, это довольно богатые женщины, которым нет нужды зарабатывать себе на жизнь подобным образом.

Машка прикусила губу. Кажется, она снова сказала что-то не то. Может быть, даже что-то крайне неприличное.

— А что, шабаш — это так дурно? — осторожно спросила она.

— Как тебе сказать... — задумчиво протянул Май, почесывая ухо. — Стоять за прилавком, таскать тюки, выгадывать лошики... Сдается мне, это не занятие для уважающего себя существа. Тем более для женщины.

— Еще скажи, что дело женщины — дети, кухня и это... другие домашние обязанности, — хмыкнула Машка.

— Почему же? — удивился Май. — У женщины может быть много дел, не требующих многочасового стояния с товарами на ветру, общения со стражниками и бродягами и ворочания тяжестей. На это есть мужчины.

— Вот это правильный подход, — одобрила Машка.

Кажется, все потихоньку начало устраиваться. Покойники не нападали, воспоминания возвращались, и, что самое приятное, смерть, однажды навестив, теперь обходила ее стороной. Что-то назойливо подсказывало Машке, что в этом мире она имеет гораздо больше прав, чем средний абориген. И что мир этот относится к ней куда снисходительнее, чем можно было бы ожидать. Как ни крути, здесь она на положении классической бесправной приезжей. Одним словом — лимита.

Утром Машку ждал приятный сюрприз: Айшма занялась стиркой белья, а ее отправила походить по саду и пособирать с деревьев вредных жуков. Не то чтобы Машка обожала сельскохозяйственные работы, но ведь гораздо приятнее шляться на свежем воздухе вдали от начальства, изображая бурную деятельность, чем тупо мыть окна в поместье. Мытье окон поручили более опытной Тиоке, что Машку невыразимо радовало. Экономка сочла, что Машка до этого ответственного дела еще недоросла. Вместо стекла здесь почти повсеместно использовался прозрачный полированный камень, к которому грязь прилипала намертво. Помимо всяких моющих средств, щеток и тряпок Тиока использовала странные и жутенько звучащие напевы и наговоры. Их она знала массу, а Машка запомнила только один — для отклеивания от окон раздавленных мух и жучков. И то только потому, что напев этот удивительно напоминал всем известный клич российских футбольных фанатов: «Оле-оле-оле-оле! Россия, вперед!»

Десяток разноцветных бутылочек с магическими средствами загадочно поблескивал перед Айшмой. Она смотрела на них с нежностью уставшей, но любящей матери. Машка решила не мешать ей, схватила округлую корзинку с крышкой и тихо ускользнула. В конце концов, каждый имеет право на проявление своих эмоций. Это очень важная для нормальной жизни вещь. Если Айшме доставляет такое удовольствие магическая стирка, то это ее личное дело. Некоторые вон футбол любят. Что же их, ругать за это?