У Чэн-энь - Путешествие на Запад. ТОМ II

– Это богослужение было совершено в память о том, кто должен скоро умереть.

Услышав это, Чжу Ба-цзе так и покатился со смеху.

– Ну, и шутник же вы, почтенный дедушка, – сказал он. – Мы сами непревзойденные обманщики, а вы хотите провести нас такими пустяками! Да разве монахам неизвестно, по какому случаю устраиваются богослужения? Можно при жизни совершать богослужения и сжигать различные предметы для того, чтобы переселившийся в загробный мир не испытывал ни в чем недостатка на том свете, а также богослужения для предварительной оплаты возможных грехов. Но как можно совершать богослужения в память о том, кто еще не умер?

«Да этот Дурень не так уж глуп», – с одобрением подумал Сунь У-кун и сказал:

– Вы что-то, почтенный отец, путаете. Как же можно совершать заупокойное богослужение по еще не умершему человеку?

– Вы лучше скажите нам, – молвили кланяясь хозяева, – почему вы не пошли прямым путем, а завернули к нам?

– Мы шли прямой дорогой, – отвечал Сунь У-кун, – но когда приблизились к реке, то увидели, что переправиться через нее не сможем. Тут мы услышали звуки гонга и барабанный бой, и вот пришли к вашему дому, чтобы попроситься переночевать.

– А вы ничего не заметили на берегу? – спросил хозяин.

– Мы видели там каменную плиту, – отвечал Сунь У-кун, – на которой вверху написано: «Река, Достигающая неба», а внизу: «Ширина реки восемьсот ли. Лишь немногим удалось перейти ее». Больше мы ничего не видели.

– Повыше этого места, на расстоянии примерно одного ли, стоит храм князя Божественного влияния. Вы не видели его?

– Не видели, – сказал Сунь У-кун. – Расскажите, пожалуйста, что это за князь.

– О почтенные отцы! – в один голос воскликнули оба старца со слезами на глазах.

– Раз он посылает вам благодатный дождь и счастливые облака, значит, он добр. Почему же вы так расстраиваетесь, вспоминая о нем?

– Почтенные отцы! – воскликнули старцы, топая от горя ногами и колотя себя в грудь.

– Он требует, чтобы ему приносили в жертву детей? – спросил Сунь У-кун.

– Совершенно верно, – подтвердил старик.

– И сейчас, видимо, наступила очередь вашей семьи? – спросил Сунь У-кун.

– Да, в этом году наступила наша очередь, – подтвердил старик. – Наше селение насчитывает сто дворов, называется оно Чэньцзячжуан и входит в уезд Юаньхуэй, государства Чэчиго. Этот князь требует, чтобы каждый год ему приносили в жертву мальчика, девочку, свинью, барана и жертвенное вино. Все это он сразу поедает, а взамен этого посылает нам хорошую погоду и благодатный дождь. Если же не принести ему жертву, он обрушит на нас всякие бедствия.

– А сколько у вас сыновей? – поинтересовался Сунь У-кун.

– О горе, горе! Заговорив о сыновьях, вы заставляете меня пылать от стыда! – воскликнул в ответ хозяин. – Мы с братом уже старики. Зовут брата Чэнь Цин, ему пятьдесят восемь лет, мое имя – Чэнь Дэн. Мне шестьдесят три года. В наши годы, конечно, трудно иметь детей. Мне было пятьдесят лет, а сына я все не имел. Тогда мои родные и друзья уговорили меня взять наложницу. Я с большой неохотой сделал это, и вот у меня родилась дочь. В этом году девочке пошел восьмой год. Зовут ее И Чэн-цзинь.

– Какое дорогое имя, – заметил Чжу Ба-цзе. – Почему же это ее так назвали?

– Не имея долгое время детей, – отвечал старик, – я решил заняться добрыми делами: строил мосты и дороги, сооружал кумирни и пагоды, делал подаяния монахам. Все эти расходы я записывал. И оказалось, что к моменту рождения дочери я израсходовал всего тридцать цзиней золота, что и составляет один безмен. Вот почему ее и назвали И Чэн-цзинь – Один безмен золота.

– А мальчик чей? – спросил Сунь У-кун.

– Мальчик – моего брата, – отвечал хозяин. – Он тоже рожден от наложницы. В этом году ему исполнилось семь лет и зовут его Чэнь Гуань-бао.

– А почему его так назвали? – поинтересовался Сунь У-кун.

– У них в доме есть изображение бога Гуань [57] Бог Гуань – бог войны. Имеет различные наименования: Гуань-ди, Гуань-гун, Гуань-шэн, Гуань-лао-е и Гуань Фу-цзы. Под этими именами подразумевается один из героев романа «Троецарствие» – Гуань Юй, сподвижник Лю Бэя, который после смерти был канонизирован в святые. «Слива Хуан-мэй...» – Здесь игра слов, основанная на том, что Хуан-мэй, или Ла-мэй, – поздняя слива, а Цин-мэй – ранняя. Имеются в виду старость и молодость. , – отвечал хозяин, – а так как они обращались к этому богу с молитвами о ниспослании им сына, то малыша и назвали Гуань-бао. Если сложить мои годы и годы брата – получится сто двадцать лет, а у нас всего только эти двое ребят. И на наше горе очередь приносить жертву дошла до нас. Мы, конечно, не смеем ослушаться. Теперь вы должны понять, какие чувства мы испытываем, теряя своих детей. Вот почему наше сегодняшнее богослужение называется «предварительная заупокойная служба».

Выслушав эту печальную историю, Трипитака не удержался и заплакал.

– Еще древние люди говорили: «Слива Хуан-мэй не опадает, а опадает слива Цин-мэй. Небо наказывает тех, у кого нет детей».

– Разрешите мне спросить вас, почтенный хозяин, – вступил тут в разговор Сунь У-кун. – Много у вас добра?

– Да кое-что есть, – отвечал хозяин. – Одних поливных земель у нас циней пятьдесят да богарных семьдесят. Кроме того, у нас около ста пастбищ, триста буйволов да около тридцати голов мулов и лошадей. Ну, а свиней, овец, кур и гусей не перечесть. Запасов зерна в наших амбарах нам не съесть. Одежды не сносить. Словом, добра у нас достаточно.

– Ну что ж, в таком случае пеняйте сами на себя. Нельзя быть такими скрягами.

– Почему вы считаете, что мы скряги? – удивился хозяин.

– Совершенно непонятно, – продолжал Сунь У-кун, – почему при таком состоянии вы жертвуете своими детьми? За – тратив пятьдесят лян серебра, вы смогли бы купить мальчика, а затратив еще сто лян – и девочку. Если считать со всеми дополнительными расходами, то на все это ушло бы не более двухсот лян, зато вы сохранили бы своих детей. Разве плохо оставить после себя потомство?

– Почтенный отец, – отвечали хозяева со слезами на глазах. – Вы даже не знаете, что у нас тут творится. Этот дух очень хитер. Он часто появляется у нас в деревне.

– Может быть, вы скажете нам, как он выглядит? – спросил Сунь У-кун. – Он высокий или маленького роста?