Кристофер Сташеф - Маг с привидениями

Капли дождя колотили по стеклу и оконной раме, и Розамунда невольно сравнила их со своими слезами. Охваченная тоской, она откровенно призналась себе в том, насколько зависела от доброго и благородного великана Бриона, столь милосердного в обычной жизни, и столь яростного в бою, и столь неуклюжего наедине с нею! О, если бы он хотя бы раз дерзнул хоть на йоту отступить от незыблемых канонов рыцарства и хотя бы поцеловал руку невесты своего брата! Если бы только он не вел себя с нею так заносчиво и снисходительно на людях! Но теперь, когда его уже не было в живых, Розамунда могла честно признаться себе в том, что она могла положиться на него. Именно он помогал ей отбиться от Джона и Гагериса, именно ему порой удавалось скрасить ее одиночество — пускай даже ценой непримиримых споров.

Но теперь Бриона больше не было, Петрониллу ждала участь пожизненной узницы, и Розамунда осталась совсем одна и была совершенно беззащитна перед притязаниями короля Драстэна. Хуже того — теперь ее наверняка выдадут за этого слизня Джона, ибо наследником стал он, а этот никогда не скажет «нет» своему папочке, хотя бы тот и стал тащить в свою постель его невесту! Это было невыносимо! Нет! Она этого не вынесет! Пальцы Розамунды сомкнулись на холодном медальоне, таившем спасительную каплю яда, но она тут же заставила себя отбросить эту мысль. Граф Сонор мог солгать ей. Может, Брион еще жив, и, значит, она также должна остаться в живых. Пока еще она не совсем беззащитна. Как все благородные дамы того времени, Розамунда была обучена обращению с мечом — ведь, выйдя замуж, она должна была бы уметь сражаться и оборонять замок супруга во время его отсутствия. И еще... еще она помнила несколько заклинаний, которым ее выучила тетушка Мод. Кто-то постучал в дверь.

— Войдите, — проговорила Розамунда. Ей было все равно, кто войдет в ее комнату.

Вошли двое молоденьких солдат и втащили в дверь длинное полено.

— Вы дров просили, миледи?

— Да. Положите полено в камин.

Розамунда зябко поежилась и плотнее завернулась в шаль.

Солдаты уложили полено в камин, поклонились и вышли из комнаты. Розамунда задвинула засов, закрыла шторы и сняла платье, чтобы не испачкать. Потом, сама не зная, откуда у нее взялись такие силы, она вытащила тяжеленное полено из камина и уложила на каменный пол. Затем Розамунда прошлась вдоль полена, водя в воздухе руками так, как много лет назад ее научила тетка, и произнося древние заклинания, значение которых ей было понятно лишь наполовину.

Над поленом словно бы сгустилась дымка, а само полено начало менять форму, как будто обратилось в большой кусок расплавленного воска. Затем изменился и цвет — полено стало светлым, почти белым, и вот оно превратилось в точную копию Розамунды. Вместо полена на камнях лежала обнаженная девушка, настолько похожая на живую, что Розамунда ахнула от изумления и ущипнула себя за руку, чтобы убедиться, что сама она стоит возле своей копии. Обрадованная удачей, она прошлась вдоль своего творения, по-новому водя руками и распевая другие слова. Остановившись, Розамунда стала ждать.

Сомкнутые веки затрепетали, раскрылись. Глаза у двойника Розамунды оказались такими же синими, как у нее самой, но пока они были тусклыми, неживыми.

Розамунде стало совсем не по себе, но она прогнала страх и приказала своему двойнику?

— Встань!

Девушка, сотворенная из полена, встала — неуклюже, но все же довольно-таки сносно. Розамунда, содрогаясь при каждом прикосновении к коже двойника, обрядила ее в свое платье. Покончив с этим, она отступила и дала двойнику новый приказ:

— Если кто-то постучит в дверь, говори: «Войдите». Если с тобой заговорят, легонько кивай головой. Как только в комнате стемнеет, разденься и ляг в постель. Когда станет светло, встань и надень новое платье из этого шкафа.

Девушка-двойник принялась стаскивать с себя платье.

— Еще рано! — рассердилась Розамунда, бросилась к окну и раздвинула шторы. Обернувшись, она чуть не вскрикнула — настолько девушка-двойник оказалась похожей на нее. Ну и пусть ей казалось, что та мертва изнутри! Никому до этого не будет никакого дела, и уж тем более — королю Драстэну.

Подбежав к гардеробу, Розамунда вытащила оттуда дорожное платье, ботинки и плащ с капюшоном и быстро оделась. Затем она подвела девушку-двойника к двери и поставила так; чтобы ту не было видно, когда откроется створка.

— Когда стражник снимет шлем, стукни его по голове. С этими словами она забарабанила в дверь и отступила на шаг.

Стражник, переступив порог, нахмурил брови:

— Миледи?

— Ты что же, не удосужишься обнажить главу перед твоей принцессой? — холодно произнесла Розамунда.

Солдат вздохнул, в душе явно проклиная женские капризы, и, опустившись на одно колено, стащил с головы шлем.

Рукотворный двойник Розамунды вышел из-за двери и ударил стражника кулаком по макушке. Пусть кулак был невелик — по тяжести он остался деревянным. Не издав ни звука, стражник рухнул ничком на пол с выпученными глазами.

— Стража! — в притворном волнении вскричала Розамунда. — Заберите этого наглеца и научите его хорошим манерам!

Однако на ее зов никто не явился. Набравшись храбрости, принцесса выглянула в коридор, посмотрела направо, налево — переступила порог и вышла из комнаты. Затем последовали мучительнейшие полчаса, в течение которых Розамунда кралась по тускло освещенному коридору, благодаря судьбу за то, что идет дождь и в замке царит полумрак. Трижды она едва успевала вовремя спрятаться от проходивших по коридору стражников, дважды чудом не налетела на слуг — один нес графу вино и мясо, а второй мыл пол. Наконец она выбралась из замка, и в лицо ей пахнуло свежим холодным вечерним воздухом. Пусть воздух был влажным — все равно он пах свободой.

Само собой, мальчишка-поваренок привязал свою лодочку возле кухни. Розамунда проворно прыгнула в лодку, отвязала ее от причального столбика, вставила весла в уключины. Когда-то, когда был жив ее отец, он научил ее грести. Стараясь работать веслами как можно более проворно и бесшумно, Розамунда повела лодку через излучину реки, огибавшей замок и служившей природным рвом, — Она гребла и молилась святому Иуде, чтобы тот помог ей. Наверное, святой услышал ее молитву, поскольку Розамунде удалось добраться до противоположного берега и никто ее не окликнул. Она вынула весла из уключин и бросила их на дно лодки, после чего оттолкнула ее от берега. Нашедшие лодку люди подумают, что она просто сама отвязалась от столбика во время грозы.

Розамунда могла бы закричать от радости, но мысленно напомнила себе о том, что до истинной свободы ей еще далеко. Она зашагала прочь от берега под проливным дождем, благословляя его струи, благодаря грязь, хлюпавшую у нее под ногами. В конце концов она добралась до опушки охотничьего леса и скрылась под сенью высоких деревьев. Там Розамунда позволила себе несколько минут передохнуть. Радость избавления охватила ее. Ей было немного не по себе, но она напомнила себе о том, что свободна и какие бы опасности ни ожидали ее впереди, они не могли сравниться с радостью побега от короля Драстэна.