Стэн Николс - Магия цвета крови

— Нет, нет... Конечно нет! Просто мух легче поймать с помощью меда, чем уксуса. Мне всегда казалось, что действовать исподтишка — лучшая политика в отношении этих людей.

— То есть потакать им, ты имеешь в виду.

Усы “крысы” задрожали. Но он не успел ответить, так как на них едва не свалился проходивший мимо пьяный сатир.

— Выпьем? — “Змея” кивнул в сторону стола.

Они уселись, и лакей принес им напитки — вино для “крысы”, коньяк для “змеи”.

На шее “крысы” висел округлый медальон медного цвета. Едва он коснулся его указательным пальцем, как голова отвратительного грызуна исчезла и мужчина вновь обрел человеческий облик. Гладкая кожа и отливавшие серебром волосы, уложенные весьма замысловатым образом, свидетельствовали о том, что этот человек предпочитал разговоры делу.

“Змея” решил последовать его примеру и тоже избавился от своего обличья. Он выглядел старше и, судя по изборожденному морщинами лицу, проводил жизнь в трудах. В коротко остриженных бороде и волосах серебра было заметно больше, чем у его собеседника.

— Но, верховный вождь, — продолжал тот, кто недавно был “крысой”, — ты не станешь отрицать, что со времени введения чрезвычайного положения беспорядки только усилились.

— Когда вводятся такие меры, поначалу не избежать беспорядков. — Айвэк Басторран пригубил коньяк. — Все успокоится, как только горячие головы поймут, что у нас серьезные намерения.

Посол Гэт Тампура Анор Талгориан отметил про себя самодовольство паладина.

— Отчеты, которые поступают в дипломатический корпус, — он отпил глоток вина, — показывают, что активность этих людишек распространяется, словно лесной пожар.

— Я бы не сказал, что дело обстоит настолько скверно. Просто в борьбе с ними мы добились определенных успехов, а мстить... Ну, это полностью соответствует их природе.

— А-а, ты признаешь, что ваши неуклюжие действия лишь ухудшают ситуацию.

— Нет, таких слов от меня никто не услышал. Мы с корнем вырываем эту заразу. И пока мы не закончили, кровопролитие неизбежно. Просто нужно проявить выдержку.

— В надежде, что мятежники выступят первыми. Это в наших интересах.

— Слишком много чести называть их мятежниками, Талгориан. Они преступники, разбойники... отбросы общества. Кланы разберутся с ними.

— Наверное, когда у тебя полностью развязаны руки, это вызывает чувство удовлетворения, — сухо заметил посол.

— Я не делаю секрета из своих взглядов на общественный порядок. Ты не хуже меня знаешь, что Ринтарах тоже разъедают язвы. Так что мы не исключение.

—Что же, выходит, у мятежников есть организация? Одно из двух, Басторран. Либо это вспышки разрозненного сопротивления, либо организованное движение.

— Они организованы в том смысле, что и любая бандитская шайка, и цели у них ничем не отличаются.

— Слишком жесткая позиция затрудняет действия, а это непозволительно, — с глубокомысленным видом ответил Талгориан. — Как бы не утратить понимание истинной природы проблемы...

— Чушь! Истина в том, что обе империи применяют все более жесткие санкции, потому что беззаконие распространяется, точно чума, — стоит дать толпе хоть малейшую поблажку. И восток, и запад проявили слишком большую мягкость и теперь выправляют ситуацию.

— Скорее, подливают масла в огонь.

— А что ты можешь предложить? Сладкие речи? Уступки их наглым требованиям?

— Да, сделать небольшие уступки. Отменить два-три несущественных закона; возможно, слегка снизить налоги. На сытый желудок никто не станет бунтовать.

— По мне, это значит потакать им. С какой стати давать черни то, чего они не заслужили?

— Ты поинтересовался моим мнением. По-моему, хитрость — самая разумная политика. Морковка перед носом осла.

— Морковка! — усмехнулся паладин. — А как насчет кнута?

— Не думай, что я просто чересчур щепетилен. Действуя моим методом, мы изолируем главарей и даже подтолкнем их сделать неверные шаги. Так поступает Совет внутренней безопасности у меня на родине.

— Тогда мы сходимся во мнениях. Кланы тоже считают, что в первую очередь нужно ликвидировать заводил. Разница в том, что ты видишь лишь несколько гнилых растений на пшеничном поле, а мы считаем, что все оно заражено.

— И готовы скосить все подряд.

— Если понадобится. Однако будет лучше, если ты предоставишь во всем этом разбираться нам самим, Талгориан. От тебя одно беспокойство.

— За что мне и платят.

— Взять хотя бы этого военного вождя, о котором ты только и говоришь, — продолжал Басторран. — Напрасная тревога, все это пустое...

— Пока у меня нет оснований считать, что Зиррейс не представляет собой угрозы, — сердито ответил посол. — Мне доносят о его набегах.

— Не понимаю, почему тебя так волнует, что варвары убивают друг друга. Как раз это и делает их неопасными для империи.

— И снова хотелось бы надеяться, что твое благодушие имеет под собой серьезные основания.

— Нет нужды полагаться исключительно на мое мнение. Северная экспедиция совсем скоро должна добраться до места своего назначения, вот тогда и станет ясно, кто такой Зиррейс. Кстати, есть ли какие-нибудь известия от нее?

— Нет. И, согласно донесениям наших агентов, о ринтарахской экспедиции тоже ничего не слышно.

— Когда имеешь дело с варварскими странами, со связью всегда проблемы. Стоит забраться достаточно далеко, и непременно случаются задержки.

— Похоже на то.

— Вижу по лицу, тебя снова гложет тревога. — Басторран отпил из бокала. — Доверься мне, посол, и очень скоро убедишься, что все это просто булавочные уколы.

Внимание Талгориана привлекло что-то в дальнем конце зала.

— Кстати о булавочных уколах...

Вождь паладинов проследил за его взглядом и в первый момент, казалось, не понял, о ком речь, но потом кивнул.

— А-а, Далиан Карр... — Особой радости в его голосе не ощущалось.

Карр стоял, прислонившись к стене, его камзол украшал вездесущий герб Гэт Тампура: изрыгающий пламя серебристый дракон. Патриций разговаривал с каким-то мужчиной, но даже со значительного расстояния было заметно, что беседа не увлекает его. На нем была простая матерчатая маска с прорезями для глаз, прикрывавшая лишь верхнюю часть лица и резко контрастировавшая с диковинным обличьем других гостей.

— Речь, которую он произнес... — заговорил Талгориан. — Вся эта пустая болтовня о сочувствии к так называемым “обделенным”...

— Почти мятеж, если хочешь знать мое мнение. И эти настроения недалеки от твоих собственных.

Лицо посла омрачилось.

— Я не приемлю замечаний подобного рода. Все, на чем я настаиваю, касается исключительно методов...

— Да-да, знаю. Воспринимай это как шутку. Твои взгляды просто ошибочны; позиция же Карра граничит с предательством.