Наталья Резанова - Ветер и меч

Я не стала будить Ихет. Двинулась прочь. И тотчас песок скрипнул за моей спиной. Я обернулась. Две темных фигуры на белой дюне. Келей, чуть поодаль Митилена. Я немного удивилась, увидев их рядом. Иное дело, если бы Келей пришел вместе с Хтонией. Или с Киреной — они превосходно ладили. Но Митилена?

— Недурное представление, а? — Келей ухмылялся, но как-то невесело. — Не хуже, чем в дорогих фригийских кабаках.

— Ты о чем? — Потом я сообразила, что он имеет в виду танец горгон. — Не знаю. Где не Вывала, там не бывала. Спорить не стану.

-Ты никогда не споришь. И так получаешь, что хочешь.

— А еще чаще то, чего не хочу, — буркнула я.

— Это неважно. Хотела или не хотела, а болотниц ты, похоже, скрутила. Тихой сапой, мягкой лапой… Мне нравится.

Ясно, почему Хтония или Кирена не пришли с ним. И не придут. Здесь дела не военные, а иные обсуждать они не станут.

— Ихи снова сказал бы, что великие дела с победы не начинаются.

— Ихи — молодой дурак!

— Хочешь сказать, что ты — дурак старый? — усмехнулась Митилена.

— Брысь, сквернословица! — беззлобно рявкнул на нее Келей, и она в самом деле отступила. — Будь я царем или князем каким, я бы может, с ним и согласился. Но я человек простой. И по мне лучшая победа — та, что досталась без сражения.

— Ты человек простой, и мысль эта — очень проста. Но чтобы дойти до нее, иным потребна вся жизнь. А большинство людей и вовсе не способны ее усвоить.

— Скажи лучше, что ты собираешься делать с Храмом? — Митилена нарушила общий полушутливый тон беседы. — Ты намерена поставить там проверяльщиков? Или под видом паломников засылать лазутчиков?

— А тебе, как я погляжу, это не по душе.

Да оставь ты их в покое! Конечно, они не будут в точности исполнять свои обещания. Но ты слишком много хочешь — чтобы они в считанные дни отказались от того, чем жили тысячелетиями!

И что же, позволять им втихую калечить детей?

Это будут их дети! (Мальчики — поняла я. Чем меньше в мире мальчиков, тем меньше вырастет мужчин.) А чужих ты на болото НС допустишь. Богиня тебя разрази, Военный Вождь! Ты и так лишила их власти… — Они довольно ловко придумали, как заменить власть богатством. — Все равно — не унижай их чрезмерно! Это приведет к дурному. Впрочем… — Она махнула рукой и пошла к лошадям.

В одном старуха была права, — в задумчивости сказал Келей. — Помнишь, она крикнула: «Разве у вас нет собственного храма?» А его нет, Мирина. Чего другого — сколько угодно. Но нет места для богослужения.

— А зачем оно? Богиня везде, и везде можно молиться ей.

— Ты не понимаешь. Для тех, кто учился всяческим премудростям, оно, может, и так. По я уже говорил — я — простой человек, и скажу тебе, как чувствуем мы. По нашему разумению, молитва доходчивей, если возносится в храме. И жертва угоднее, если совершается на освященной земле.

— У тебя получается, что храм выше божества.

Иногда и так. — Келей вздохнул. — Не сочти это за кощунство. Я побывал во многих краях и видел — и моряки, и купцы, и все, кто странствует по земле и морю, посещают те храмы, что встречаются на их пути, пусть даже они принадлежат чужим богам и богиням. Но это — лишь одна сторона дела. А дело вот в чем — у людей есть потребность посещать святилища, молиться вместе, исполнять обряды. Если их лишить этого, они станут искать необходимое в других местах. В других храмах. На острове, на болоте… Твои амазонки туда не пойдут, но здесь не только они. И народ все прибавляется.

— А я-то думала, ты в своих путешествиях заглядывал лишь в портовые кабаки.

— И туда тоже. А как же! И кабаки, и святилища — без них в жизни не обойдешься. Когда ты построишь свой город, кабаки там возникнут непременно, сами собой. Как ты любишь говорить — ничего не поделаешь. Но что касается храма… Это уж зависит от тебя.

— Сейчас я ничего не отвечу. Но обещаю подумать над тем, что ты сказал.

Еще бы я над тем не подумала! Но в тот день больше услышанного озадачило меня то, что сказал эти слова именно Келей. Я никогда не считала его глупым, напротив. Но полагала, что все, не относящееся к сфере практической деятельности, ему совершено чуждо. Не так давно он порицал меня за неумеренное и бесполезное, с его точки зрения, любопытство и отговаривал от паломничества к Змеиному Болоту. А может, и тогда он имел в виду то же, что и сейчас? «Не ходи в чужие святилища, Мирина, лучше построй свое»? И вообще, если вдуматься, вопросы богослужения к сфере практической деятельности имеют отношение самое непосредственное.

То же самое, очевидно, пыталась всегда скачать Ихет, только не смела выразить это столь доходчиво, как Келей — простой человек. Недаром во многих странах верят, что Богиня говорит устами безумных и детей. И простаков. А шибко ученым остается потом выискивать в потоке слов знаки Ее воли.

Неужто Келей и в самом деле… как это ахейцы выражаются… «избранник Богини»? Ну, нет. Я вспомнила, наконец, происхождение этого слова.

Как известно, ахейцы, будучи поклонниками мужских богов, Богиню-мать боятся. И пытаются ее умилостивить. Раньше даже сильнее, чем теперь. Они тогда ежегодно приносили ей в жертву своих вождей и царьков: топили, вешали, жгли, сбрасывали со скал, а чаще всего резали на куски и причащались от их тел. Вот такая жертва и называлась «герой».

А потом, по свойственной им беспамятности, ахейцы позабыли значение слова, и нынешние вожди и царьки, все скопом, поименовали себя героями, вовсе не собираясь отрицать себя в жертву. Они предпочитали делать это с другими. А если и вспоминают порой о жертвах прошлых веков, то сваливают все на варваров: фракийцев, скифов, сарматов, отчасти справедливо, у тех до некоторой степени сохранились прежние обычаи, либо приписывают их горгонам — хотя, как мы узнали, горгонам было нужно нечто совсем другое.

А Келей, слава Богине, никакой не герой. Глотку под жертвенный нож подставлять не рвется, равно как иные части тела. И я буду последней, кто осудит его за это. Живой-здоровый, он куда как полезнее. Но, похоже, люди из моего окружения дружно взялись меня удивлять. И если без рабства и рабов я твердо решила обойтись, то без кабаков и храмов вряд ли удастся.

Итак, договор с горгонами был заключен, и я могла полностью посвятить себя строительству города. Даже если бы это не входило в мои планы, заняться городом пришлось бы обязательно. Все больше народу переселялось на побережье и стремилось закрепиться вблизи крепости Элле. В первую очередь, ремесленники с Керне.

Помимо тех, кого перечисляла Ихет, а также кормившихся с верфи и кораблей, понаехали другие. Не только каменщики и землекопы, которых я вывозила с острова с самого начала. Ткачи и гончары, кожевники и красильщики собирались открыть здесь свои мастерские. Переселялись и земледельцы, считавшиеся на Керне людьми самого низкого пошиба, несмотря на то, что сельское хозяйство на острове было поставлено лучше, чем в любой из виденных мною стран. Но из-за ограниченности пространства там они теснились, прибегая ко всевозможным уловкам для обогащения земли. Здесь они могли освоить новые пахотные участки.