Шон Рассел - Брат Посвященный

— По всей видимости, он был каким-нибудь вождем!

— Другие признаки на это не указывают. Соплеменники бросили его и даже не попытались спасти. Кроме того, отряд налетчиков возглавлял не он. Предположить, что он — не рядовой воин, можно только по монетам. С другой стороны, это огромные деньги, а для дикаря и вовсе целое состояние. Я… я не понимаю…

Сёнто взял у Комавары несколько монет и принялся внимательно разглядывать их на свету.

— Весьма любопытно. Прекрасная чеканка. Я знаю, какие «монеты» в ходу у варваров — они совершенно не похожи на эти. Гм… Посмотрите-ка сюда. — Князь повернул монету на ладони. Как и остальные, она была квадратной, с отверстием посередине, но от других ее отличало изображение дракона — не имперского дракона с пятью когтистыми лапами и пышной гривой, а какого-то странного, большеголового и длиннохвостого зверя. Тем не менее это был именно дракон. Князь передал монету Суйюну.

Монах изучил ее и потер между пальцами.

— Узор выгравировали уже после того, как монета была отчеканена. Можете пощупать края: они слегка приподняты.

Комавара взял у Суйюна монету и тоже потер ее.

— На ощупь ничего такого я не чувствую, Суйюн-сум, но в вашей правоте не сомневаюсь.

— Можно ли встретить такие монеты в Сэй?

— Монеты вышли явно не с императорского монетного двора, и я не представляю себе, где еще — в Сэй или любой другой провинции Ва — возможно столь превосходное качество чеканки.

— А дикари умеют обрабатывать золото?

— У них нет золота, ваша светлость.

— Странно. — Сёнто опять посмотрел на север. — Еще один вопрос без ответа. А что, если пиратское судно потерпело крушение у северных берегов? Монеты могли попасть сюда из-за моря. — Князь прищурился, вглядываясь в линию горизонта. — Мне почему-то кажется, что все не так просто. Наоборот, положение крайне запутанное. Здесь кроется тайна. — Сёнто умолк.

Немного помявшись, Комавара проговорил:

— Думаю, у нас не получится подкупить дикаря и сделать его своим шпионом, но есть иной выход — мы сами можем отправиться в глубь пустынных земель, хотя бы на некоторое расстояние…

Сёнто оторвался от созерцания горизонта, словно вернувшись в настоящее из древней эпохи.

— Неплохая идея.

Комавара собрался с мыслями.

— Никто из нас не осмеливается выехать за пределы Сэй из страха быть пойманным варварами. Пустыня огромна, однако всем ее обитателям нужна вода, и дикари удерживают в своих руках ее источники. В прошлом сэйянцы изгнали варваров далеко в бесплодные земли и, преследуя их, нанесли на карту все ручьи и родники отсюда и до самого сердца пустыни. Из всех жителей Ва дикари хорошо относятся только к тем, кто владеет искусством исцелять болезни, — торопливо продолжал Комавара. — Я не предлагаю отправить на разведку братьев-ботаистов, однако с помощью Суйюна-сум я бы мог отправиться в пустыню под видом монаха. — Он обернулся к инициату. — Я понимаю, брат, что ваша вера может не допускать содействия в подобных вещах. Прошу простить мою дерзость.

Сёнто опередил Суйюна:

— Как далеко вы сумеете проникнуть? Даже ботаистам дикари не позволяют свободно разгуливать по пустыне.

Комавара немного смутился от того, что высказал предложение, не посоветовавшись прежде с Суйюном.

— Вы правы, мой господин. Монахи не забредают глубоко во владения варваров, но не исключено, что, обнаружив вдали от границ Сэй святого брата, они не отнесутся к нему слишком сурово. Ботаистам и раньше случалось теряться в песках, и дикари провожали их обратно к границе империи. Я бы хотел попытаться, ваша светлость, пусть даже и без помощи Суйюна-сум.

Сёнто устремил взгляд на север.

— Над этим стоит подумать, — сказал он и повернулся к своему духовному наставнику. — Что скажете, брат Суйюн?

Если Суйюна и оскорбила мысль о том, что кто-то будет изображать из себя последователя Ботахары, он ничем не выдал своих чувств.

— Это невозможно, — спокойно сказал молодой инициат. — Дикари уважают только искусство целителей. Действительно, у них есть суеверия, связанные с орденом ботаистов, но благожелательность варваров распространяется только на тех, кто способен излечить их от болезней. Они не примут самозванца, а особенно такого, который придет к ним, чтобы выведать их силу. Боюсь, князь Комавара, вы расстанетесь с жизнью, ничего не добившись. Простите меня за откровенность.

Сёнто на секунду задумался.

— Полагаю, Суйюн-сум прав, князь. План дерзкий, но очень скоро откроется, что вы не умеете лечить, и тогда вам не избежать гибели. Нам очень нужно знать, что происходит за пределами империи, однако мы не в таком отчаянном положении, чтобы разбрасываться жизнями своих воинов зазря.

Воцарилось молчание. Сёнто узрел генерала Ходзё, поднимавшегося к ним по холму. «Кончено, — подумал князь. — Да смилуется Ботахара над их душами».

Негромкая речь Суйюна вернула его к реальности.

— Я могу отправиться вместе с князем Комаварой, господин наместник. Я умею исцелять.

На мгновение Сёнто остолбенел.

— Это исключено. Вы принадлежите к моему непосредственному окружению, и я не отпущу вас в пустыню точно так же, как не отпустил бы княжну Нисиму. Однажды вы уже рисковали жизнью, за что я буду вечно вам благодарен, но тогда вы действовали в силу крайней необходимости, и больше это не повторится. Я уважаю ваше решение, но не согласен с ним. — Сёнто повернулся лицом на север.

Суйюн и Комавара переглянулись.

В лучах заходящего солнца золотые монеты на ладони Сёнто приобрели какую-то волшебную глубину оттенка. Он потер их и пальцами ощутил рельефный силуэт дракона.

«Сила и тайна», — всплыл в его памяти шепот Нисимы.

Прежде князю Агатуа никогда не приходилось сидеть в доме Сёнто, дожидаясь хозяина. Несмотря на то что он и Мотору-сум уже не проводили долгие часы вместе, как прежде, между ними сохранялась тесная связь — настоящая дружба, крепкая настолько, что Сёнто пожелал отправить весточку своей падчерице именно с ним. Агатуа не имел понятия, что написано в письме и почему его нужно доставить такими окольными путями, но он никогда бы не позволил себе расспрашивать своего друга: раз Мотору-сум счел предосторожности необходимыми, значит, так оно и есть.

Однако его заставляли ждать. Ему сообщили, что княжна Нисима больна, и когда он поднял шум, слуги поспешили разыскать кого-нибудь из приближенных Сёнто. С тех пор прошло уже несколько минут. Князь Агатуа не любил ждать.

Створки ширмы раздвинулись в стороны, и в комнату впорхнула госпожа Кенто. Лицо Агатуа просветлело.

— Ну наконец-то, госпожа Кенто, хоть один разумный человек. — Он отвесил поклон, и в ответ фрейлина сделала то же самое.