Кристофер Сташеф - Мудрец

— Ведь ты помог всем нам слезть с отвесного утеса и справиться с фучаном, — напомнила Китишейн.

— А ты? — Он выразительно посмотрел на нее. — Ты тоже больше не ненавидишь меня?

Девушка зарделась, отвернулась и пробормотала:

— Конечно нет.

Его взгляд задержался на ней, потом обратился к Луа.

— А ты, девушка-гном? У тебя больше всех причин, чтобы возненавидеть меня!

— О Кьюлаэра, конечно нет! — с чувством воскликнула Луа. Она бросилась, чтобы обнять его, и оступилась, не дотянувшись.

Кьюлаэра поднял ее и с улыбкой снова опустил на землю.

— Нет, ты бы не смогла меня ненавидеть, верно? Ты слишком хорошая.

— Да, слишком хорошая для такого выродка! — Йокот подошел к Луа, на мгновение его лицо исказила боль, но он быстро ее спрятал, посмотрел на Кьюлаэру, ошеломленный собственными чувствами. — Прости, Кьюлаэра.

— Не надо, — успокоил его Кьюлаэра. — Я действительно выродок.

— Был, — поправила Китишейн.

— Нет, не был, а есть, — наконец подал голос Миротворец. — Выродок — это тот, кого обычно считают опасным, поскольку такие не живут по законам стада, а потому могут как наброситься на своих сородичей, так и помочь им.

— И еще могут как спасти их, так и обидеть, — задумчиво произнес Йокот.

— Они непредсказуемы. — Взгляд Китишейн задержался на Кьюлаэре. — Да, я могу сказать это о тебе.

Кьюлаэра смотрел на нее, пока не почувствовал себя неуютно, а потом улыбнулся:

— Это сейчас я непредсказуемый. Еще совсем недавно вы могли не сомневаться в том, что я могу сделать.

Китишейн улыбнулась ему в ответ:

— Да, — бить и издеваться.

Кьюлаэра был потрясен тем, что понял, что теперь это не так. Правда, он не был уверен, что ему это по нраву.

— Плохого, хорошего, привлекательного или отвратительного — мы должны были спасти тебя, чтобы потом, когда-нибудь ты спас нас, — продолжала Китишейн. — Для нас имеет значение лишь то, что ты пытался помочь мне — все равно почему.

— Все равно? — взволнованно спросил Кьюлаэра.

— Потому что причины могли быть как плохими, так и хорошими, — ответил Йокот, — и ни один из нас не скажет наверняка, каковы они — особенно у тебя!

Китишейн радостно улыбнулась.

— Так, значит, мы все задумались об этом. — Она повернулась к Миротворцу — Когда это случилось?

— За последние шесть месяцев, — ответил тот, — но вам не нужно считать себя стадом, скорее вы — очень маленькое войско.

Йокот усмехнулся:

— И вправду очень маленькое! Но почему ты сегодня сразу нам не помог, Миротворец?

— Только не говори, что и на этот раз в этом не было нужды! — потребовал Кьюлаэра. Мудрец покачал головой:

— Сначала я подумал, что, наверное, необходимости нет, что вы справитесь сами. Но и придя вам на помощь, я нанес врагу лишь считанные удары, а потом добавил к заклинанию Йокота собственную магическую силу.

— Это сделал ты! — обвиняющим тоном проговорил Кьюлаэра. — Это ты сплотил нас в свою собственное маленькое войско! Но ради какой битвы?

— Ради спасения человечества, конечно, — беззаботно ответил Миротворец, а потом кивнул в сторону гномов. — И всех прочих молодых рас.

— Не надо смеяться над нами, старик! — рявкнул Кьюлаэра. — С каким врагом мы будем сражаться?

— С Боленкаром, — ответил Миротворец.

Все в ужасе уставились на него, их как будто обдало холодом.

Китишейн медленно проговорила:

— Боленкар на юге. Ты ведешь нас на север.

— Я же не сказал, что вы уже готовы бороться с ним, — ответил Миротворец.

— Куда же в таком случае мы идем? — спросил Кьюлаэра.

— Искать Звездный Камень, — ответил Миротворец.

В этот вечер у костра он рассказал им о Звездном Камне.

— Я уже рассказывал вам о Ломаллине и Улагане, — сказал он, — и о битве улинов.

— Да, мы часто слышали об этом от наших шаманов, когда были маленькими детишками, — проворчал Кьюлаэра. Китишейн кивнула:

— Ломаллин был воплощением доброты и истины, а Улаган — воплощением зла и лжи.

— Улаган был воплощением зла и лжи, и даже больше этого, — согласился Миротворец, — и именно его намерение уничтожить все молодые расы вынудило Ломаллина повести на него свои войска.

— Все молодые расы? — удивилась Луа. — Но ведь Улагана звали человеконенавистником!

— Он ненавидел все молодые расы, люди были просто самыми многочисленными из них, — ответил Миротворец. — Он бы уничтожил и гномов, покончив с людьми, эльфами и карликами.

Йокот тоже был потрясен:

— Значит, шаманы ошибались?

— Все, что они говорили, правда, — ответил Миротворец, — но они не знали всей правды.

— А Ломаллин? Он действительно был человеколюбив? Он действительно был шаманом богов?

— Он любил все молодые расы, как любил всех, даже грешных, — ответил Миротворец. — А что касается шамана — нет. У улинов не было шаманов, и в любом случае знания Ломаллина были обширнее знаний любого шамана. Он был скорее мудрец, нежели воин, хотя мог в случае необходимости и сражаться.

Йокот помрачнел:

— Но он дрался с Багряным богом и сразил его!

— Не при жизни, — сказал Миротворец. — При жизни он встретился с Улаганом-человеконенавистником в каменном кольце, древнем храме, возведенном людьми в честь улинов, и сразился с ним там.

— А наш шаман говорил, что Ломаллин убил Багряного! — воскликнула Луа.

— Это сделал его дух, когда Огерн и Дариад вели безнадежный бой против человеконенавистника, — сказал ей Миротворец. — Когда Багряный почти уже победил их, к Огерну и Улагану явился дух Ломаллина и сразил Багряного. Но дух Улагана устремился к небу и сразился там с духом Ломаллина, выковавшим себе оружие из звезд. Улаган сломал копье Ломаллина, кусок его полетел на север и звездой упал на землю. Но Ломаллин выковал другое оружие и убил дух Улагана, стер его с лица земли.

— Значит, даже духа Улагана не осталось? — спросил Йокот, выпучив глаза.

— Даже духа, но память о нем жива в его получеловеческом сыне Боленкаре, стремящемся завершить дело отца.

— То есть Боленкар на самом деле стремится уничтожить человечество? — спросила Китишейн.

— Да, но ему не хватает силы: он лишь наполовину улин, — поэтому пока занимается тем, что стравливает человеческие племена, роды, семейства между собой. В этом он заручился поддержкой всех прочих порожденных Улаганом ульгарлов, которые занимаются тем, что натравливают гномов на эльфов, а карликов на великанов, все молодые расы друг на друга — и человечество на всех вместе взятых. Его замысел ясен: пускай они все перебьют друг друга в неистовой жажде крови. А потом, если, конечно, к тому времени кто-нибудь останется в живых, он, конечно, приведет ульгарлов и уничтожит уцелевших.

— Но он не может оживить улинов! — воскликнул Йокот. — Он не способен оживлять мертвых!.. Да?