Руслан Мельников - Эрдейский поход

Рывок. С ревом, сорвавшимся в визг, волкодлак, пригвожденный к земле, вдруг ринулся к германскому рыцарю. Из всех силы, что еще оставались. А их, как выяснилось, было не так уж и мало. Сил.

И ненависти. Той, которая всегда взаимна.

Снова – ви-и-изг.

На задних, прибитых к земле лапах оборотня треснула шкура и плоть. А передние отчаянно загребали когтями чернозем, траву и воздух. Из-под крошащейся корки засохшей глины-сукровицы брызнуло свежее, темно-красное. Под чудовищным напором перекосилось обломанное копейное древко. Выковырнулся, подцепив влажный комок дерна, наконечник, что был с разгона, с седла вогнан Конрадом глубоко в грунт.

Случилось невероятное. Оборотень освободился.

И – только ямка в земле. Там, где прежде торчал кусок тевтонского копья.

И ямка стала лужей. И лужа ширилась – слишком много натекло из раны. И все текло, текло... Волкодлакская кровь на наконечнике стала похожа на землю. Спеклась, затвердела черной окалиной над густой серебряной насечкой. Флажок-банер и все осиновое древко окрасилось темно-красными потеками.

Всеволод инстинктивно отскочил, поднимая мечи.

А волкодлак с перебитыми ногами нелепо копошился, дергался, извивался на земле. Стегая застрявшим в ране толстым копейным ратовищем высокую траву и густой кустарник.

Жутковатое зрелище.

Еще один рывок. Теперь оборотень не кричал даже. Видимо, не желал понапрасну расходовать силы на бессмысленное сотрясание воздуха. Зато тварь снова сдвинулась с места. Тварь ползла. Молча. На брюхе, вывернув задние ноги, волоча за собой кусок копья, оставляя позади жирный кровавый след, подобно гигантскому сочащемуся красным слизняку. Тварь скребла когтями и все тянулась, тянулась к тевтонскому рыцарю. Хрипела что-то – не понять, не разобрать. Издыхала, но ползла.

Одной лишь ненавистью уже, наверное, движимая.

Из раны лилась кровь. Из глаз – слезы. Из раззявленной пасти – клочьями падала пена.

«Хватит! – решил Всеволод. – Пора прекращать!»

Его опередили. Прекратили. Конрад шагнул навстречу твари. Клинок рыцаря прогудел в воздухе блестящей дугой. Прямая полоска заточенной стали и серебра ударила сверху вниз.

Хрустнуло.

Треснуло.

Передние лапы волкодлака и голова с раззявленной пастью откатились в сторону. Комья земли и комочки крови, мгновенно запекшейся и почерневшей от соприкосновения с посеребренным клинком, разлетелись сухим фонтаном.

Потом иной фонтан ударил густыми тугими струями. Крови вокруг стало еще больше.

Обезглавленное тело с культями-лапами трепыхнулось. Дернулся в последний раз обломок копья в ногах оборотня. Когти на отсеченных конечностях сжались в жуткое подобие кулаков, пронзив голые морщинистые ладони зверя... полузверя... Глаза закатились.

А пасть все открывалась и закрывалась. А клыки и зубы все пережевывали со скрипом пучок сочной травы, попавшей меж ними. Отрубленная голова словно пыталась что-то вымолвить и никак не могла.

Бело-красная пена, истекавшая изо рта волкодлака, заметно позеленела от травяного сока.

Солнце над головой. Горы и камни вокруг. Русичи, привыкшие к равнинным лесам и приграничным степям дикого поля, с интересом и настороженностью смотрели вокруг. Конрад если и был увлечен горной дорогой, то не показывал вида. Бранко ехал впереди. Проводник-волох вел отряд уверенно и безбоязненно.

Всеволод сидел в седле мрачный и насупленный. Думал о прошлой ночи. Невеселые думы думал. Пятерых дружинников схоронить пришлось. Двое тяжелораненых не дожили даже до рассвета. Их тоже – вместе с тремя убитыми... В мягкую землю, под ракитовый куст. Сбежавшие кони, правда, к утру вернулись сами. Но кони – не люди. А людей потеряли зазря. Еще не войдя в Залесье, потеряли. Скверно.

Проклятая ведьма! Проклятый волкодлак! До перевала с кратким именем Брец, куда сейчас показывал дорогу Бранко, оставалось совсем ничего. Если верить волоху. А не верить вроде оснований нет. Дорога – широкая, наезженная – две телеги пройдут – вилась по дну глубокой ломаной впадины. Справа и слева – почти отвесные скалы. На такие – не въедешь, не влезешь. Ни с конями, ни без коней.

Над склонами ущелья – по обе стороны, на самом краю, – громоздились валуны с быка размером. Опасно нависали над головами проезжающих. Кое-где меж скальными обломками и крупными глыбами выгибались под неимоверной тяжестью бревна и толстые доски. Сразу видно – удерживают груды специально наваленных камней. Под большими валунами там-сям виднелись клинышки. Под бревнами стояли упоры.

Все понятно...

Одного удара колотушки достаточно, чтобы сбить крепь и обрушить на дно ущелья смертоносный обвал. Подступы к Брец-перевалу охранялись хорошо. Не брянская то засека полусотника Прохора – с сотней воинов здесь так просто не проскочишь. Если хозяева пропускать не пожелают.

Всеволод невольно поежился. Хотелось все же поскорее миновать опасный участок. Уж очень тут неуютно, под нависающими каменьями-то. Конрад вон и тот утратил свою невозмутимость, начал озабоченно посматривать наверх. Только во л ох по-прежнему едет себе, как ни в чем не бывало. Никаких признаков беспокойства. Будто камни ему – не камни. И обвал – не обвал.

– Застава на Брец-перевале нам не страшна, – пояснил Бранко. – От татар она поставлена.

И тут же добавил – не то с сожалением, не то с насмешкой:

– Да только не там, где нужно, поставлена. Татары другой дорогой в трансильванские земли вошли – через Унгвар, Мункач и Яблунку. Нежданно-негаданно вошли. На тамошних перевалах леса было специально натаскано и навалено уйма. По ущельям – все сплошь засеки непролазные. На них король и его вельможи шибко надеялись. Никто и не думал, что кочевники со своими конями прорваться там смогут. А они пустили огонь по ветру, пожгли засеки и прошли себе. Дымы тогда над Карпатами не одну седмицу стояли. И уходили из Эрдея потом, когда уже нечисть объявилась, татары тем же путем. Но на Бреце все равно перевальная стража стоит по сию пору и службу свою несет исправно.

– Какая стража? – поинтересовался Всеволод. – Волохи? Угры? Немцы?

– Шекели. Шекелисы.

Всеволод насторожился. Как же – как же... Слышал. Запомнил... Бранко однажды обмолвился, будто именно шекелисов эрдейцы винят во взломе заветной рудной границы. Якобы, желая отомстить татарам, шекелисы открыли проход между мирами. Чтоб пустить нечисть супротив степняков. Ну и пустили... Так говорят...

– А вот и она, застава-то!

Хм, а и в самом деле. Вот. И ведь не укажи Бранко – не заметил бы. Пока носом не уткнулся. А уткнулся б, так не сразу и сообразил, в чем дело.

Грубо, по-сухому сложенная каменная стена из плоских угловатых глыб. Не стена даже, а завал этак в полтора-два человеческих роста высотой. Бесформенный препон этот перегораживал ущелье от склона до склона. Тупик посреди перевала...