Кейт Форсит - Запретная земля

— Вы будете осторожны? — с тревогой сказал Дункан, и Лахлан кивнул, ударив его по крепкому плечу.

— Ну конечно же, старый друг. А твоя задача защищать Изолт с Эльфридой и прикрывать мою спину.

Наконец настал день поединка, прохладный весенний день. Солнце скрывалось за серыми облаками, но ветра почти не было. Погода как нельзя лучше подходила для сражения, и Лахлан с улыбкой поблагодарил Гвилима, зная, что у колдуна есть погодный талант и он позаботился о том, чтобы Лахлану не пришлось бороться еще и с жарой, мухами и бьющим в глаза солнцем.

— Жаль, что не могу сделать ничего большего, мой господин, — ответил Гвилим.

— Ты можешь дать мне благословение Эйя, — серьезно сказал Лахлан, и Гвилим сделал над его лбом знак Эйя, пробормотав:

— Да обернется к вам Эйя своим светлым лицом.

Леонард Осторожный попытался убедить Лахлана облачиться в тяжелые железные латы тирсолерцев, но тот наотрез отказался. Он не привык к лишней тяжести и недостатку подвижности, поэтому надел лишь свою побывавшую во многих битвах кожаную кирасу поверх легкой, но плотной кольчуги, которую ему преподнесли в дар кузнецы Дан-Горма. На голове у него был легкий шлем с широкими полями и забралом с дырочками, превосходно защищавший голову, лицо и шею. Как обычно, он надел свой килт, а на ноги — длинные кожаные сапоги. За спиной у него висел тяжелый палаш, за пояс были заткнуты шпага и кинжал, а из-за голенища торчал маленький сан-до, узкий, но смертоносный нож. Поверх всего он надел темно-зеленую накидку с белым оленем, взвившимся в прыжке у него на груди.

Лахлану не позволили взять с собой Лодестар, потому что магическое оружие было запрещено правилами суда поединком. Поскольку прикосновение к нему убивало любого, кроме Мак-Кьюиннов, его завернули в шелк, надежно заперли в сундуке и оставили в лагере под присмотром одного из Синих Стражей. Если бы Лахлан погиб, страж должен был бежать из Тирсолера и отвезти сундук пятилетнему сыну Лахлана, Доннкану Мак-Кьюинну, который стал бы Ри.

По мере приближения к воротам Брайда все почувствовали, как по спинам у них забегали мурашки. Когда они пройдут по длинному плохо освещенному туннелю, возврата уже не будет. Если Филде нарушит свои заверения в безопасности, их всех за считанные минуты перережут.

Лахлан пытался ограничить свою свиту тремястами солдатами, относительно чего Филде и Леонард Осторожный достигли соглашения, но Изолт отказалась остаться в лагере, и Эльфрида тоже, к огромному удивлению Банри.

— Вы рискуете жизнью за меня, — сказала Эльфрида. — Я должна быть там.

Лига Исцеляющих Рук тоже настояла на том, чтобы войти в свиту Лахлана, хотя он сначала не поверил своим ушам, а потом рассердился. Но Финн заявила:

— Можно подумать, мы согласимся пропустить битву века! Да я скорее жареную крысу проглочу, чем не увижу такое зрелище. Кроме того, если они затеяли какое-то вероломство, может быть, нам удастся помочь.

Учитывая, какой полезной Лига Исцеляющих Рук оказалась в прошлом, Лахлан больше не возражал, хотя их присутствие лишь утяжелило его ношу. Теперь, когда подошло время лицом к лицу встретиться с защитницей Филде, Лахлан отчетливо ощущал тошнотворный холод в низу живота. Но на его лице не было ни намека на страх, оно оставалось бледным и холодным, точно высеченное из мрамора.

Когда он прошел через ворота на арену, трибуны загудели и разразились криками «демон» и «еретик». Эльфрида сжала руки, закрыла глаза и принялась вполголоса читать молитву. Изолт сидела величаво и неподвижно, одетая в тяжелую белую парчу, расшитую и окаймленную золотым кружевом, как и подобало Банри. Ее рыжие волосы были заплетены в толстую тяжелую косу, перекинутую через плечо и достигающую до талии. Хотя никто этого и не знал, парадное платье было сшито так, что в случае необходимости Изолт могла одним движением сбросить его и быть готовой к борьбе.

Защитница Филде выступила навстречу Лахлану, и они поклонились друг другу, а потом двум трибунам на противоположных концах стадиона. Защитница была высокой грузной женщиной, с головы да ног закованной в серебряные латы, с длинной белой накидкой, украшенной алым крестом. Можно было разглядеть лишь пару льдисто-серых глаз, грозно сверкавших в прорезях забрала. Ее латы были выкованы так, чтобы подчеркнуть статус бертильды, поэтому имели выпуклость только под одну правую грудь. У нее тоже был тяжелый двуручный меч, а на поясе висели кинжал и шпага.

Прозвучал продолжительный рев труб, а потом Лахлан и бертильда по очереди поклялись, что их дело правое и что у них нет никакого другого оружия, кроме выбранного маршалами, и никаких магических средств.

— Тогда начнем испытание поединком! — грубым голосом объявила Филде. На ней опять были золотые латы, лицо скрывалось под забралом пышно украшенного шлема, а руки в перчатках лежали на рукоятке священного золотого меча.

Сначала оба сражающихся испытывали силы друг друга и выискивали слабости. Палаши были тяжелым обоюдоострым оружием, рассчитанным скорее на то, чтобы рубить, а не колоть. Поскольку обе руки при этом заняты, бойцы не могли воспользоваться еще и кинжалом, чтобы сделать ложный выпад или отразить удар. Время от времени то одному, то другой удавалось ударить соперника ногой или локтем, но кроме этого был лишь звон мечей, постоянное кружение и броски вперед, стремительные выпады и отходы обратно, внезапные наклоны или откаты, когда противник подходил слишком близко.

Хотя Лахлан был чуть выше и тяжелее, а его торс очень хорошо развит благодаря крыльям, все видели, что бертильда была куда опытнее в искусстве фехтования. Она владела множеством ударов, которые неоднократно чуть было не разоружали Лахлана, и сражалась без устали, явно не испытывая ни гнева, ни страха. Один раз лезвие ее меча скользнуло по руке Лахлана, разрубив кольчугу, и из раны хлынула кровь, сделавшая землю под его ногами довольно скользкой. В ложе Ри многие ахнули, но Изолт осталась столь же спокойной и невозмутимой, как обычно, а ее руки неподвижно лежали на коленях.

Похоже, боль в ране подтолкнула Лахлана к действию. Он обрушил на бертильду бешеный шквал ударов, заставив ее отступить. Ее движения были довольно неуклюжими. Всем зрителям стало ясно, что латы отягощали ее, замедляя реакцию на гибкие и грациозные движения Лахлана. Внезапно она крутанулась на ноге, низко опустив меч и прижав его близко к телу. Казалось, этот удар должен разрубить Лахлана пополам, таким молниеносным и мощным было ее движение, но он взмахнул крыльями и взвился в воздух, а меч прошел у него под ногами. Потом одна его нога внезапно вылетела вперед, с силой ударив бертильду в лицо. Она тяжело рухнула, зазвенев латами. Лахлан легко приземлился, быстрым и мощным ударом опустив меч. Он ударил ей в грудь, оставив вмятину в латах там, где должна была быть левая грудь, но не проколов их. Она вскрикнула от боли, но отбила меч Лахлана рукой в латной перчатке, нанеся своим палашом стремительный удар вверх. Лахлан отскочил, а она с трудом поднялась на ноги, прижав руку к груди и тяжело дыша.