Дэвид Эддингс - Келльская пророчица

И тут, словно в ответ на его безмолвную мысль, из комнаты, где дамы совещались с портными, явилась келльская прорицательница с повязкой на глазах. Вслед за нею выпорхнула Сенедра, облаченная в одну лишь сорочку, притом весьма короткую.

— Но это же такое роскошное платье, Цирадис! — умоляющим тоном воскликнула королева.

— Оно хорошо для тебя, королева Ривы, — ответила пророчица. — Но эта роскошь не для меня.

— Сенедра! — Гарион задохнулся от возмущения. — Ты же не одета!

— Да ну тебя! — отмахнулась Сенедра. — Кто из вас не видал голых женщин? Важнее то, что я никак не могу сладить с моей загадочной подружкой. Цирадис, если ты не наденешь это платье, я очень, очень рассержусь на тебя! К тому же нам срочно нужно соорудить тебе подходящую прическу.

Пророчица же, словно на глазах у нее и не было повязки, приблизилась к Сенедре и нежно заключила ее в объятия.

— Дорогая, дорогая моя Сенедра, — ласково заговорила она, — сердце твое больше, чем ты сама, моя крошка, а твоя заботливость согревает мне душу. Но я вполне удовлетворена моим незатейливым нарядом. Возможно, со временем вкусы мои и переменятся — тогда я с радостью прибегну к твоим любезным услугам.

— С нею решительно невозможно разговаривать! — всплеснула руками маленькая королева. И грациозно скользнула в двери дамской комнаты — только взметнулся коротенький подол.

— Ты должен получше ее кормить, — заявил Белдин Гариону. — Не пойму, в чем душа держится…

— Она и такой мне нравится, — ответил Гарион. Потом взглянул на Цирадис. — Не желаешь ли присесть, великая прорицательница?

— Если позволишь.

— Разумеется!

Гарион жестом отклонил помощь Тофа и сам подвел девушку с завязанными глазами к мягкому креслу.

— Благодарю тебя, Белгарион, — сказала она. — Ты столь же добр, сколь и отважен. — Улыбка ее была словно луч солнца в ненастный день. Рукой она коснулась своих волос. — Неужели это и впрямь столь безобразно?

— Это прекрасно, Цирадис, — чистосердечно ответил Гарион. — Сенедра частенько преувеличивает, к тому же обожает выводить из себя людей — меня, в частности.

— Разве тебе это столь уж неприятно, Белгарион?

— Н-нет. Я, наверное, заскучал бы по этим ее выходкам, если бы она вдруг сделалась благоразумной.

— Ты попался в любовные сети, король Белгарион. Ты могущественный волшебник, но, смею думать, твоя маленькая королева при помощи еще более сильных чар околдовала тебя и держит сердце твое на своей маленькой ладошке.

— Это правда, но, знаешь, я ничего не имею против.

— Если вы не прекратите этой слащавой тягомотины, меня вырвет! — ворчливо заявил Белдин. И тут воротился Шелк.

— Ну как, клюнуло? — спросил Белгарат.

— Нарадас обставил тебя и с библиотекой. Я заглянул туда, и тот, кто ведает книгами…

— Библиотекарь, — рассеянно уточнил Белгарат.

— Хоть черт в ступе. Так вот, он сказал, что, как только Нарадас появился в замке, он тотчас же перевернул все вверх дном в библиотеке.

— Это уже кое-что, — сказал Белгарат. — Значит, Зандрамас нет на острове. Она послала сюда Нарадаса, чтобы он выполнил ее поручение. И что, он все еще разыскивает карту?

— Похоже, нет.

— Значит, он ее нашел.

— И, скорее всего, уничтожил, чтобы мы до нее не добрались, — прибавил Белдин.

— Нет, добрый Белдин, — вмешалась Цирадис. — Та карта, что вы ищете, все еще существует, но она вовсе не там, где вы намеревались ее искать.

— Но, разумеется, нечего и ожидать, что ты намекнешь, где именно она сейчас находится? — без всякой надежды спросил Белгарат.

Цирадис отрицательно покачала головой.

— Не стоит, уважаемый Белгарат.

— Погоди-погоди, ты сказала «карта»? — Белдин, как всегда, атаковал лоб в лоб. — Значит ли это, что она существует в единственном экземпляре?

Цирадис кивнула.

Горбун передернул плечами.

— Ну да ладно. Поиски карты заполнят наш вынужденный досуг — нам все равно нечего делать, покуда двое наших героев не начнут пробовать на зуб доспехи своих противников.

— Кстати, чуть не забыл! — воскликнул Гарион, пристально глядя на Закета. — Ты ведь не умеешь орудовать копьем, я правильно понял?

— Честно признаться, не умею.

— Тогда завтра утречком мы с тобой куда-нибудь подадимся, и я дам тебе несколько добрых советов.

— Мне это представляется вполне разумным.

Наутро оба друга поднялись рано и верхом выехали из дворца.

— Думаю, нам лучше отправиться за городские стены, — сказал Гарион. — Конечно, неподалеку от дворца есть учебное ристалище, но там наверняка практикуются другие рыцари. Я, конечно, не хочу тебя обидеть, но несколько первых ударов новичка обычно бывают просто уморительны. А ведь мы с тобой — великие доблестные рыцари и не можем никому позволить заподозрить в нас щенков.

— Весьма признателен, — сухо отвечал Закет.

— Но, может быть, тебе по вкусу публичный позор?

— Совсем нет.

— Тогда пусть будет по-моему, ладно?

Миновав городские стены, они направились на луг в нескольких милях от города.

— Ты взял два щита, — заметил Закет. — Так принято?

— Другой предназначается для нашего противника.

— Для кого-о?

— Это будет какой-нибудь пень или дерево. Нам нужна мишень. — Гарион натянул поводья. — Кстати, учти, что турнир, в котором мы собираемся участвовать, чисто формальный. Никто никого не намеревается убивать — это считается дурным тоном. Скорее всего, мы будем сражаться при помощи копий с тупыми наконечниками. Это помогает предотвратить несчастные случаи.

— Но ведь кто-то порой все-таки гибнет?

— И такое случается, но крайне редко. Цель поединка считается достигнутой, если один из сражающихся вылетел из седла. Тогда ты подъезжаешь к нему и упираешь кончик своего копья в самый центр его щита.

— Разумеется, ежели наземь лечу я, он делает то же самое…

— Верно.

— Но это же, наверное, больно!

— Так оно и есть. После нескольких ударов соперника ты покроешься синяками с головы до ног.

— И они тут так развлекаются?

— Это не только забава. Это своего рода состязание. Оно выявляет сильнейших.

— Хоть это я могу понять…

— Полагаю, это состязание должно тебе понравиться.

Они прикрепили щит на пружинистую ветвь кедра.

— Как раз нужная высота, — сказал Гарион. — Сперва я покажу тебе, как это делается. Смотри внимательно. А потом попробуешь сам.

Гарион, уже изрядно поднаторевший в боевом искусстве, с каждой попытки попадал в цель.

— А зачем ты в последнюю секунду привстаешь в стременах? — спросил внимательный Закет.

— Я не столько привстаю, сколько наклоняюсь вперед. Суть в том, чтобы получше упереться ногами в стремена, наклониться вперед и напрячь все мускулы. Таким образом к твоему весу прибавится еще и вес лошади, что значительно увеличит силу удара.