Андрей Раевский - Конец игры

— Истинная правда! Только не перед сном, а обычно утром, и не улиток, а просто похожих на них морских существ, обитающих в раковинах, и не живых, а особым образом приготовленных. А в остальном — всё совершенно точно.

— Ты мне нравишься! — рассмеялся регент, Значит, все эти твои семена и записи рецептов, конечно же, лежат в этом самом мешке, который ты совершенно случайно сегодня захватил с собой.

— Этот мешок всегда со мной, светлейший. Мешок, да ещё меч, — вот и всё, что у меня есть.

— Ну что ж, — хмыкнул Элгартис, — мы вообще-то не жалуемся на наших поваров, верно, друг мой?

Маленький Оратор с важным видом кивнул.

— Но в то же время, почему бы не внести разнообразие в их скучную жизнь. А я посмотрю, как они будут на тебя шипеть, если тебе действительно удастся приготовить что-нибудь съедобное…Эй, коня ему, — не оборачиваясь, скомандовал он, щёлкнув пальцами. — Поедешь со мной во дворец, покажешь своё искусство. Но имей в виду, мне угодить легче, чем моему дружку!

Слегка наклонившись, регент легонько щёлкнул Маленького Оратора по макушке.

— Что за фамильярности! — недовольно встрепенулся тот, приглаживая взъерошенные волосы.

Анимист не питал никаких иллюзий относительно степени доверия регента к нему и его словам. Знал он и то, что во дворце, по крайней мере, в первое время будут следить за каждым его шагом. Но это сейчас было неважно. Главное — его цель была достигнута. Он сумел заинтересовать собой регента и теперь направлялся во дворец — место, куда сходились все главные нити грядущих событий. Событий важных и бурных… Ещё сегодня утром он был неприметным пятном в безликой городской толпе, а сейчас он проезжает через центральную арку главных ворот в свите самого регента империи! Поистине, для умных и сильных нет ничего невозможного! Долгие годы, проведённые в монастыре, теперь казались Анмиисту вялым сном. Теперь же его сущность пробудилась и стала требовать действий. Врываться, вмешиваться в жизнь, заставлять её подчиниться своей воле, переделывать и господствовать — вот единственное достойное применение человеческим способностям! Особенно таким, как у него. Учителя говорили, что овладение мастерством — уже есть его применение. Жалкие словеса трусливых и слабых! Теперь все узнают, что значит "применять"!… Едущий рядом егерь неопределённо поёжился и вскользь бросил на бывшего монаха цепкий изучающий взгляд. "Надо же! — усмехнулся про себя Анмист — Эти, оказывается, тоже что-то чувствуют!"

Когда процессия вступила в город, закованные в броню гвардейцы окружили регента плотным кольцом шириной в тридцать шагов. Вся свита осталась позади, и только Маленький Оратор, с императорским достоинством восседавший на своём осле, продолжал ехать рядом.

— Надо бы присмотреть за этим малым, — озабочено сказал он своему державному хозяину, подняв голову вверх и щурясь от солнца. — Что-то не очень-то мне видится, как он гоняет поварят.

— Присмотрим… А ты, мудрейший из лукавейших, не хочешь ли явить свою проницательность?

— К нашему удовольствию, о лукавейший из мудрейших! К нашему удовольствию, всенародному благу и вашему развлечению!

— Ограничимся пока благом… Так вот, скажи мне, кто он такой, что ему надо и зачем он захотел ко мне приблизиться?

— Сразу три вопроса! Не так просто!… Во всяком случае, это не человек господина Бринслорфа.

— Это я сразу понял. Иначе мне бы доложили о нём ещё три дня назад. Тогда разговор был бы другой…

— …Надо подумать…

— Подумай…

— И не скучно тебе тут сидеть? — прогудел Тунгри, прозрачным дымчатым ветерком кружась вокруг огромной красной птицы, восседавшей на фигурном карнизе высокой крыши.

— Вовсе нет! Они пялятся на меня, я пялюсь на них! — ответил Валпракс, кивнув на столпившихся внизу людей. — И должен тебе сказать, что они остаются для меня такими же непонятными, как и я для них.

— Ну, это бесконечный разговор…

— Бесконечный — не значит бесполезный, — глубокомысленно заметил Валпракс, — теперь мы опять вместе, так что можно не спеша и поболтать.

— Можно-то можно… Между прочим, у нас осталось только по одному ходу. А это значит, что скоро конец игре.

— Игра и без наших ходов подходит к концу.

— Стало быть, сейчас нам будет не до болтовни — под конец за игрой надо следить в оба! А то мало ли чего!…

— Это точно! Только тут вот ведь какая штука… В мире пустяков царят случайности, которые нам не интересны, и мы можем изменить их как захотим, на ступени важных дел действуют законы — это и есть поле нашей игры, но на самом верху у трона Единого снова начинают властвовать случайности.

— А может быть, это вовсе и не случайности. Просто мы их не понимаем…

— Во всяком случае, мы здесь мало что можем сделать. И сдаётся мне, что наши людишки как-то между делом пробираются именно туда.

— Похоже на то… Ну что ж, тем интереснее… Ха! Ты всё-таки чуть не втянул меня в философический разговор! А пора бы заняться нашими подопечными.

— Полетели! — деловито отозвался Валпракс, сплюнув вниз огненной искрой, от которой на земле, распугав зевак, повалил густой едкий дым.

Сказать, что императорский дворец был грандиозен, значило бы не сказать ничего. Это был целый город в городе. Парадный вход в этот внутренний город предварялся циклопической лестницей из разноцветного камня, где на каждой из трёх промежуточных площадок возвышались огромные, в три человеческих роста статуи духов-привратников. Сначала мраморные, выше — серебряные, на самом верху — золотые. Но многочисленные обитатели дворца редко пользовались парадным входом. Исключение составляли дни торжественных церемоний и выходов императора. В остальное же время парадный вход, как правило, пустовал и оттого казался ещё более величественным. Расположенный за главным входом вестибюль вмещал сто тысяч человек. Возведённый более тысячи лет назад, он получил название Лона Избранных, поскольку, согласно легенде, именно в нём собрались все уцелевшие в разгар жестокой эпидемии жители столицы. Тогда сам император вышел к отчаявшимся людям и вместе с ними вознёс молитву богам. И болезнь ушла из города.

А за вестибюлем высилась знаменитая Арка Змей, окончательно отделяющая внутренний город от внешнего. Это были две мощные малахитовые колонны, обвитые гигантскими змеями, соединённые головы которых и служили сводом арки. Эти змеи по праву занимали одно из первых мест в списке чудес императорского дворца, и вид их даже у самых бывалых иноземных путешественников неизменно вызывал смесь восторга и священного ужаса. Сделаны они были из тончайших пластинок золота и слоновой кости, которые в искусном между собой соединении заставляли чешую играть и переливаться вслед движению солнечных лучей. Оскаленные пасти змей были неописуемы, а мерцающие глубинным светом рубиновые глаза намертво приковывали взгляд поражённых гостей дворца.