Надежда Первухина - Признак высшего ведьмовства

— Да, тетя, это саженцы роз для твоего розария. Тот самый новый элитный сорт — Королева Альп.

— Но как тебе удалось?! Этот сорт вывел герр Щпеймахер и совершенно не желал им делиться с другими коллекционерами роз. Как тебе удалось задобрить этого короля роз?!

Шарлотта засмеялась счастливым смехом человека, для которого в жизни не существует ничего невозможного.

— Я за месяц до Рождества позвонила герру Шпей-махеру и предложила ему партию в шахматы. Тетя, ты же знаешь, что герр Шпеймахер обожает шахматы не меньше, чем розы. В случае моего выигрыша он поклялся подарить мне саженцы Королевы.

— И ты выиграла?!

— Легко. Мат в три хода!

— О, мое дорогое гениальное дитя! Твой подарок поистине королевский. Мой гораздо скромнее…

— Не верю! Я сейчас посмотрю!

Шарлотта с каким-то замиранием сердца развязывает бант, разворачивает бумагу. Внутри еще слой бумаги, прозрачной и легкой точно калька. Долой и ее!

— Ах, — говорит Шарлотта. И отступает от своего подарка с выражением того благоговения, с каким библейские патриархи отступали от являвшихся им ангелов. — Какой прекрасный портрет, — шепчет девочка.

С портрета на нее смотрит женщина, чье имя стало Для Шарлотты Шпайер символом науки и гениальной Дерзновенности.

«Der Professor der Mathematik Sofia Kowalewskaja».

— Я заказала написать этот портрет очень хорошему живописцу, — для чего-то говорит тетя.

— Я вижу, — шепчет девочка. — Она… так прекрасна. Как будто живая и сейчас заговорит со мной.

Шарлотта бросается к тетке на шею:

— Я вам так благодарна, милая тетя! Можно этот портрет прямо сейчас повесить в моей комнате?

— Значит, тебе понравился мой подарок?

— У меня нет слов, чтобы выразить, как он прекрасен! Так можно повесить портрет прямо сейчас? Я могу сама…

— Что за феминистические замашки, детка?! Женщина может все, но некоторые вещи лучше позволять делать мужчинам…

— Ха-ха-ха! — смеется Шарлотта, впрочем не поняв тонкости шутки тети Бригитты.

— Я позвоню в садовый домик нашему Отто, — говорит тетя, — он немедленно придет и сделает все, что ты пожелаешь. А мы подарим за это Отто бутылку бургундского. Все-таки Рождество!

Меланхоличный и немного нетрезвый Отто, исполняющий в доме тети Бригитты роль слесаря, уборщика садовых дорожек и вообще человека на все руки, явился по первому зову. Поздравил тетю и племянницу с праздником, спросил, что угодно.

— Нужно повесить этот портрет в моей комнате, — сказала Шарлотта. — Прямо сейчас. Отто, пожалуйста…

— Будет сделано, фройляйн.

… Когда портрет Софьи Ковалевской воцарился в комнате Шарлотты, девочке показалось, что от лица этой мудрой и прекрасной женщины исходит неземное сияние. Девочка стояла посреди комнаты, не в силах отвести взгляда от портрета, хотя снизу ее звала тетя Бригитта — пить чай со сдобой.

— Простите, фрау Ковалевская, — тихо сказала маленькая Шарлотта женщине на портрете. — Мне нужно идти, тетя зовет. Но я вернусь.

Шарлотта шагнула к двери, и тут ей показалось…

Хотя, возможно, это был отсвет уличной иллюминации, украшавшей дом…

Шарлотте показалось, что женщина на портрете едва заметно кивнула ей.

Девочка тогда послушно пила чай с тетей, поддерживала беседу, в которой тетя Бригитта мечтала поскорей заняться саженцами новой розы… Но мысли Шарлотты были в комнате наверху, где со стены задумчиво взирал на мир портрет Софьи Ковалевской.

Наконец чаепитие закончилось. Тетя и племянница пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись по спальням. Впрочем, Шарлотта в своей спальне только выжидала момента, когда уснет тетя Бригитта. Едва в доме раздался мощный, никакими стенами не сдерживаемый тетин храп, Шарлотта вскочила с постели и, стараясь не шуметь, отправилась в свою комнату для занятий, которую тетя гордо именовала «кабинетом будущего светила науки».

Едва Шарлотта вошла в комнату, как ее пронзил мгновенный страх — а вдруг портрета вовсе нет? Но нет. портрет был на месте, и королева математики по-прежнему мудро взирала с него.

— Тебе не кажется, что живописец сделал меня чересчур красивой? — раздался позади Шарлотты мягкий, удивительно чистый голос.

Шарлотта резко обернулась. Она хотела испугаться, но неизвестно по какой причине в сердце девочки но оказалось и капли страха. Она увидела сидящую в компьютерном кресле женщину — в строгом длинном платье и с высокой прической. И лицо этой женщины маленькая Шарлотта узнала бы из тысячи лиц.

— Давайте знакомиться, — улыбнулась женщина. Кстати, она превосходно говорила по-немецки. — Меня зовут…

— Софья Ковалевская! — выпалила Шарлотта. — Вы гений математики и физики! Я читала ваши работы: «К теории дифференциальных уравнений в частных производных», «О приведении одного класса абе-левых интегралов к интегралам эллиптическим» и «Дополнения и замечания к исследованию Лапласа о форме кольца Сатурна».

— Я поражена, — сказала Ковалевская. — Ваш юный возраст и мои работы… Как вас зовут, милая девушка?

— Шарлотта Шпайер. — Девочка сделала книксен.

— Пожалуйста, присядьте, Шарлотта, — сказала Ковалевская. — Я вижу в вас незаурядные способности. Итак, вы неравнодушны к математике?

— Да! — воскликнула Шарлотта.

— В таком случае позвольте мне быть вашей наставницей. Надеюсь, вы не считаете меня плодом вашего воображения или, чего хуже, привидением?

— Нет, — твердо ответила Шарлотта. — Вы мой кумир, я знаю о вашей жизни все. Но я никогда не верила в то, что вы умерли. Математика не позволила бы вам умереть.

— Вы совершенно правы, Шарлотта. Математика сделала меня бессмертной, она вознаградила меня за все страдания и труды. Отдайте себя этой великой науке, Шарлотта, и вы тоже станете бессмертны.

Они немного помолчали — девочка и женщина. Затем Ковалевская спросила:

— Над чем вы работаете сейчас, Шарлотта?

— Я ищу общий случай доказательства теоремы Ферма [7].

— О, — уважительно заметила Ковалевская. — Вы вступили в область чистого знания, Шарлотта. Теоретическое решение великого уравнения xn+yn=zn есть несбыточная мечта каждого истинного математика, для которого наука — не совокупность отвлеченных и сухих понятий, а настоящая симфония жизни и поэма Творения. Полагаю, вы испытываете трудности?

— Да, но трудности меня не страшат, — храбро ответила двенадцатилетняя девочка.

— Это ответ настоящего математика, — снова мягко улыбнулась Ковалевская. — Что ж, Шарлотта. Теперь мы будем работать вместе. И полагаю, недалек тот день, когда вы потрясете весь математический мир вашим доказательством теоремы Ферма…

Шарлотта побледнела:

— То есть, госпожа Ковалевская, вы хотите сказать, что я смогу найти значение n для частных случаев теоремы?..