Николай Толстой - Пришествие Короля

Благодаря тому, что был он искусный акробат и шут, он завоевал благосклонность короля, и много говорили о том, как на пирах он метал кинжалы. Говорили, что, когда самым искусным воинам позволяли метать в него дротики, он уворачивался от их бросков как угорь. Люди верили, что он заговорен, поскольку он приходил и появлялся в залитом светом дворе так неожиданно, как пятнистая форель уворачивается от трезубца рыбака.

Согласно обычаю своего народа, носил он на щеке татуировку. Хотя это была всего лишь метка его племени, рисунок был под стать его натуре — крадущийся, насторожившийся волк. Мне довелось увидеть такого волка еще раз, высеченного на камне в пустынном краю Фидах. Это было во время моего опасного путешествия к Пещере Ифферна на дальнем севере — но сейчас не время для этого рассказа, да и в другой раз я не хотел бы на этом останавливаться. Потому я сейчас больше ничего не скажу об этом Лловане, кроме того, что трудно было бы найти человека, более подходящего для поручения, которое возложил на него старец Мэлдаф.

Руфин вместе со мной пошел завтракать к принцу Эльфину. Он ворчал об отсутствии дисциплины, куда ни ткнись, и мрачно поведал мне (как обычно бывало, когда мы оставались наедине), что могли бы сделать регулярные войска в такой стране, как эта. Мне напомнили о том, что императорские солдаты смогли в настоящее время сделать в Ир Испаэн, и о том, что, как я подозревал, замышлял император в отношении острова, который некогда был частью империи его предков.

На другой день мы свернули лагерь и двинулись в путь, оставляя по левую руку восходящее солнце. По правую руку лежал Кинллибивиг, где принц Эльфин и еще некоторые на время отлучились от войска, чтобы посетить прославленный Источник Хелига. В него ни один поток не втекает и ни один не вытекает. Он двадцати футов площадью, с крутыми берегами, воды в нем не больше чем по колено. И все же там живут четыре вида рыб, причем каждое их племя только у своего берега. Этот Источник — одно из Чудес Острова Придайн.

Пока Эльфина маб Гвиддно не было, я ехал рядом с моим другом трибуном Руфином. После своего препирательства с гонцом Мэлдафа Ллованом Ллау Дивро он стал необычно задумчив и замкнут, не проходился по поводу того, что у нас нет хороших соглядатаев на флангах, что мы плохо используем кавалерию при проверке течения на бродах или не умеем хорошо окапываться, когда разбиваем лагерь. И я воспользовался возможностью порасспрашивать его о деле, которое волновало меня еще с нашей беседы на холме.

— Как ты думаешь, как посмотрел бы ваш император на войско короля Мэлгона? — прямо спросил я.

Руфин озадаченно посмотрел на меня.

— Откуда мне знать? — ответил он после некоторого молчания. — Как ты видишь, мы предпринимаем все меры предосторожности, чтобы саксы на юге Британии ничего не узнали о наших делах. Как же император в Византии может что-нибудь об этом знать?

Я подъехал поближе к нему и тихо повторил вопрос.

— Мы идем уже месяц, и поход обсуждался в пиршественных залах с самого Калан Гаэф. Ладно, я поставлю вопрос по-другому: что сказал бы твой царственный господин, если бы узнал о наших военных замыслах?

Трибун фыркнул.

— Конечно же, пожелал бы вам удачи. Разве вы не христиане и не граждане? Кто построил дорогу, по которой мы едем? Разве наша задача не восстановить границы Империи, загнав варваров назад в их болота и леса?

— Ты имеешь полномочия так говорить? — внезапно спросил я и посмотрел ему прямо в лицо.

Руфин ответил мне таким же взглядом, улыбнулся, насколько позволяло его подавленное настроение.

— Ты прекрасно понимаешь, друг Мердинус, что на этот берег меня привел нежданный случай и против моего желания. Можешь спросить принца Геронтия, в порту которого я высадился. Это случилось при восходе Арктура, насколько я помню, а даже в Средиземном море корабли не отплывают на третий день после ноябрьских ид. Но, несмотря на позднюю пору, мне нужно было вернуться поскорее к моему войску в Испании, потому мое присутствие здесь совершенная случайность. Кто мог дать мне полномочия в том, чего я не мог ожидать? Тем не менее не надо знать того, что происходит в имперском совете, чтобы сказать о том, что каждому солдату в армии известно.

— Верно, ты рассказывал, как попал в Придайн, — учтиво ответил я, — и тебе действительно повезло, что тебя нашли на берегу Дивнайнта до того, как зимние бури возмутили море Удд. Не сомневаюсь, что у тебя добрые намерения, но мне подумалось, что интересы императора в Каэр Кустеннин и интересы короля Мэлгона могут и не во всем совпадать. Это всего лишь мимолетная мысль, но, может, стоит об этом подумать?

Я пристально посмотрел на Руфина, но он лишь коротко рассмеялся и лаконично прокомментировал мои слова:

— Ты прав, что обдумываешь все возможности, какими бы невероятными они ни казались, — такова обязанность солдата. Все, что я могу тебе сказать, так это две вещи, о которых ты уже знаешь. Я попал на этот остров по несчастной случайности, а не по своей воле, и правительство Империи наверняка пожелает удачи христианским королям, которые идут войной на варваров.

Наша дорога вела нас от холмов к плодородным долинам, где встречаются реки Гун и Ллугви. Цветущие яблони наполняли воздух благоуханьем, веселым смехом разливались трели дрозда, навевал печаль плач кукушки. За садами слышался слабый нежный звон колоколов монастыря Мохрос. Поле битвы казалось таким далеким, и все же я чувствовал необходимость выяснить как можно больше.

— Император видит весь мир из окна своего дворца, — задумчиво отметил я, — и по необходимости малыми делами захватывает большее. Где правду страны вершит сильный король, там должен быть и тот, кто получает воздаяние сверх меры. Необходима жертва ради высшей справедливости, без которой королевство погибнет. Разве не может получиться так, что сейчас политике императора больше на пользу раздор между кимри и ивисами? И. может быть, эта свара для него больше значит, чем ее исход?

Руфин не ответил, но я был настроен решительно и продолжал говорить о том, о чем столько думал:

— Может, к примеру, император увидит, что ему выгоднее, чтобы здесь была война, которая оттянет множество варваров на север из войск, что сражаются с вашими на юге? Прости меня за это предположение, друг мой, но кое-что из того, о чем мы с тобой говорили на Динллеу Гуригон, запало мне в голову. Разве твой господин Велизарий не предлагал отдать этот остров готам взамен на их признание вашего завоевания Сицилии?

Руфин еще раз фыркнул.

— Это всего лишь шутка, и ты это прекрасно понимаешь. Сицилия и так была наша, мы ее отбили силой. А Британия не принадлежала ни императору, ни готскому королю, и потому ее нельзя было ни предложить, ни получить. В любом случае, даже будь твои предположения верны, император пожелал бы бриттам победы. Разве не так?