Дэвид Эддингс - Келльская пророчица

— Вот, — протянула она их своему новому хозяину. — Они мне больше не нужны.

Взгляд ее был непривычно нежен и кроток.

— О-о-о… — Глаза Полгары наполнились слезами.

— Что это значит, Пол? — взволновался Дарник.

— Это самая великая жертва, на какую только способна надракийская женщина. — Полгара промокнула глаза уголком фартука. — Только что она всецело покорилась Белдину. Как это прекрасно!

— А на что мне эти ножички? — ласково улыбнулся Белдин.

Он подбросил кинжалы в воздух один за другим, и они пропали, обратившись в дым.

— До свиданьица, Белгарат, — сказал Белдин старому волшебнику. — Пошалили мы с тобой на славу, правда?

— Славное было времечко… — У Белгарата в глазах стояли слезы.

— Похоже, Дарник, — обратился горбун к кузнецу, — ты здесь меня заменишь.

— Ты говоришь сейчас так, будто собираешься умереть, — удивился Дарник.

— Еще чего, Дарник! Вовсе не собираюсь умирать. Просто… сменю образ жизни. Попрощайтесь за меня с близняшками. Все им растолкуйте. А ты, Ярблек, упивайся богатством, но не забудь, я все-таки остался в выигрыше! Гарион, смотри, чтобы в мире дела шли на лад!

— Ну, об этом позаботится Эрионд.

— Это я знаю, но приглядывай за ним! Не позволь ему влипнуть в новую историю!

Сенедре Белдин ничего не сказал — он просто облапил королеву и звонко чмокнул в щечку. Поцеловал он и Полидру. Она с любовью обняла его в ответ — янтарные глаза ее лучились.

— Пока, старая корова. — Он фамильярно шлепнул Полгару по мягкому месту. Потом выразительно поглядел на ее талию и добавил: — Говорил же я тебе, что растолстеешь, ежели будешь лопать столько конфет!

Она поцеловала его со слезами на глазах.

— Ну, а теперича, ласковая моя, — обратился он к Велле, — пойдем-ка прогуляемся. Нам надо кое-что обсудить, прежде чем мы всем сделаем ручкой.

И они рука об руку отправились на вершину ближайшего холма. Там они довольно долго беседовали. Потом обнялись, обменялись пламенным поцелуем и, не размыкая объятий, пропали, а в небе тотчас появились два ястреба.

Один из них был всем прекрасно знаком — с синей ленточкой на лапке. У другой же птицы ленточка эта отливала лиловым. Они резвились в воздухе, поднимаясь все выше и выше в своем свадебном танце, и вот превратились в две еле заметные точки. Потом и точки эти исчезли.

Гарион и остальные пробыли у Полгары и Дарника еще две недели. Но вот Полидра, заметив, что хозяевам хочется покоя и уединения, предложила всем съездить в Вейл. Пообещав к вечеру воротиться, Гарион с Сенедрой взяли сына и подросшего уже волчонка и вместе с Белгаратом и Полидрой отправились в самое сердце Вейла.

Около полудня они добрались до приземистой башни Белгарата и поднялись по винтовой лестнице на самый верхний этаж.

— Осторожнее, тут ступенька еле держится, — рассеянно предостерег их на лестнице хозяин.

Гарион помешкал, пропустил всех вперед, потом приподнял тяжелую каменную плиту и заглянул под нее. Под нею обнаружился круглый камушек величиной с лесной орех. Гарион вытащил его, сунул в карман и опустил плиту на место. Он заметил, что другие ступени вытерлись и просели от времени, а эта выглядит как новенькая, и подумал о том, сколько столетий или тысячелетий подряд старик перешагивал через нее. И Гарион стал подниматься с приятным сознанием выполненного долга.

— Что ты там делал? — спросил Белгарат.

— Ступеньку чинил. — И Гарион вручил старику странный камушек. — Она шаталась из-за этой вот штуковины. Теперь стоит как влитая.

— А знаешь, я буду скучать по этой ступеньке, — жалобно вздохнул старик. Потом уставился на камушек. — Ах, вспомнил! Я сам его положил под ступеньку.

— Но для чего? — изумилась Сенедра.

— Это бриллиант, моя девочка, — объяснил Белгарат. — Я хотел проверить, сколько времени мне понадобится ходить взад-вперед по лестнице, чтобы истолочь его в пыль.

— Бриллиант? — Глаза Сенедры расширились.

— Можешь взять его себе, если хочешь.

Белгарат протянул камушек королеве.

И тут случилось невероятное. Невзирая на свое толнедрийское происхождение, Сенедра продемонстрировала подлинное бескорыстие.

— Нет, спасибо, Белгарат, — сказала она. — Я не хочу разлучать тебя со старинным другом. Мы с Гарионом можем положить его на место, когда будем уходить.

Белгарат расхохотался.

Гэран и молодой волк резвились на полу под одним из окон. Мальчуган тискал волчонка, таскал за уши и хвост, зверь же, стоически снося истязания, то и дело норовил облизать мальчишке лицо. Гэран заливался счастливым хохотом.

Полидра критически оглядела круглую сводчатую комнату.

— Приятно вновь оказаться дома. — Она ласково погладила спинку кресла, испещренную глубокими царапинами от совиных когтей. — Я не менее тысячи лет просидела на этой самой спинке…

— А что ты делала тут, бабушка? — спросила Сенедра, которая безотчетно копировала теперь обращения Гариона к близким.

— Надзирала вон за ним. — И золотоволосая женщина указала на Белгарата. — Я полагала, что он когда-нибудь меня все-таки узнает, но не могла предположить, что случится это так нескоро. Вот и пришлось мне привлечь его внимание.

— Каким образом, бабушка?

— Я избрала вот это обличье. — Полидра коснулась пышной своей груди. — Похоже, я много больше интересую его как женщина, нежели как сова или волчица.

— Кстати, все время забываю тебя кое о чем спросить, — вмешался Белгарат. — Когда мы повстречались, вокруг не было других волков. Что ты делала там, одна?

— Поджидала тебя.

Он заморгал.

— Так ты знала, что я буду там?

— Разумеется.

— А когда это было? — полюбопытствовала Сенедра.

— После того, как Торак похитил у Алдура Шар, — рассеянно ответил Белгарат — он явно думал о другом. — Учитель отослал меня на север, дабы я уведомил о случившемся Белара. Я обернулся волком, чтобы выиграть время. Мы с Полидрой повстречались в области, которая ныне именуется северной Алгарией. — Он поглядел на жену. — Кто предупредил тебя, что я иду?

— Меня ни о чем не надо было предупреждать, Белгарат, ведь, родившись, я уже знала, что в один прекрасный день ты придешь. Но ты, надо признаться, не спешил. — Она вновь оглядела помещение. — Думаю, мы немножко тут приберемся. А на окна непременно надо будет повесить занавески…

— Ну, что я говорил? — вздохнул Белгарат.

Засим последовали поцелуи, объятия, рукопожатия, слезы прощания. Потом Сенедра подхватила на руки Гэрана, Гарион — волчонка, и семейство стало спускаться вниз по винтовой лестнице.

— Чуть не забыл, — на полпути спохватился Гарион. — Отдай мне бриллиант — я положу его на место.

— Разве нельзя положить на его место простой камушек? — Глазки Сенедры хитро блеснули.